— А как же Гейб?
— Гейб уехал, — коротко ответила Шарлотта. — Обратно в Нью-Йорк. У нас с ним ничего не получится, Джорджи. Давай лучше поговорим о чем-нибудь другом. А где Кендрик?
— Он тоже уехал. Похоже, нам с тобой не очень везет в любовных делах, а?
У них оказалось очень много тем для разговора. Георгина тоже была расстроена, даже очень расстроена. Кендрик на вечере в конце концов сказал ей, что принял решение: он не может на ней жениться. Гейл, та девушка, что есть у него в Нью-Йорке, нажимает на него, и ему кажется, что она как раз то, что ему нужно. Именно такая жена ему необходима: она сумеет стать для него опорой и сделает все, чтобы он добился успеха.
— Он прав, — со вздохом проговорила Георгина. — Я и сама вижу, что он прав. Кендрик очень мягкий человек. Если эта… Гейл… сильная и волевая, то такая ему и нужна. Мне, конечно, сейчас очень скверно, все это страшно больно, но я понимаю. Со временем у меня это пройдет. Мне так кажется. И по крайней мере, у меня ведь есть Джордж.
Когда они приехали в Хартест, Александру было уже намного лучше. Фактически он производил впечатление совершенно здорового человека.
— Как-то у меня за сутки все кончилось, — несколько туманно комментировал он. — Мне так жаль, что я не смог быть на вечере. Как там все прошло?
— Ой, прекрасно, — ответила Шарлотта.
В воскресенье после обеда они отправились назад в Лондон. Георгина казалась на удивление спокойной. Она ничего не рассказала Александру о Кендрике, объяснив сестре, что для этого у нее пока просто не хватает мужества.
— Он будет очень сильно расстраиваться из-за меня, я знаю, что будет. А тогда и я сама снова расстроюсь. Скажу через пару дней.
— А насчет Макса и Джеммы?
— Господи, только не это. Он так расстроится. Ты же знаешь, как ему нравится Джемма.
— Ну, — Шарлотта довольно жестко усмехнулась, — Энджи ему тоже очень нравится.
— Не говори глупостей. Макс ведь не собирается жениться на Энджи.
— С Максом я бы ничего не стала исключать, — мрачно сказала сестра.
— Я слышал, Шарлотта, — проговорил на следующее утро, входя в ее кабинет, Фредди, — что возникли некоторые сомнения в правах Макса на наследование? Как интересно.
— Плохо слышал, — холодно парировала она. — Никаких сомнений нет, совершенно.
— Правда? А мне казалось, что незаконнорожденные не могут наследовать титул.
— Макс не незаконнорожденный. И титул он унаследует.
— По-моему, тут ты ошибаешься, — возразил Фредди. — У меня есть один друг, юрист. Я хочу с ним посоветоваться.
— Вот и прекрасно, — заявила Шарлотта. — Посоветуйся, Фредди. А почему, собственно, тебя это так волнует? Ты что, хочешь сам предъявить права на Хартест и на титул?
— Нет, — усмехнулся Фредди. — Мне эта куча проблем задаром не нужна, спасибо. Но мне кажется, что сын Кендрика мог бы предъявить такие права. Хотя, конечно, я могу ошибаться.
— Ты и ошибаешься. И кстати, Фредди, держи свои гнусные измышления при себе. К твоему сведению, существуют законы для защиты от клеветы.
— Если это правда, то законы о клевете тут неприменимы, — сказал Чарльз Сейнт-Маллин, — ты и сама понимаешь. Конечно, единственный человек, который мог бы это подтвердить, — твой приятель Томми Соамс-Максвелл.
— Никакой он не мой приятель, — передернула плечами Шарлотта. — Хотя должна признать, ведет он себя во всей этой истории вполне прилично. Чарльз, каковы все-таки законы насчет наследования? Сможет Макс унаследовать Хартест? И титул?
— Если твой отец этого захочет, то Макс безусловно сможет унаследовать Хартест. Тут все целиком и полностью зависит от него. Он может оставить Максу любую часть имения, какую сочтет нужным, или вообще ничего. Я не сомневаюсь, что он уже сделал какие-то распоряжения на этот счет. Что касается титула, то тут каждый случай очень конкретен, и бывает по-разному. В некоторых случаях, на практике в большинстве, в завещании указывается, что титул наследует старший сын. В других — титул передается старшему ребенку, независимо от того, какого он пола. Конечно, твой отец вполне может передать титул по наследству и незаконнорожденному сыну. Или даже тем уткам, что плавают у вас там в озере. На мой взгляд, самое главное то, что Макс официально зарегистрирован и признан в качестве сына Александра. Притом самим же Александром. Я не знаю юридических прецедентов для подобной ситуации, но мне кажется, потребовался бы сложнейший и очень долгий судебный процесс, чтобы лишить его права наследования.
На работе Шарлотта теперь чувствовала себя отвратительно. Фредди и Чак позаботились о том, чтобы отнять у нее все мало-мальски серьезные дела и обязанности; ее приставили к одному из подручных Чака и фактически низвели на роль рядовой конторской служащей. Дни тянулись долго и тоскливо и доставляли ей только душевные страдания.
— Но я совершенно ничего не могу тут поделать, — говорила она Максу, — остается только терпеть и ждать, когда нам удастся заставить дедушку понять, что тут происходит.
— Если он доживет до того времени, — отозвался Макс. Тон у него был мрачный.
В конце недели позвонила Георгина. Она была взволнована и расстроена. Джорджу нездоровилось. У него почти постоянно было расстройство желудка. Доктора внимательно осмотрели его, однако так и не смогли ничего найти.
— Но он все время хандрит, выглядит таким несчастным, и он худеет. Не знаю, что и делать.
— А Няня что думает?
— Она говорит, что у него режутся зубки.
— Ну, может быть, так оно и есть. Не волнуйся ты. А папе ты уже сказала насчет Кендрика?
— Нет, пока не сказала. Я знаю, как он на это среагирует, и не могу собраться с духом, Шарлотта. Просто не могу.
— Ну, тогда не надо. Пока не говори.
— Пожалуй, я так и сделаю.
Спустя два дня она позвонила снова. Джорджу стало лучше.
— Вот видишь, — сказала Шарлотта. — Няня была права.
Бетси потихоньку поправлялась. Фред говорил, что она еще очень слаба, но все-таки с каждым днем она ела чуть больше, а спала чуть меньше.
— Надеюсь, ты там за ней как следует ухаживаешь? — суровым голосом спросила его Шарлотта.
— Разумеется. С тех самых пор, как это случилось, я от нее не отхожу.
— Может быть, мне приехать навестить ее?
— Думаю, она была бы рада.
— Я съезжу навещу бабушку, — объявила Шарлотта Максу. — На день или два, не больше. Тут, в отделении, я все равно не нужна.
— Хорошо. А с дедом ты намерена поговорить?
— Не думаю. По телефону у него такой голос, что вряд ли он готов сейчас к серьезному разговору. Но может быть, и попробую.
