- А я не умею! - пугается Настя. - Но могу попробовать, - тут же достаёт она телефон и сосредоточенно роется в Интернете.
Находчивая, безупречная, моя. Мне очень нравится в ней эта черта: находить выходы из любых ситуаций. Не теряться, а если и теряться, то ненадолго.
- Давай я тебе помогу, - дышу ей в затылок полностью одетый.
Это таинство: поцеловать её почти незаметно в волосы и возле ушка. Обхватить ладонями её пальцы и руководить. Она и без меня справилась бы, безусловно. Но то, что мы делаем вместе, объединяет нас во всех смыслах.
- Вовка, ну я ж мурашками вся покрылась. Надо сосредоточиться, а я как медуза.
- Всё у нас получится, - шепчу ей на ухо. - Ты просто верь. И будь рядом. Больше ничего не надо.
Она поворачивается ко мне. Смотрит в глаза.
- Я верю и буду рядом, - обещает, и я легонько касаюсь её губ, скрепляя поцелуем маленькую клятву, что прозвучала так правильно и так искренне.
49. Белые начинают...
Во всех непонятных ситуациях лучше улыбаться. И желательно иметь рядом плечо, на которое можно повесить всех собак. Азы не собаководства, а жизни Настя Метёлкина
- Насть, ты только ничему не удивляйся, ладно? - предупреждает моё чудище ненаглядное, заглядывая в глаза. Он хочет донести до моего свихнувшегося мозга какую-то важноценную информацию, но я в таком состоянии могу только кивать и соглашаться, соглашаться и кивать, как китайский болванчик.
Вот так оно на самом деле и происходит - укрощение строптивой властным пластелином. Но это же Вовка. Мой Вовка, который замуж предложил выйти. И, как мне кажется, не всё ещё потеряно в плане его воспитания.
- Меня греет одна мысль, - изрекаю наконец-то, пытаясь собраться.
- И какая же? - приподнимает он бровь. Ах, как же он хорош, чертяка!
- Я знаю маленькую тайну, - показываю взглядом на его носки.
Он понимает, что я имею в виду, и ржёт - открыто, не стесняясь. Да и незачем ему жеманничать: он же у нас миллионер и важная шишка, ему многое позволено. А смех перед важным боем - это даже хорошо.
В общем, в хрен знает каком «Инвесте» (не стала даже название запоминать) нас ждали. Все эти реверансы, рукопожатия, дежурные слова - сплошная показуха мира большого бизнеса.
Но я, пока тёрлась вокруг Орловского и его дел, пока согласовывала деловые встречи и утрясала текущие дела, научилась различать кое-какие нюансы. Эти нуждались в генерале. Им нужен был тот, кто возьмёт и сделает большое дело. Провернёт, победит, поможет. Это не Вовка мой в них нуждался, а они - в нём. Ну, или в том, кто возглавит их армию против сил тьмы. Образно выражаясь.
Нас ведут в конференц-зал, и тут я понимаю, о чём мне пытался толковать Владимир Алексеевич. Там уже сидит Стас. Тот самый. Улыбается лучезарно. И пока все раскланиваются, я медленно въезжаю в суть всей канители. Они выберут наиболее выгодное предложение. Кто-то победит, а кто-то останется ни с чем.
Я смотрю на Орловского. Лицо жёсткое, деловое. Скулы заострились. Взгляд пытливый и холодный. Он знал. Поэтому и предупреждал меня, чтобы я ничему не удивлялась.
Я пока не могу сложить воедино все фрагменты, но уже понимаю: Вовкина помощница, Каменев и Стас как-то связаны между собой. Кто-то за кем-то шпионил, и от этого становится и грустно, и гадко.
Кто я для Каменева - мне понятно: дичь, которая никак не хочет попасться. Кто я для Стаса? Способ для манипуляций? А я, наивная, думала, что нравлюсь ему как девушка. Впрочем, это уже не имеет никакого значения. Да и не имело, если уж совсем по правде.
Для меня он имел значение - мой миллионер. Почти сразу. И все эти танцы вокруг меня с бубнами или плясками, с цветами или выставками - бесполезности, опоздавшие и ненужные. Только он - мой Владимир Алексеевич, который сейчас что-то уверенно рассказывает, расстегнув пиджак.
Я не вслушиваюсь в слова. Я улыбаюсь и ловлю его деловые интонации. Стас, кстати, тоже не один. С ним девушка - помощника, как и я при Орловском.
Вряд ли ему что-то выгорит - такая мысль посещает меня. Потому что мой - лучший. А Стас пока не дорос, чтобы тягаться с этим сгустком энергии и деловой хватки.
Мой всего добился сам. А Стас... видимо, оборачивается на папеньку. Одобрения ждёт или подачки. Но папенька, судя по всему, не спешит ему небо алмазами засевать. Но, понятное дело, что сын хочет доказать: он на что-то способен. Но тягаться с самим Орловским? Да Стас - самоубийца.
Я даже не понимаю, чем всё заканчивается. Хорошо или плохо. Но Вовка вежливо улыбается, и мы уходим.
- Очнись, Насть, - говорит он мне, когда машина везёт нас к отелю. - Основное позади.
- А что впереди? - осторожно интересуюсь я, понимая, что многое пропустила.
- Полуделовой ужин.
- И его нужно пережить, - вздыхаю и умолкаю. Мы молчим до тех пор, пока не остаёмся наедине.
Не сговариваясь, в Вовкиной комнате обосновались. Нам бы баррикады, и он бы отстреливался, а я бы патроны подносила. От подобной картинки становится смешно, но я сдерживаюсь, потому что не знаю: будет ли сейчас уместен смех.
Орловский уставший и задумчивый.
- Может, расскажешь для одноклеточных, что происходит? На пальцах, чтобы понять?
Вовка улыбается загадочно, и хочется его пристукнуть за медлительность, но жаль миллионера не меньше: ему досталось. Считай, в драке побывал.
- Это мои предположения, - нехотя говорит он. - Думаю, при встрече с Синяховским, я невольно задел какие-то струны души Стаса Александрова. И невеста у меня - лучшая, и госзаказ папа отдал в чужие руки. И, думаю, ему всё равно бы не обломилось, если б мою кандидатуру забраковали. Синяховский при всех своих заскоках - мужик с принципами. А Стас не выдержал. Решил
