теперь красным полумесяцем выделяется след от его зубов.
— Что, черт возьми, ты думаешь…
Мои губы прижимаются к его губам.
— Если только это не благодарность, я не хочу ничего слышать.
Он смотрит на меня минуту.
— Ты можешь перестать целовать меня?
Я облизываю его нижнюю губу.
— Нет.
Он зажмуривается, борясь с краснотой, ползущей по коже.
Как только он возвращается в свою скучную стихию, он смотрит на меня.
— Как Киллиан узнал о наших отношениях?
— Ему просто нравится играть в детектива, — я облизываю его горло. — Не волнуйся, он не знает, что это ты.
Руки Брэна ложатся мне на грудь, и он пытается оттолкнуть меня, но наклоняет голову в сторону, давая мне доступ к точке пульса.
— Почему он думает, что это Саймон?
— Ты его слышал. Саймон — единственный подходящий кандидат на эту роль.
— Почему? Потому что он называет тебя папочкой?
Я хихикаю, прижимаясь к его шее, стараясь не шуметь, хотя снаружи не слышно никаких голосов.
— Ревнуешь, малыш?
Он сжимает в кулак мои волосы и притягивает к себе.
— Не шути со мной, Николай.
— Не шути со мной, — я обхватываю пальцами его горло и сжимаю. — Ты не имеешь права вести себя как обиженка, когда именно ты против публичных отношений. Если тебе так не нравится, что люди думают, будто я с Саймоном, то это твоя вина.
В его глазах мелькает боль, и мне хочется дать себе пинка под зад, когда он отпускает мои волосы.
— Малыш…
— Нет, ты прав. Это я хотел, чтобы все было так, и мне придется разбираться с последствиями.
— Но почему все должно быть именно так? Мы можем…
— Нет! — прервал он меня так резко, что я даже отступил назад.
— Ты даже не слышал, что я хотел сказать.
— Ответ — нет, Николай, — говорит он с нотками паники, и мне хочется залезть к нему внутрь и вытащить оттуда демона, который заставляет его так себя чувствовать, а потом избить его до смерти.
Что, черт возьми, с ним случилось? Почему он иногда впадает в такой режим, словно за ним гонится монстр?
— Просто брось это, ладно? — он тяжело дышит. — Уходи первым.
— Эй… что случилось?
— Ничего. Я в порядке.
— Ты не выглядишь в порядке.
— Почему тебя это волнует? — огрызается он. — Почему тебя это должно волновать? Просто оставь меня в покое.
— Ты знаешь, что отталкиваешь меня слишком сильно, и в какой-то момент я могу просто бросить тебя на произвол судьбы, Брэндон.
Его губы приоткрываются, и я думаю, что он хотя бы извинится, как он обычно это делает, но он шепчет:
— Пожалуйста, уходи.
— Да пошел ты, — бормочу я, затем распахиваю дверь и ухожу.
Я агрессивно мою руки и возвращаюсь в кофейню. Я останавливаюсь у столика, когда замечаю, что атмосфера уже не такая тошнотворно сладкая, как когда я уходил.
Причина в том, что на моем стуле сидит клон Брэна.
Я кладу руку в карман и встаю рядом с ним.
— Ты сидишь на моем месте.
Лэндон поворачивает голову в мою сторону, демонстрируя свою гнусную ухмылку. Несмотря на то, что у него есть общие черты с Брэном, Лэндон более сдержанный и гораздо более отвратительный. Если бы не одинаковые черты лица, никто бы не подумал, что они родные братья. Если Брэн за закрытыми дверями спокоен и гребаный мудак, то Лэндон ведет себя как мудак открыто. Антагонистичный и совершенно неуправляемый.
Я до сих пор не простил ему похищение Килла, даже если мой кузен позволил это сделать, чтобы сохранить отношения с Глин.
— Не вижу здесь твоего имени, здоровяк, — говорит он с той же ухмылкой, и единственная причина, по которой я не бью его по лицу, — это то, что оно зеркально отражает лицо Брэна.
Терпеть не могу этого гребаного парня.
— Лэн? — появляется Брэн, выглядя ничуть не взволнованным. Как будто он не вывел меня из себя минуту назад.
Он осторожно опускается на свое место, не сводя глаз со своего претенциозного брата.
— Что ты здесь делаешь?
— Я услышал, что вы с Глин проводите время вместе, и решил присоединиться. Не думал, что здесь будет нежелательная компания.
— Следи за своим языком, — проворчал Килл, и Глин надавила на его руку, словно не позволяя ему ударить ее брата, который определенно заслуживает того, чтобы его отправили на Луну с дыркой в чертовом лице.
— Брэн, братишка, — Лэндон обхватывает его за плечи. — Почему ты сидел рядом с Николаем? Глупость может быть заразной, знаешь ли.
Этот чертов…
Прежде чем я успеваю пнуть его, Брэн его отталкивает.
— Это грубо. Извинись, Лэн.
— Я? Извиниться? — он разражается смехом. — Отлично, Брэн. Ты невероятно забавный.
— Я извиняюсь от имени моего брата, — говорит он, едва взглянув на меня.
Господи. Он гребаный мудак, клянусь. Я бросаю на него взгляд, и он, как трус, опускает глаза, прерывая зрительный контакт.
— Что здесь происходит? — Лэн щелкает пальцами у меня перед носом. — Эй, ты. Убери глаза от моего брата, пока я тебя не вырубил.
— Лэн! — Глин кричит.
Брэн поднимает голову, и от страха, который я вижу в его взгляде, мне становится дурно.
Его так пугает мысль о том, что кто-то может узнать о нас, что кажется, будто его вот-вот стошнит.
— Я ухожу отсюда, — объявляю я и ухожу, не оглядываясь.
Да пошли они все. Начиная с Брэндона, мать его, Кинга.
Я возвращаюсь в особняк, а затем отправляюсь на своем Харлее прокатиться вдоль берега моря. Но ни воздух, ни вибрация мотоцикла не улучшают моего настроения.
Через полчаса я паркуюсь на берегу и достаю телефон.
Нахожу сообщение от проклоятия моего гребаного существования.
Брэн: Спасибо и извини.
Ублюдок.
Николай: За что?
Брэн: За то, как Лэн разговаривал с тобой. Спасибо, что ушел и не стал конфликтовать с ним.
Послушай, мне кажется, он что-то подозревает.
Николай: И что?
Брэн: Мне лучше пока держаться подальше от пентхауса.
Николай: Типичный Брэндон. Убегать при первых признаках опасности — это, похоже, твой стиль поведения.
Брэн: Ты не знаешь Лэна. Он как собака. Если он придет и будет вынюхивать, то узнает все.
Николай: И это такая трагедия?
Брэн: Николай, пожалуйста. Не делай этого.
Николай: Знаешь что? А я это сделаю. У меня нет времени на бесхребетных, нерешительных мудаков. Я не твоя игрушка и не твоя шлюха.
Брэн: И что это должно значить?
Николай: Найди себе другую игрушку. С нами покончено.
О, подожди. Мы никогда ничем и не были. Удали мой номер.
