— Сядь. — Он указал лопаточкой.
Поскольку я все еще была с похмелья, все еще контужена, и потому что я действительно не хотела красть тепло из его глаз, я сделала, как он сказал.
Эспрессо-машина зажужжала, он повернулся, чтобы приготовить мне кофе. Я жадно наблюдала за ним. Карсон готовил завтрак на моей кухне, как будто ничего не случилось. Я могла бы задержаться в этой фантазии на некоторое время. Пока буду есть.
Вот почему я с улыбкой взяла кофе и подождала, пока он сядет рядом со мной, чтобы позавтракать.
Он наклонился, чтобы сжать мое бедро, когда садился.
Эта рука оставалась на моем бедре в течение всего завтрака, несмотря на то, что ему приходилось есть одной рукой. Я не осмеливалась сдвинуть его с места. Это согрело сильнее, чем обогреватель или одеяло.
За едой мы не разговаривали.
Я чувствовала, что слова все испортят.
Так что я наслаждалась едой, моментом, фантазией. Слишком быстро все закончилось.
Тарелки звякнули, когда я сложила их и загрузила в посудомоечную машину.
Карсон сидел и наблюдал, как я это делаю. Я чувствовала, что он тоже наслаждается моментом.
Повернувшись к нему спиной, я зажмурила глаза, желая, чтобы у меня хватило сил не разрушить это. Я должна быть достаточно сильна, чтобы попытаться.
Я оперлась руками о раковину еще на мгновение, прежде чем повернуться. Карсон наблюдал за мной все это время, его взгляд был твердым, поза напряженной.
Фантазия закончилась.
— Я сожалею о прошлой ночи, — тихо сказала я. — Очень сильно. Ты этого не заслужил.
Он долго смотрел на меня.
— Может быть, и нет, — согласился он. — Но я не собираюсь выслушивать извинения. Это должно было произойти.
Я обдумывала его слова. Конечно, он прав. Если бы я держалась за все это гораздо дольше, стало бы еще хуже. Просочилось бы в мои клетки и все испортило.
Я посмотрела на Карсона. Человек, который продолжал возвращаться за мной. Который продолжал сражаться за меня. Который продолжал прощать меня. Который больше, чем кто-либо другой, заслуживал семьи.
— Я путешествовала по всему миру в поисках какой-то веры, — тихо сказала я. — Искала мир, в котором произошедшее будет иметь смысл. Мир, в котором есть Бог, позволяющий подобные вещи. Не нашла ничего.
Карсон рванулся вперед, когда мой голос сорвался. Его руки сжали мою шею по обе стороны, глаза впились в мои.
— Верь в нас, — потребовал он, эмоции сделали его голос грубым. — Тебе не нужно искать высшую силу, гребаного Бога. Потому что мы — нечто большее. Это осязаемо. Это реально. Это прямо здесь, бля*дь. Я, черт возьми, прямо здесь. Я никуда не уйду. Я последую за тобой, куда бы ты ни пошла. Я буду поклоняться у твоего алтаря. — Его руки скользнули вниз по моей шее, скользя по бокам моего тела. Его большой палец прошелся по тому месту, где одежда прикрывала шрам.
Я отпрянула назад.
— Я не потеряю тебя, — прошептал он, его голос был таким надломленным, каким я никогда не слышала. Он просачивался сквозь трещины моего щита. — Я не могу потерять тебя. Не после того, как мы потеряли ее. Я не позволю смерти нашего ребенка убить и нас тоже. Я отказываюсь.
Мои губы задрожали от его слов, я боролась с желанием разрыдаться, прыгнуть в его гребаные объятия и позволить ему все исправить.
Но я сжала кулаки, не двигаясь. Больше нечего исправлять.
— Разве ты не видишь, любимый? — спросила я шепотом. — Мы уже мертвы.
И это было самое трудное, что мне пришлось сделать с тех пор, как я вышла из больницы.
Я схватила свою сумочку на выходе, намереваясь отправиться в ближайший магазин, купить все, что нужно для Новой Зеландии, а затем встретить подруг в аэропорту.
Я убегаю в другую страну. Это похоже на гребаный день сурка.
Самоуничтожение. Карсон собирает меня обратно. Я разрываю его на части. Ухожу. Все по-новой.
Это вызывало у меня отвращение.
Я не собиралась портить свадьбу Ричарда, будучи подавленной, убитой горем идиоткой. Я достаточно натворила. Все затянулось гораздо дольше, чем я предполагала. Я не ожидала, что исцелюсь, по крайней мере, полностью. Этого никогда не случится. Но я думала, что Карсон в конце концов сдастся. Продолжит жить своей жизнью. Я не была о нем такого низкого мнения, не думала, что он забудет ее.
Знала, что он будет всегда ее оплакивать.
У моего злодея есть сердце. Огромное. Но разбитое. Осколки, разбросанные повсюду внутри. Они режут его внутренности, как он еще дышит?
Но я думала, что даю ему шанс на другую жизнь без меня. Думала, что поступаю добрее, отталкивая его. А может быть, я лживая эгоистка.
Ну и ладно.
Все уже сделано.
И все же он все еще был здесь.
Он все еще сражался за нас.
Так что я села в этот гребаный самолет. На свадьбе я изобразила фальшивую улыбку, которую подруги видели насквозь.
Карсон произнес красивую, душераздирающую речь, как в фильмах Норы Эфрон, но я все равно села в самолет.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ
It’ll Be Okay — Shawn Mendes
Свадьба была чудесной.
Все происходило на пляже, недалеко от того места, где воссоединились Джей и Стелла. Недалеко от того места, где у меня были моменты покоя с Карсоном. Где я сидела с ним на пляже и говорила, что люблю его. Потом мы целый час искали открытый тату-салон, чтобы набить его имя на бедре.
На том пляже было много призраков.
Стелла, Ясмин и Зои были обеспокоены моим весом, я видела это в их глазах. Я обязательно упомянула о сеансе с психотерапевтом, когда приеду домой, ела чрезмерное количество удивительной еды на их глазах.
Конечно, я также побаловала себя удивительным Пино Нуар. Не попробовать его было бы практически преступлением. Именно так я оказалась на пляже ранним утром, наблюдая за рассветом.
Я не подпрыгнула от шока, когда темная фигура села рядом со мной. Меня не так-то легко напугать в эти дни. Я взяла дымящуюся чашку, которую предложил мне Джей.
— Ты рано встал, — прокомментировала я, потягивая теплую жидкость и глядя на солнце, ползущее к горизонту. — Даже для сумасшедшего, дисциплинированного крутого парня, как ты, — добавила я. Стелла сказала, что он ежедневно вставал в пять утра.
В пять.
Утра.
Единственный раз, когда я бодрствовала так рано, — это когда еще не ложилась
— У меня есть ребенок, — сказал он. — В такие дни сон — просто магия.
Я ухмыльнулась в свою кофейную чашку, думая о прекрасной Руби. Она настоящий дикий ребенок, как и ее тетя Рен, даже если мы не кровные родственники. Я обожаю ее всем сердцем, и даже больше. Она — мой единственный источник чистой, безудержной радости. Даже тень тьмы не проникала в мое сердце, когда она рядом.
— Ты не спишь со вчерашнего вечера? — спросил Джей.
— Да, мы с племянниками Джанет пошли в паб и устроили соревнования по «литр-боллу», — хихикнула я. — Я выиграла.
— Еще бы, — ответил Джей.
Тихий плеск волн наполнил тишину. Мы с Джеем сблизились с тех пор, как он взял себя в руки и пересек океаны, чтобы вернуть Стеллу.
Я знала, что Зои и Ясмин приняли его — он женат на нашей лучшей подруге и отец ее ребенка, он никуда не уйдет, — но они не были его самыми большими поклонницами.
Им не нравился мир, в котором он жил, и тени, которые он бросал на нашу подругу и их совместную жизнь. Они обвинили его в том, что случилось со мной.
Если бы захотела, я бы тоже обвинила его. Он разозлил русскую мафию, ему они хотели навредить, подстрелив меня на улице.
Но я размышляла по-другому. Я знала Джея. Знала его сердце. И знала, что он мучился из-за произошедшего. Я знала, что он любил мою подругу и Руби с такой силой, которую невозможно измерить. Он перевернул бы небо и землю, чтобы защитить их. Он бы сжигал города ради своей семьи.
