– Брак! – пробормотал он.
Она нервно рассмеялась.
– Я думала, что вы испугаетесь!
– Испугаюсь! – Он схватил ее за руки и усадил в кресло. Опустившись на колени перед ней, он прижался к ней лицом и стал гладить ее волосы.
– Не отворачивайся от меня, слушай. Я никогда никого так страстно не желал, как тебя. Ирэн вернет мне свободу. Она не любит меня, я ей надоел. Я совсем измучил ее. Ничего не поделаешь, я не могу жить с этими аристократами. Мне с нею скучно. Я люблю твою жизнь, полную разнообразия и движения. Я не был счастлив и не мог сделать ее счастливой. Аннет, Аннет, будь моей. Поклянись, что ты выйдешь за меня замуж, когда я буду свободен! Поклянись!
– Какой ценой? – проговорила Аннет усталым голосом.
– Ирэн не любит меня, говорю тебе!
Она прижала его голову к своей щеке.
– Ты говоришь, что она тебя не любит? Если бы я думала, что она когда-нибудь будет с тобой счастлива, я бы прогнала тебя! Я тебя слишком хорошо знаю. Может быть, ты никогда никого не будешь любить… – Она смотрела ему в лицо. – Я знаю тебя и все-таки люблю. Я согласна быть твоей женой! Любовь слепа, и в этом оправдание женщин! У меня такого оправдания нет, потому что я знаю, на что иду. Ты первый человек, которого я полюбила, и эта любовь победила все.
Он целовал ее лицо, глаза, губы, шею.
– Люби меня! – сказала она, улыбаясь ему сквозь слезы. – Заставь меня забыть!
Она обняла его и положила его голову себе на грудь. Опьяненный своей победой, он весь отдался страстному порыву.
Аннет не сопротивлялась.
– Ирэн!
– Наконец-то! Господи, где ты был? Ты весь мокрый, даже волосы мокрые. Ты похож на подметальщика улицы в дождливый день! Анжель, посмотри на нашего гения!
Анжель входила в эту минуту в комнату.
– Сними пальто, Жан!
– Выйди, Анжель, – резко сказал Жан, – мне нужно поговорить с Ирэн.
Ирэн сидела за туалетным столиком. Он подошел к ней.
– Мы должны развестись! – сказал он. Шпильки, которые она держала, посыпались на поднос.
– Что с тобой? Ты болен… Я позову…
Он схватил ее за руку.
– Мы должны развестись. Я устал. Мне надоела тусклая чопорная жизнь в замке.
– Можешь не продолжать. Если это один из очередных капризов, предупреждаю тебя, что они мне начинают надоедать. Если же это серьезно, то… – ее рука, лежавшая на столе, чуть-чуть задрожала, – тогда ты свободен! Можешь жить, где тебе угодно. Я вернусь в замок.
– Это меня не устраивает, – уныло сказал Жан, – я хочу развестись с тобой!
Ирэн встала и пристально посмотрела на него.
– Жан, ты сошел с ума, что с тобой?
– Я хочу развестись с тобой.
– Ты не знаешь, не понимаешь, что говоришь. Час тому назад, за завтраком, ты был таким, как всегда. Правда, ты был не в духе, но это часто бывает с тобой. Недели две тому назад ты клялся мне в любви. Разве я плохо к тебе отношусь? Я люблю тебя. Ты скажешь, наверно, что я не так тебя люблю, как ты хочешь, но ведь любовь нельзя переделать, каждый любит по-своему. Жан, прошу тебя, скажи мне все откровенно.
– Ты всегда была добра ко мне, – сказал Жан с порывом. – Твое отношение ко мне было безупречно. Что поделаешь, тебе не нравилась ни моя жизнь, ни мои друзья… Впрочем, это не важно. Теперь все кончилось, я устал от такой жизни. Человек никогда не бывает удовлетворен. Он всегда желает большего, стремится к чему-то новому. В этом смысл жизни. К каждому человеку рано или поздно приходит чувство неудовлетворенности жизнью, но только очень немногие имеют мужество это громко сказать. Чаще привыкают и успокаиваются. Много ли есть женатых людей, которые довольны своей жизнью? Очень мало, однако все они живут и тянут лямку. А я больше не могу, не хочу! Мы должны развестись!
– Я отказываюсь, – решительно сказала Ирэн. Ее губы сильно дрожали от волнения. – Я отказываюсь, слышишь? Я не желаю пачкать свое имя из-за тебя. Ты свободен, но развода я тебе не дам.
Жан безмолвно смотрел на нее. Вошла Анастаси и принесла газеты. На первой странице «Телеграфа» большими буквами стояло: «Теодор Шторн».
– А если я заставлю тебя дать мне развод? – сказал он, показывая ей объявление.
Наступило молчание. В ее глазах был немой вопрос.
– А если я расскажу про Шторна?
Ирэн схватилась за край стола. Несколько серебряных безделушек со звоном упало на пол. Она хотела заговорить и не могла. Наконец сказала прерывающимся шепотом:
– Так вот почему ты хочешь развода?
Жан смотрел на нее с насмешливым любопытством. Какая мука! Там, за этими дверями, была жизнь с ее радостями, а здесь тоска, эта безобразная сцена. Ему хотелось вырваться на свободу, но для этого нужно было довести объяснение до конца.
Ирэн заговорила опять.
– Жан, – тихо сказала она, – выслушай меня! Я давно собиралась тебе сказать, еще до свадьбы, а потом… потом… – ее голос опять задрожал, – меня выдали замуж, когда мне было восемнадцать лет, за старика! Я ненавидела его, я была ребенком. Это было хуже тюрьмы! Я жила в вечном страхе. От меня требовали того, что я не могла: дать наследника. Для тебя такие вещи, как имя, положение, – пустой звук. Может быть, ты прав, но я была воспитана в других условиях. Я не могла дать фон Клеве наследника. А он не мог мне этого простить! Оскорбления, грубости, насмешки посыпались на меня… Ты не знаешь, что это была за жизнь!.. Я переносила это унижение, пытку томительного ожидания, глумление надо мной… пока… пока… Ах, неужели ты не понимаешь! Ведь ты когда-то любил меня! Неужели я так мало для тебя значу, что ты можешь слышать все это и не простить меня!
Она протянула к нему дрожащие руки.
– Когда умер фон Клеве, появился ты, и я любила тебя, несмотря ни на что. Я тебе все сказала, неужели ты теперь покинешь меня?
В эту минуту он понял жуткую истину: она все-таки его любила.
– Жан! – сказала она.
Образ Аннет стоял перед его глазами. Она ждет его. Он должен идти.
– Это бесполезно!.. – начал он.
Его слова были прерваны появлением Анжель.
– Я все слышала, – сказала она. Ее лицо дышало негодованием. Она взяла Ирэн за руку.
– Не смотрите на меня с таким удивлением, я слушала из любви к вам, Ирэн. – Она крепко сжала ее руку. – Вы думаете, что Жан требует развода из-за Карла? – Она горько рассмеялась. – Моя дорогая, он давно знал об этом, но тогда это было неважно: во-первых, он был влюблен, а потом – ведь он умеет приспособляться, наш Жан. Теперь, когда он хочет освободиться, это стало важно. Вы любили образ, созданный вашим воображением. Жан не обманывал вас, он такой уж есть. – Ее маленькое лицо выражало скорбь. – Слушайте, Ирэн, вы дорого заплатили за счастье. Разве вы не понимаете, чего он добивается? Он уже в Гамбурге знал то, что вы ему сегодня сказали. Он мне сам говорил об этом. Вы понимаете, почему он вообще начал этот разговор? Вы никогда не знали настоящего Жана. Теперь вы его узнали. К счастью для вас, хоть поздно!
