Тара рассмеялась.
— Неужели ты думаешь, будто мужчина станет делать такие вещи из чувства долга? Ты ему нравишься!
— Он ни разу не дал понять, что неравнодушен ко мне. Он знает, что я девадаси, и ему известно, чем я занималась в храме.
— Меньше всего мне бы хотелось, чтобы ты становилась любовницей Кирана. Будет лучше, если ты выйдешь замуж за надежного человека, — заметила Тара.
Амрита невесело усмехнулась.
— Ни один мужчина не женится на девадаси, женщине, которая принадлежала многим, пусть даже и считалось, что она принадлежит только богу.
— Я же вышла замуж!
— Ты вышла за Камала, человека такого же воспитания, из той же среды. Какой другой мужчина согласился бы, чтобы его жена танцевала за деньги перед толпой людей!
— Да, мне повезло, — согласилась Тара. — И тебе повезет, можешь не сомневаться, Амрита.
Наступило утро. В воздухе стояла легкая дымка, все вокруг отливало янтарным светом. Амрита почувствовала себя несказанно счастливой, когда Амина проснулась и с радостным смехом бросилась в объятия матери.
Девар стоял возле дверей и смотрел на молодую женщину.
Черты ее лица были правильны и нежны, брови напоминали два черных полумесяца, а глаза сияли тем мягким светом, каким сияют ягоды темного винограда под ярким летним солнцем. Амрита улыбалась ему, как улыбалась бы любому другому мужчине. Во всяком случае, так показалось Девару.
— Я ухожу, — мрачно произнес он.
В нем чувствовалось что-то загадочное и скрытое от окружающих его людей. В том числе и от нее.
— Жаль, — ответила Амрита, но Девар не услышал в ее голосе сожаления. — Буду рада, если ты останешься в Калькутте и последуешь совету Джеральда Кемпиона. Ты знаешь, где меня можно найти.
Он кивнул и, не добавив ни слова, вышел за дверь. Молодая женщина была уверена в том, что больше никогда его не увидит.
Собираясь встретиться с бывшим возлюбленным, Амрита долго размышляла над тем, как одеться. Она выбрала сари переливчатого бенгальского муслина цвета морской волны, серебряные серьги и браслеты. Украшения и наряд пришлось взять у Тары, которая по-прежнему не одобряла затеи подруги. Тем не менее она объяснила Амрите, как найти дом заминдара, и пожелала удачи.
Амрита сказала слугам Кирана, что привезла письмо от сестры их господина и что намерена лично вручить послание хозяину дома. Ее впустили в ворота и провели через ухоженный тенистый сад, где цвели жасмин, бальзамины и туберозы.
Дом был большой и красивый. В глубине гостиной на покрытых красным бархатом полукруглых полках стояли статуэтки богов. С потолка свешивались чеканные светильники, на полу лежали ковры, в вазах благоухали цветы. Мебель была легкая и изящная. Такой уют могли создать только умелые женские руки.
Амрита не смогла заставить себя присесть. Она пребывала в крайнем волнении и украдкой теребила край сари.
Когда Киран появился в гостиной, ее лицо вспыхнуло ярким румянцем. Разумеется, она не должна была приходить сюда, в дом, где он живет с женой и детьми.
У него было чужое и вместе с тем удивительно знакомое лицо, прямой и серьезный взгляд.
Киран узнал гостью в ту же секунду, как только увидел, и сердечная рана заныла от боли, воскрешая прошлое. Перед ним была Амрита, Амрита, которую он когда-то любил. Любил ли он ее сейчас? Несомненно.
Молодая женщина была нарядно одета, ее искусно уложенные волосы блестели, как черный лак, губы напоминали лепестки роз. Она молчала, выжидающе глядя на него большими немигающими глазами. У Кирана появилось ощущение, будто его сбросили вниз с высокого обрыва и он лежит, не в силах шевельнуть ни рукой, ни ногой, и не может вымолвить хотя бы слово.
— Амрита! — наконец прошептал он.
Она слегка поклонилась.
— Да, это я. Я принесла вам письмо от вашей сестры Джаи.
— Письмо от Джаи?! — Киран инстинктивно протянул руку и тут же вспыхнул. — Прошу, говори мне «ты».
Амрита кивнула, вынула конверт и подала ему. Принимая бумагу, Киран слегка коснулся руки молодой женщины.
Он не стал читать письма. Вместо этого попросил:
— Расскажи о себе. О… моей дочери. — И предложил: — Садись.
Амрита постаралась быть краткой. Она говорила негромко и сухо и смотрела на что-то, видимое ей одной. Потом заметила:
— Тара сказала, что ты сильно изменился.
Киран вздохнул.
— Наверное. Окружающий мир меняется и заставляет меняться нас. Но в одном я остался прежним. — И он пристально посмотрел ей в глаза.
Амрита повела плечом, как будто отстраняя что-то ненужное. Ее губы изогнулись в печальной улыбке.
— Не стоит говорить об этом… здесь и сейчас.
Он понял.
— Мадхур и детей нет дома. Они гостят у ее родителей. — И спросил: — Ты вернешься в храм?
Амрита уловила в голосе Кирана ревнивые нотки.
— Нет, — сказала она. — Мы с Аминой останемся жить в Калькутте.
Он облегченно вздохнул.
— Где я смогу вас найти?
— У Тары и Камала.
Киран озабоченно произнес:
— Я волнуюсь за Джаю. Надеюсь, мне удастся добиться того, чтобы они с Джеральдом вернулись в Калькутту.
Киран проводил молодую женщину до ворот и на прощание промолвил:
— Я хочу повидать свою дочь. Познакомиться с ней. Позволишь?
Амрита пожала плечами.
— У нее нет другого отца.
— Я виноват перед тобой, Амрита, — в сердцах произнес Киран. — В глубине души все эти годы я постоянно стремился к тебе, но так и не смог приехать.
И радостно улыбнулся, когда она ответила:
— Я думаю, нам нужно забыть про обиды и жить дальше.
К неудовольствию Тары, ее подруга вернулась домой окрыленная.
— Он мне угрожал, — напомнила Тара.
— Не всерьез. Он же не попытался отнять у тебя Амину!
Тара вздохнула и ничего не ответила.
Через неделю Киран явился к ним в дом и сказал, что хочет повидаться с Амритой.
Молодая женщина вышла к нему ненакрашенная, в простой одежде. Она держалась доброжелательно и спокойно, тогда как Киран заметно нервничал.
— Амрита! Я пришел сказать, что хочу взять на себя заботу о тебе и дочери. Я снял квартиру на границе Белого и Черного города, там, где обычно селятся богатые индийские купцы и бедные британцы. Мне будет приятно, если она тебе понравится.
Молодая женщина видела, что он волнуется и избегает смотреть ей в глаза. Очевидно, Киран боялся услышать отказ.
— Я должна подумать.
Он вздохнул с облегчением.
— Конечно. Будет лучше, если ты посмотришь жилье. Я не стал покупать мебель, потому что не знаю, какая обстановка тебе больше подходит.
