Отец намекает на нас с Димой, но бросает последнюю фразу не со злостью, а с едва уловимым сарказмом. Видимо, успокоиться успел, пока с кнопками возился. Со временем мы с ним разберемся и найдем общий язык, а пока потерплю его «укусы». Заслужил.
Провожаю папу взглядом и ухмыляюсь, крепче обнимая Алису. Впервые за последние годы чувствую легкость и спокойствие, будто булыжник в души свалился с грохотом и раскрошился на части.
— Все хорошо будет, лисичка, — шепчу ей на ушко и, пользуясь моментом, целую в шею.
На этот раз я уверен в своем обещании.
***
Несколько часов спустя. Алиса
Дожидаюсь, пока кнопочки уснут, чмокаю их в лобики и бесшумно поднимаюсь с постели. Приглушаю свет ночника, но не выключаю. Все равно мне не уснуть до утра. Слишком много переживаний за день.
До сих пор не понимаю, как Стас уговорил меня приехать к его родителям. Наверное, шок странно на меня повлиял, сделав покорной.
И теперь мы с малышами в чужом доме. В чужой комнате. На чужой постели.
Хоть детей здесь и приняли с радостью, но все равно мне не по себе. Пока что я никто для этой семьи. Женщина, которая возникла из ниоткуда и разрушила привычный уклад жизни.
Но больше меня волнует то, что сейчас Стас, скорее всего, вернулся к жене. Чтобы не вызывать лишних подозрений раньше времени. Одна лишь мысль о том, что он с Миланой, уничтожает меня изнутри.
Едва различимый стук в дверь заставляет меня напрячься. Медленно приоткрываю — и вижу перед собой Стаса.
— Я думала, ты уехал, — выдыхаю ошеломленно, — к своей… жене, — так неприятно произносить это вслух.
— Нет, не смог, — устало улыбается мне. — Утром встречусь с Миланой, — делает акцент на имени. — Хочу все-таки понять, зачем она так поступила. Ради чего. И поставить точку в отношениях.
— Ясно, — бросаю, не зная, что еще ответить.
Затихаю. Моему примеру следует и Стас. Неловкое молчание затягивается.
— Кнопочки спят? — первым разрывает тишину он и взглядом указывает во тьму комнаты.
Киваю и, подумав, отступаю от дверного проема, давая возможность Стасу войти. Он делает глубокий вдох, нежно целует меня, словно в знак благодарности, а потом идет к малышам.
Некоторое время гипнотизирует черным взором спящих малявок — и все же решается осторожно погладить обоих по макушкам. Наклоняется и чмокает их по очереди. Вика и Витя ворочаются, что-то бубнят сквозь дрему, но вскоре опять погружаются в сновидения.
Они такие милые. Отец, старающийся стать лучшим для своих детей. И малыши, которые и так уже его обожают. Тепло и приятно наблюдать за ними.
Не сдержав внезапный порыв, провожу рукой по плечу Стаса. Он реагирует мгновенно. Обнимает меня, вжимает в свое тело, резко и страстно целует, запечатывая мой рот и не позволяя произнести ни слова против.
Если бы мы были не в родительском доме… Я бы вновь сдалась, как в коттедже у озера. Но…
— Стас, — нехотя освобождаюсь из плена его дурманящих ласк. — Не надо. Твои родители… — заикаюсь смущенно.
— Спокойной ночи, — с тихим смешком выдает он.
Нежно касается губами моего лба, целомудренно и почти невесомо. Разворачивается и направляется к двери, а я машинально следую за ним. Провожаю.
— Моя комната через стенку с вашей, — останавливается на пороге. — Просто знай, что я рядом, — целует меня в щеку и шепчет на ухо. — Всегда рядом.
Глава 16
На следующее утро. Стас
Стоит мне переступить порог собственного дома, как слух режут писклявые причитания. Я опоздал на шоу? Или премьера специально была проведена до моего прихода, чтобы встретить уже в полном разгаре?
Крепче сжимаю в руках копии документов из клиники, делаю вдох, медленно выдыхаю, чтобы успокоиться и не придушить ненароком тварь, что зовется моей женой. Пока что…
Иду на мерзкий звук, хотя хочется вырубить громкость.
Милану нахожу в нашей спальне. Сидит на постели вместе со своей матерью и, уткнувшись ей в плечо, пускает слезы. Не зря на курсы актерского мастерства ходила. Невдалеке в кресле расположился Алекс, напряженный и задумчивый.
Группа поддержки в сборе? Или, скорее, фанклуб? Врагова-старшего лишь не хватает, но он сейчас, судя по всему, с моим отцом беседует.
Едва завидев меня, Милана повышает громкость и завывает еще, как ей кажется, жалобнее. Напоминает профессиональную плакальщицу на похоронах. Символично. Ведь в гробу — наше подобие брака. Только не покоится, а гниет и подванивает. Причем уже давно…
— Нам надо поговорить, Милана, — строго проговариваю я, пытаясь пробиться сквозь театральный плач.
Ловлю на себе презирающий взгляд ее матери, а потом — такой же, только Алекса. Игнорирую обоих.
— Нам не о чем с тобой говорить, — играет обиду моя официальная жена. — Убирайся туда, где провел ночь. К своей любовнице!
От формулировки и пренебрежительного тона Миланы меня коробит. С трудом сдерживаюсь, чтобы не нахамить ей или не отвесить пощечину. Не в моей натуре обижать женщин, но эта стерва перешла грань семь лет назад. И продолжает испытывать меня на прочность.
— Не о чем? — хмыкаю невозмутимо. — Может быть, о нашем несостоявшемся ЭКО? О клинике и ее «добром докторе»? Или о том, что ты там делала семь лет назад? Не хочешь наедине, так давай обсудим в кругу семьи!
На последней фразе Милана вздрагивает, лихорадочно вытирает слезы и устремляет на меня испуганный взгляд. Она поняла, к чему я веду.
— Сколько ты будешь измываться над нашей девочкой, Стас? — возмущенно выпаливает Анжелика Артемовна, «теща». — Разве не видишь, как она страдает?
Однако «страдалица» заметно меняется в лице, удивляя меня целым спектром сменяющих друг друга эмоций. Я-то привык к ее «дежурной» маске скромницы.
— Мам, Алекс, оставьте нас, — просит, а сама не сводит с меня прищуренных светло-голубых глаз.
— Уверена? — отзывается Алекс.
Импульсивно сжимаю кулаки. Раздражает этот слепой защитник. Сам его выкину, если не уйдет. Правда, с ним еще предстоит разобраться по поводу порочащих мою настоящую семью снимков. Нужно избавиться от них, ведь мне не нужны лишние переживания Алисы.
— Да, — отрезает Милана совершенно другим тоном, холодным и грубоватым.
«Фанаты» удаляются, а я сразу перехожу к делу.
— Ну, Милана, и зачем ты все это сделала? — сажусь напротив нее в кресло.
— Не понимаю, о чем ты, — продолжает игру, но меня это лишь смешит.
Показываю ей бумаги. С больным чувством возмездия наблюдаю, как искажаются ее всегда идеальные черты лица. Пролистав документы, Милана смотрит на меня затравленным зверьком.
— За что, женушка? — задаю вопрос, мучающий меня с того самого момента, как я узнал правду. — Настолько ненавидела меня все это время? Зачем замуж пошла?
— У меня не было выбора, — опускает руки на колени, впиваясь пальцами в бумаги.
— Я спрашивал твоего согласия, — возражаю я.
— Да, но… — делает вдох и выпаливает на выдохе. — Я пошла на это ради карьеры! Отец никогда не давал мне свободы. Моделинг называл занятием для ш… легкомысленных девушек. Но ведь это мечта моей жизни! — тычет пальцем к грудь. — Я ради нее на все была готова. Ты ведь тоже преследовал личные цели, когда женился на мне. Бизнес превыше всего! Так почему ты ждал какого-то особого отношения от меня? — бросает обвиняюще.
— Человеческого отношения я ждал, Милана, — вздыхаю тяжело. — И ни в чем тебе не отказывал. Не ущемлял. Шлялась по своим фотосессиям и показам, деньгами была обеспечена. Что взамен? Вот это? — указываю на доказательства из клиники.
— Конечно, я сделала аборт от чужого мужчины! — вспыхивает она. — Потому что тебя терять не хотела! Папа считал тебя подходящей партией для «непутевой дочери», ожидал, что ты будешь развивать бизнес, обеспечивать семью. Я же буду за тобой, как за каменной стеной, — срывается на откровения. — И он прав оказался, да. С тобой было… удобно, — режет этим словом. — Если бы ты так детьми не бредил… — кривится, и мне хочется стереть это выражение с ее мерзкого личика. — Стерилизация — так это, чтобы не залетать больше ни по глупости, ни по плану. И не портить фигуру. У меня сразу несколько контрактов подписаны! Представляешь, что произошло бы в случае беременности? Я бы лишилась доверия агентов. Все бы потеряла! — взмахивает ручонками. — Когда же ты чуть ли не силком повел меня к репродуктологу, я запаниковала. На тот момент мне как раз светил удачный долгосрочный контракт за границей. Ну, какие дети?!
