— Сам такой. Примерно, когда и ты свою. Лепота. Кстати, надо бы как-то по-человечески познакомиться. А не вот так. Вера не в курсе, что вы в ее квартире. Поэтому сделай доброе дело, свалите утречком пораньше. Не хочу ее смущать. А потом можно куда-нибудь вчетвером поехать. Может на какую-нибудь базу отдыха.
— Меня куда более смущает, что ты голый на моем стуле.
Поворачиваю голову к дверному проходу. Стерва. Такая не подобреет, хоть ее затрахай. Наидебильнейшая ситуация. Хорошо хоть я в трусах.
— Я потом его протру мистером Пропером. Вот те крест даю, Вера Константиновна, — шут гороховый.
— Если что свет включил я. Так что спрашивай с меня, а не с него, — ляпаю первое, что приходит на ум.
— Обязательно выставлю счет.
А вот теперь точно все познакомимся «по-человечески». Ну тебе-то, что не спится, синнабон?
— Блин, и вправду правда, — ошарашенно произносит она, переводя взгляд с Веры на папу. Голого, блядь. Кидаю в него Снежаниной кофтой.
— Приятно познакомиться. Печенка у вас, Снежана, на десять из пяти.
Глава 47
Глава 47
Из-за увиденного на кухне, ночь выдается бессонной. В отличие от Дани, я мучаюсь всю ночь, ибо никак не получается стереть из памяти восседающего на стуле голого мужика, с закинутой ногой на ногу, при этом поедающего руками со сковородки печенку. Засыпаю ближе к пяти утра.
И мы благополучно вместе пропускаем будильник, поставленный на восемь утра. Первой вскакиваю я. На часах половина десятого. Хорошо так поспали.
— Можешь уже не спешить, — лениво произносит Даня, потягиваясь на кровати. — Смысла сбегать незамеченными нет. Я бы даже сказал, уже неприлично делать ноги. Придется вместе позавтракать.
— Сначала мне в душ надо, — бурчу в ответ, осознавая, что Кротов прав.
Чувствую себя преступницей, пробирающейся на цыпочках в ванную. К счастью, ни из кухни, ни из гостиной никаких звуков не слышно. Только хочу закрыть дверь, как в ванную вваливается Даня.
— А ты куда? Кыш отсюда.
— Мне страшно оставаться одному, я боюсь хозяйку.
— Очень смешно. Иди отсюда, я серьезно.
— Я тоже серьезно. Иди мойся. Я пока зубы почищу.
— Ладно, новые зубные щетки в шкафчике над раковиной.
— А я уж думал, ты предложишь мне только ершик для унитаза.
— Я смотрю, теперь хорошее настроение у тебя?
— Есть немного, — улыбаясь произносит Даня.
Залезаю в ванную, включаю душ и следом тут же открывается шторка.
— Я так и знала, что ты так сделаешь!
— Боже, когда я стал таким предсказуемым? — насмешливо бросает Даня, перехватывая душевую лейку.
— Тут места мало. Ну уйди, а?
— Мы ж не трахаться будем. В тесноте, да не в обиде.
— Ладно, давай только быстро мыться.
— А то что? Нам дадут люлей за то, что долго моемся и тратим кучу воды? Так наоборот, посмотри, какая экономия. Вода льется сразу на двоих.
— Прекрати.
Моемся мы действительно без какого-либо сексуального подтекста. Кто бы мне еще недавно сказал, что я на такое способна, рассмеялась бы в лицо.
Вот только в какой-то момент наше мытье превращается в игру «отбери лейку и облей своего конкурента». Становится смешно, но ровно до того момента, пока Даня окончательно не выдергивает у меня шланг. С корнем. Точнее, полукорнем. Половина шланга вместе с душевой лейкой у Кротова в руках.
— Ты…ты…
— Да нормально все. Скажем, что это папа игрался с душем.
— Игрался с душем? Ты серьезно?
— Но мы же играли.
— И кому из нас перевалило за тридцать?
— Ладно, не паникуй, — выключает воду и передает мне шланг. А чего мне-то?
— В принципе, можем уйти не попрощавшись. Разделимся. Ты — в окно. Я — в дверь.
— Я в окно?
— Ну не я же. У меня спина больная, чтобы прыгать.
— А не пошли бы вы в жопу, Даниил Леонидович?
— Да я пошутил, — тихо смеется, вызывая во мне странные чувства. С одной стороны, мне всегда приятно видеть его таким. Это редкость. С другой, жуть как стыдно перед Верой. — Не вижу повода скрываться. Ну, подумаешь, шланг сломали.
— Сломал.
— Играли мы оба, так что мы.
— Вылезай уже.
И лучше бы он оставался в ванной. Даня то ли слишком резко дергает шторку, то ли налегает на нее, но штука, держащая шторку, с треском падает на пол.
— Капец. Ты и эту штуку сломал!
— Это называется штанга, — спокойно произносит он.
— Да хоть карниз. Тебе эту штангу… блин!
— Вера запихает в жопу? Ну, теперь я с тобой согласен, все-таки надо делать ноги. Хотя, я все же настаиваю: давай скажем, что это все мой папа? Ему все равно прилетит от тетки с плеткой. Одним ударом плетью меньше, одним больше.
— Не смей так называть Веру. И вообще…блин. Ну как мы это объясним теперь?
— Так и объясним. Штанга пала жертвой грибка или плесени, — замечательно, ему смешно, а мне стыдно. — Да не парься, заменю я это убожество.
— Все. Чисть зубы. Желательно, молча.
— Я даже зеркало не обрызгаю. Клянусь.
И ведь действительно старается быть максимально аккуратным. Выходить из ванной страшно. Особенно, когда понимаю, что по ту сторону двери уже точно полным ходом идет жизнь.
Мысленно помолившись, выходим со шлангом и штангой в руках. И надо было попасться Вере с этим добром на глаза. Зачем мы вообще это взяли с собой? А Кротов, кажется, и вовсе не смущен. И зачем-то протягивает ей оторванный шланг.
— Доброе утро, — здоровается первым, одной рукой взъерошивая мокрые после душа волосы.
— Это что? — на удивление, спокойно реагирует Вера.
— Шланг. От ржи оторвался, — как ни в чем не бывало бросает Даня.
— Ржи? — нахмурив лоб, интересуется Вера.
— Рожи? — переводит на меня взгляд.
— Ржавчины он имел в виду.
— А с этим что? — озадаченно произносит Вера, смотря на штангу в моих руках.
— Совершенно случайно упала нам на голову. Сами не поняли как так, — улыбаясь произносит Даня. Ах ты, сукин сын, даже не скрывает веселье во взгляде. — Сегодня же все починим. Но есть хорошая новость. Мы экономно мылись в душе.
* * *
Я была уверена, что после произошедшего, никто никого не захочет видеть. Однако, Вера сама приглашает нас на завтрак. Вот, кому точно хорошо в тесной до невозможности кухне и в такой компании, так это Даниному папе. С виду счастливый, беззаботный мужчина, попивающий кофе с улыбкой на губах. Красивый, надо сказать мужик. Понимаю, что Даня и он не кровные родственники, но глаза у обоих нереально красивые. В такие только смотреть, да смотреть.
Вот только некстати перед глазами является картинка обнаженного Александра. Выглядел он, чего уж греха таить, хорошо. Вере однозначно повезло. Так хочется расспросить ее, как же так получилось, что они сошлись, но пока это не представляется возможным. Вместо этого я неотрывно пялюсь на Даниного отца. И в какой-то момент он ловит мой взгляд.
— Что-то не так?
— Все так. Вот думаю, голым вам было лучше. В смысле, вы хорошо выглядите в неглиже. Грудино-ключичная мышца у вас прям хорошо выражена, — Боже, что я вообще несу?! Надо как-то выкручиваться. — Да и ноги у вас тоже хороши. Голень имею в виду. Мясистая, — выкрутилась, дебилка. — В смысле, хорошо выраженная икроножная мышцы. Но в одежде вам тоже хорошо, да и…
— Жуй, — прерывает меня Даня, тыкая бутербродом мне в рот.
— Благодарю за комплимент. Это все здоровый образ жизни. Ну и, конечно, колбаса. Без нее никуда, — демонстративно кладет на батон еще один кусок. Ну ничего себе гора колбасы. — Если никто не против, предлагаю махнуть за город. Шашлыки, водочка. Но сначала покатаемся на снегоходах. С ночевкой, разумеется. Утром вернемся обратно. Вы как?
— Против, — не задумываясь бросает Даня.
— А я за. Ты же сам хотел за город. Мы поедем, — уверенно произношу я.
Вид у Дани сейчас такой, что он мысленно фигачит меня оторванным шлангом по пятой точке, что я и озвучиваю ему на ухо.
— Ты плохо меня знаешь, — шепчет в ответ на ухо. — Мысленно я тебя им придушил.
