Объединяя усилия (ЛП) - Пейдж Сабрина

— Чёрте что происходит, — говорит она напряжённым голосом. — Кто-то уже сообщил парковщику, чтобы тот подогнал мою машину, Грейс.

— Мэм, нам нужно, чтобы вы пошли с нами, — твёрдо произносит Брукс. — Ваш отец…

— Мой отец хочет, чтобы я села в машину? — я оглядываюсь в поисках Ноя и Эйдена, но не вижу их. Я смотрю на Ви. — Где твоя машина?

— Пойдём, — произносит Ви, беря меня за руку и увлекая за собой. Камердинер подъезжает на её машине как раз в тот момент, когда мы достигаем её, и Ви отъезжает от здания, как только закрывает дверцу своей машины. — Твоя охрана последует за нами, но это лучше, чем оказаться в ловушке вместе с твоими родителями в президентском самолёте или ещё где-нибудь.

— Ной и Эйден… — начинаю я, глядя в боковое зеркало.

Ви качает головой.

— Они отправились в противоположном направлении, — продолжает она.

Я тяжело выдыхаю.

— Пожалуйста, скажи мне, что сейчас не произошло то, о чём я подумала, — говорю я дрожащим голосом.

— Мне очень жаль, Грейс.

— Как?

— У координатора кампании был какой-то тупой стажёр, ведущая прямой эфир, и девушка включила его рано, кажется. Твой микрофон даже не выглядел работающим, когда я уходила, так что не уверена, как вообще пропустила что-то подобное…

В моей голове вспыхивает образ Эйдена, бросающего на пол аккумулятор.

— Боже. Должно быть, что-то случилось, когда он бросил его или нажал на кнопку включения… О, нет. Нет, нет, нет, нет, нет. — Полное осознание того, что все, должно быть, слышали, обрушивается на меня внезапно, и я тяжело откидываюсь на спинку сиденья.

— Они слышали только часть… секунд тридцать, наверное. Но это были последние тридцать секунд, когда Ной и Эйден говорили тебе…

Боже. Говорили мне то, что они хотели со мной сделать.

Я думаю, что моё сердце действительно перестаёт биться.

Все слышали это и… всё остальное…

Меня сейчас стошнит.

— Нет, — шепчу я.

Рука Ви взлетает ко рту.

— Мне так жаль, Грейс, — повторяет она. — В зале прозвучала прямая трансляция того, как два футболиста довели дочь Президента до оргазма.

Всё вокруг вращается. Мне кажется, я сейчас упаду в обморок. Ви что-то говорит сейчас, но это звучит так, будто она говорит издалека, как будто находится в туннеле. Мой телефон звонит, звонит и звонит, мелодия звонка переплетается с голосом Ви снова и снова.

— Грейс? — зовёт Ви. — Грейс?

Всё вокруг погружается во тьму. 

43

Грейс

— Спрятаться здесь было правильным решением — единственным правильным решением, которое ты приняла за долгое время, — хмуро говорит мама. Она в белом костюме стоит посреди просторной, современной, полностью белой комнаты в одном из особняков бывшего Ви на Стар-Айленд, где она практически сливается с гостиной.

Ви вывезла нас из Колорадо в Майами — почти три полных дня пути — где её очень богатый бывший (я бы назвала его бойфрендом, но Ви не нравится это слово) отвёз нас в свой закрытый комплекс, и мы прятались там весь прошлый день. Мы выбросили наши мобильные телефоны по дороге и были заперты с тех пор, как приехали, так что никто, кроме моей охраны, следящей за мной, и Белого дома не знает нашего местонахождения. По крайней мере, сейчас.

Я тяжело выдыхаю. Я очень устала. Может быть, у меня и нет доступа к интернету или телефону, но я видела заголовки газет и жёлтой прессы, которые принесла сегодня утром подруга Ви. Я хотела своими глазами увидеть, что там произошло.

Всё было так плохо, как я и боялась. Сегодняшние утренние заголовки гласят: «Оргазм, Услышанный Во Всём Мире!» и «Дочь Президента Жертвует Живое Порно Для Сбора Средств На Предвыборную Кампанию!» Люди уже продают мой оргазм в качестве грёбаного рингтона.

Все статьи были обо мне. С таким же успехом у меня на лбу может быть нарисована буква «Ш» от слова шлюха, потому что именно так меня и называют: распутная дочь президента. Или психически больная дочь президента.

Ни одна из статей не упоминала Ноя или Эйдена по имени. Пока. В каждой статье их называли моими безымянными любовниками. Или моими насильниками, в зависимости от того, кто написал статью.

— Я не нуждаюсь в лекции, мама. Ты пришла сюда по какой-то причине или просто, чтобы отругать меня?

— Отругать тебя? — спрашивает она, и её голос поднимается на октаву выше. — Отругать тебя?! Ты не испачкала мороженым своё платье, Грейс Монро Салливан. Нет, ты вела себя как обычная шлюха и трахалась с двумя мужчинами в прямом эфире во время сбора средств на кампанию твоего отца!

— Да пошла ты, — выпаливает Ви. — И к чёрту твою шлюхо-осуждение, и к чёрту твою кампанию по сбору средств.

Если бы голова моей матери могла вращаться по кругу, думаю, что это произошло бы прямо сейчас.

— Ты, — прошипела она. — Ты больше не произнесёшь ни одного чёртова слова. Если ты думаешь, что я не знаю, какое влияние ты оказала на мою дочь…

— Твоей дочери двадцать шесть, а не двенадцать, — говорит Ви. — И она уже достаточно натерпелась.

— Как ты смеешь так со мной разговаривать! — моя мать визжит.

— Ви, — предупреждаю я, наконец, обретая дар речи. Вот только мой голос звучит примирительно. — Это… я облажалась.

— Ты чертовски права, ты облажалась, — кричит мать. — Ты всё испортила для своего отца. Ты это понимаешь? Его показатели популярности упали на двадцать два процента за последние сорок восемь часов. Его рейтинги рухнули на тринадцать пунктов! Ты всё исправишь или я за себя не отвечаю.

— Грейс! — произносит Ви, глядя на меня широко раскрытыми глазами. — Скажи ей, пусть катится к чёрту.

— Но она права. Мне не следовало этого делать на сборе средств для кампании моего отца, — признаюсь я. — Это было импульсивно. И необдуманно. И мне очень жаль, что это попало в прямой эфир, что все слышали. Чёрт возьми, я сожалею об этом больше, чем ты, можешь себе представить. Мне очень жаль, что меня поймали. — Я делаю глубокий вдох и решаю сказать то, что собираюсь сказать, сжимая челюсти и глядя на мать с вызовом. — Но я не жалею, что так получилось.

— Ты будешь более чем сожалеть, понимаешь? — орёт мать. — Ты не хочешь думать о карьере своего отца? Хорошо. Не хочешь задуматься обо всём хорошем, что ему ещё предстоит сделать в течение следующих четырёх лет? Ладно. Не хочешь думать о том, что ты полностью разрушила свою жизнь навсегда, что тебя будут помнить, как «ту девушку» всю оставшуюся жизнь? Прекрасно. Но ты будешь вдвойне сожалеть, когда твои любовники потеряют свои контракты, всё, ради чего они работали, из-за твоей неспособности держать ноги сомкнутыми!

— Ты что, угрожаешь мне? — в ужасе спрашиваю я. Моя собственная мать?

— Позволь мне быть предельно ясной. У нас есть посредники, которые кое-чем занимаются в этот самый момент — исправляют всё то, что относится к этой неудачной интрижке. Сейчас уже ничего нельзя сделать, чтобы предотвратить распространение твоего голоса повсюду — были мобильные загрузки тебя, записанные на телефоны во время сбора средств в течение нескольких секунд после того, как это произошло. Но есть то, что может сильно повлиять на твоих бойфрендов, если они будут раскрыты.

— Не слушай, Грейс, — перебивает её Ви.

— Заткнись, — огрызается мама. — Твои соседи, твои коллеги, твой персонал в лагере — везде, где эти люди могли быть замечены вместе с тобой — все опрашиваются, пока мы говорим. Чтобы сохранить их молчание, даются взятки, делаются одолжения. Подписываются соглашения о неразглашении информации. Всё делается для того, чтобы, по крайней мере, твои бойфренды оставались анонимными. И если ты хочешь, чтобы они оставались таковыми, ты будешь делать именно то, что я скажу.

— Их молчание… они не захотят этого… — начинаю я, но мой голос затихает, когда я думаю о контракте, который Ной собирается подписать — о контракте, который только что подписал Эйден. Там ведь есть пункты о морали, не так ли? Требования к поведению. Ной и Эйден сказали, что они должны встать на путь истинный.