— Расскажешь, почему у вас такие отношения в семье? — попросила, прижавшись к нему в такси.
— Обязательно, — рассеяно ответил Руслан, — как-нибудь потом. Всё равно это уже не имеет значения, да и неинтересно.
— Но…
Девушка прервалась, когда он привычно приютился губами у её виска, испытывая небывалое умиротворение. Рядом с ней ему всегда неповторимо и несравненно хорошо и уютно, словно действительно вернулся в дом, дорогу к которому давно забыл.
Поэтому, когда следующим днем Ева исчезла с радаров, он практически сошел с ума. Возненавидел эту чертову пятницу, которая являлась её выходным. Съездил к ней на работу, позвонил Томе, попросил ту связаться с родителями и сестрой девушки, но всё оказалось тщетным… Телефон Зефирки был вне зоны доступа. За дверью квартиры стояла тишина. Никто ничего не знал. Наступившая темнота давила на нервы, беспокойство рвало душу в клочья, пульс мятежно бесновался… Отчаяние буквально топило, выдвигая различные версии…
Руслан битый час сидел на скамье у её подъезда, сдерживаясь от того, чтобы не рвать себе волосы. Проконсультировался с некоторыми приятелями, поинтересовался, где найти оперативных сыщиков. Был готов сию секунду пуститься на поиски, подняв на уши весь город. Если она не вернется до полуночи…
Ева возникла из ниоткуда ближе к десяти. Парень был так взвинчен, что списал это видение на собственный глюк, когда из неизвестной ему машины вышел до боли знакомый силуэт и нетвердым шагом направился в его сторону. Только когда она оказалась в метре от него, Руслан внезапно спохватился и вскочил навстречу.
Как оказалось, очень вовремя. Потому что в следующую секунду бледная, до ужаса потерянная девушка пошатнулась и рухнула ему в руки, теряя сознание.
Глава 29
Ева осторожно перебирала угольные волосы Руслана, с каким-то клокочущим внутри умилением всматриваясь в его расслабленные черты, пока он спал. Впервые девушка согласилась остаться у него на ночь, чувствуя, что сегодня нужна ему как-то уж совсем иначе — до отчаяния. Не он ей, а она — ему. Так и лежала рядом с ним в этом красном платье, не желая совершать лишних телодвижений и раздеваться. В этих объятиях так чертовски уютно, что неудобство плотной ткани даже не ощущается.
Ее сон не шел, сознание металось от одной темы к другой, анализировало, удивляло различными комбинациями. Ева себя не узнавала. Эти виражи рядом с семьей парня, то спокойствие и даже безразличие, с которым она отбивала нападки… Как они любили друг друга в его спальне, и у нее получилось перешагнуть через внутренние запреты и смущение по поводу наличия гостей там внизу… Неужели так можно было всегда? Просто не думать о посторонних факторах, не ставить их выше собственных желаний? Забыться в сильных руках, предоставить им свободу действий, потому что правильно именно вот это, а не мифическая боязнь как-то оплошать или опозориться где-то? Перед кем? Перед обществом, которое само по себе далеко от святости и чистоты?..
Почему только сейчас открывается эта истина — что боязнь испачкаться необоснованна, если внутри тебя нет грязи, которая присуща окружающим?.. Страх как-то опорочить свою семью сплетнями, кознями, недостойными поступками постепенно уходил. А ведь Ева жила в нем, в этом страхе, пока находилась с Кареном, считая, что в любую секунду способна оплошать, и после Карена тоже несколько лет существовала в этом гнусном чувстве. Ей тогда активно внушали, что и как надо делать, чтобы стать той, которая «подходит», не заботясь о том, хочет ли сама девушка стать такой или нет. Как можно не хотеть стать женой сногсшибательного Аракеляна, который красив, богат, умен? Циничен, жесток, подл, лицемерен… Боже, как прекрасно, что удалось избежать этой роковой ошибки вовремя. Ведь теперь…всё не просто перевернулось, а встало на свои места, и мир открывался с другой, здоровой, стороны. Может, потому что наконец-то рядом тот самый?
Неосознанная волна мурашек прошла по коже, и Ева улыбнулась. Чуть меньше месяца прошло после ее капитуляции и принятия себя настоящей. Раскрывающейся. И душой, и сердцем, и телом. Признания, что можно любить так — на разрыв, умирая от мысли, что этого могло не быть по допущенной глупости и отрицанию… Один раз девушка уже доверилась полностью. И, как говорится, в таких случаях бывает два исхода: либо урок на всю жизнь, либо человек на всю жизнь. И полученный урок был усвоен так хорошо, что второй раз довериться не получалось. Все дошло до точки, где угроза потери встряхнула ее, приводя в чувство. Самая банальная, наверное, аномалия в мире — потерять, чтобы оценить.
И Ева действительно оценила. Поверила, покорно отдалась, смирилась с тем, что никто ей не объяснит, почему такой красивый парень, полный жизни, озорства, стоящий еще в самом начале своего пути, влюбился в замкнутую, далекую от идеалов красоты и лишенную тяги к общительности девушку. И что судьба свела их с какой-то высшей целью. Исцелить друг друга. Руслан дал ей любовь, веру в себя, возрождение и стремление к счастью. Ева…а Ева вчера поняла, что дает ему недостающую теплоту в семье, поддержку, тыл. Он ведь хоть и сильный, но какой-то потерянный мальчишка… А для чего еще люди встречаются? Восполнить недостающие элементы друг в друге, стать чем-то целостным. Если это не лицемерие и выбор «удобств», как было с Кареном…
Девушка так и заснула ближе к утру, примостившись бочком к обнаженному мужскому телу, и с утонувшими в густой шевелюре пальцами. Будильник Руслана был безжалостен, вырвав из только-только накатывающего забвения. Это у нее выходной, а у него — обычный рабочий день, пусть и последний на неделе. Но девушка вскочила, словно ужаленная, раньше самого парня и поморщилась от боли в затекшей руке. Руслан над ней потешался, понятия не имея, что заснула-то она всего час-полтора назад, и за это Ева отомстила, увернувшись от настойчивых губ.
Пока он был в ванной, девушка решила разгрести почту и проверить мессенджеры, куда часто писали с вопросами пациенты, а потом что-нибудь приготовить. На экране висело непрочитанное сообщение с номера, который был удален из контактов почти четыре года назад. Но память вмиг услужливо напомнила, чей он. Наверное, раньше Ева удалила бы всё сразу, так и не открыв. Первое время после свадьбы она боялась именно этого — что ее станут донимать. Но…единственное смс за столько лет… Да и сама девушка теперь другая, окрыленная, защищенная. И ведь даже не дрогнула, увидев злосчастные цифры…
Поэтому тут же открыла и вцепилась в текст с воинственным настроем.
«Мама скончалась. Сегодня была панихида. Завтра будут похороны. Скинуть тебе адрес?».
Так мало слов. Но как они больно ударили…
Ева на несколько минут погрузилась в себя, прикрыв веки. Нельзя не пойти. Эта женщина была к ней добра, человечна и, кажется, искренне любила. Да и пора бы вновь попробовать отвоевать свою свободу…
Отправив короткое «Да», девушка сползла на постель и свернулась калачиком. Слезы жгли глаза, но ей не хотелось ничего объяснять Руслану, поэтому приходилось сдерживаться, включив силу воли. Как-то разом всё стало серым и безликим, как и бывает после известия о чьей-то смерти, даже если человек не был тебе близок. Но и ничего плохого об Анне Седраковне сказать нельзя…
Кое-как отмахнувшись и признавшись, что не спала всю ночь, размышляя о минувшем вечере с его родными, Ева извинилась, что не может обрадовать завтраком из-за слабости. Он довез ее до дома — хотя, какой это дом? — и обнял на прощание. Так обнял, что пришлось закусить губу, чтобы не разрыдаться сию секунду. Стоило машине отъехать, слезы прорвали оборону и скатились по щекам градом. Девушка стояла у подъезда и растерянно моргала, будто разом потерявшись.
Это в любом случае больно… Больно, когда прерывается жизнь замечательного человека… А ведь Ева до последнего надеялась, что лечение за границей окажется действенным…
К траурному залу девушка успела подъехать лишь к тому времени, когда гроб уже выносили. К сожалению, из-за аварии на дороге она безбожно опоздала, и поэтому буквально сгорала от стыда, стоя в толпе скорбящих у выхода. Потерянно озиралась, так и не найдя знакомых лиц, пока ее настойчиво не потянули за локоть куда-то в сторону. Ева резко обернулась и…они с Вероникой пару секунд смотрели друг другу в глаза. Помощница и любовница Карена повела ее к затонированному седану, в салоне которого был только водитель, и как только обе устроились, машина тронулась.
