Ознакомительная версия.
Полутора минут хватило на то, чтобы добежать до лодочного ангара, шлепнуться в сырую от поднимающегося предрассветного тумана траву, прикрыть Белоснежку собственным телом и затаиться.
Белоснежкины волосы щекотали щеку и пахли жасмином, не давая сосредоточиться на главном – ожидаемом апокалипсисе. Сабурин лежал, вдыхал запах жасмина и считал секунды. По его расчетам выходило, что дом уже как минимум несколько раз должен был взлететь на воздух, но тишину не нарушало ничего, кроме плеска речных волн.
Мотор заглох на середине реки. Чертов Рем! Велел же все как следует перепроверить. Хорошо хоть в лодке есть весла, не придется добираться до берега вплавь.
Гладкое дерево скользит в ладонях. Искореженным пальцам больно и неловко, и ногти мешают. Пронзительный скрип уключин раздирает барабанные перепонки.
Что толку от моей исключительности, если нет такой малости, как примитивная физическая сила? Иногда обычные человечки могут больше, чем я, сверхсущество. Я привык, что грязную работу за меня делают другие: избаловался, расслабился, потерял хватку. Теперь пожинаю плоды своей беспечности: точно малое дитя, не могу справиться с ржавой посудиной.
Бессилие…
Нет, не бессилие! Со мной Слеза ангела, как я мог забыть?!
Кусочек вселенной, заключенной в камне, покоится на моей ладони, жадно пьет лунный свет, становится все ярче, все сильнее. Сейчас он напьется и поделится со мной своей силой…
– …Предлагаю вам сдаться, – усиленный громкоговорителем голос доносится с берега, со стороны пирса.
Отмахиваюсь от голоса. Еще чуть-чуть – и у меня получится.
– …будем вынуждены применить силу…
Всматриваюсь в кружение живых искр, забываю о времени, о страхе и боли. Я уже внутри этой сияющей вселенной, я ее господин…
Не получилось. Выстрелы разрывают мою вселенную и мою плоть.
Больно. И обидно. Такая нелепость…
Лодка раскачивается. Камень скользит на ладони, а я могу лишь смотреть, я не в силах остановить это скольжение…
С тихим всплеском моя вселенная уходит под воду…
Я вижу ее – яркую искру на илистом дне, нужно только протянуть руку, чтобы вернуть свое. Слеза моя на веки вечные! Никому не отдам…
Вода теплая и ласковая, словно материнская утроба. Она прошита нитями лунного света. Нити похожи на паутину, я вижу их переплетения, чувствую, как они вибрируют. Источник этой силы – Камень, он зовет меня. Еще чуть-чуть – и потерянное счастье вернется…
Серебряные нити свиваются в кокон. Я – в самом центре. Камень – в моей руке.
Теперь я знаю: чтобы освободиться от боли и мучений, нужно всего лишь умереть. Умирать не страшно, когда сжимаешь в кулаке целую вселенную…
Благословенная тишина длилась недолго. Не успел Сабурин сбросить ненавистный балахон и отряхнуть прилипшие к мокрым джинсам травинки, как со стороны реки послышались выстрелы, а со стороны гравийки – рев моторов. Не подвел друг Мишка, четко сработал. Молодец!
Оставлять Белоснежку одну не хотелось, но и таскать ее за собой – мало радости, а там, у дома, скоро начнется самое интересное.
В лодочном ангаре было темно, едко пахло соляркой. Сабурин пристроил девчонку за стоящей вверх днищем лодкой и с головой укрыл своим балахоном. Все, теперь можно и на благо родной милиции потрудиться. Эх, плохо, что мобильник пришлось оставить, без связи оно как-то стремно. Ребятки из группы захвата церемониться не станут, сначала по почкам наваляют, а уж потом начнут разбираться, кому наваляли. Но должен же кто-то обрисовать им сложившуюся ситуацию, да и ворота открыть будет не лишним.
Интуиция не подвела. Стоило только Сабурину привести в действие механизм, открывающий ворота, как на двор посыпались едва различимые в темноте тени. Причем сыпались тени в буквальном смысле – со стен. Стоило ли стараться, обеспечивать удобные подступы к объекту…
Самым разумным в сложившейся ситуации было поднять руки и громко сообщить вновь прибывшим, что он свой и бить его не за что. Увы, готовность сотрудничать с правоохранительными органами помогла не особо. Не прошло и пары секунд, как Сабурин оказался впечатанным в землю и грубо попранным рифленой подошвой армейского ботинка. Эх, лучше бы отсиделся в ангаре, а не искал приключений на свою пятую точку…
Недоразумение разрешилось довольно быстро, но не так скоро, как того бы хотелось. Над головой послышался сердитый шепот друга Мишки:
– Сабурин, ты, что ли?
Разговаривать было неудобно, из разбитого носа хлестала кровь, и верхний резец, кажется, шатался, но Сабурин собрал волю в кулак и выступил с программным заявлением. Заявление сводилось к одному: все козлы и с добропорядочными гражданами обращаться не умеют. Как ни странно, но давление на спину ослабло и чьи-то по-матерински заботливые руки помогли ему принять вертикальное положение. Друг Мишка, опасливо выглядывая из-за широченной спины спецназовца, многозначительно косил глазом в сторону какого-то типа без опознавательных знаков. Тип, надо полагать, в этой веселой компашке был за главного, стало быть, с ним и разговоры разговаривать…
Штурм цитадели зла закончился, едва начавшись. Упыри-извращенцы сопротивления практически не оказывали: сбились в испуганное стадо, блеяли что-то о своих связях «на самом верху», требовали адвокатов. К огромному удовлетворению Сабурина, горячие омоновские хлопцы с этими гадами не особо церемонились, и «по почкам» получили почти все действующие лица.
Дальше было неинтересно: обыск дома, сбор вещественных доказательств, поиск тела князя. Мужик, тот, что без опознавательных знаков, спешным порядком вызвал водолазов, но в то, что главный злыдень мог вот просто так взять и утонуть, верилось с трудом. Да и, честно говоря, на данный момент Сабурина гораздо больше беспокоило состояние Белоснежки, чем какой-то там упырь.
Девочка так и лежала в ангаре, смотрела в никуда и бормотала что-то неразборчивое. Конечно, можно было попытаться вывести ее из транса уже проверенным способом, но, во-первых, на любимую женщину рука не поднималась, а во-вторых, терзали смутные подозрения, что привычный способ может оказаться не только неэффективным, но еще и опасным. Все та же интуиция подсказывала, что на Белоснежкино подсознание воздействовал не любитель, а профессионал, и бороться против этого вампирского наваждения дилетантскими способами не стоит…
Профессор психиатрии, тот самый тщедушный дядька, который тестировал Сабурина в Академии, по случаю раннего утра был не особо приветлив, но вникнуть в суть проблемы все же согласился. Он долго рассматривал безучастную к происходящему Белоснежку, задумчиво потирал переносицу, бормоча что-то себе под нос, а потом голосом, не терпящим возражений, велел посторонним покинуть помещение.
Ознакомительная версия.
