55
Илья
Я злюсь. Варька реально залипла на Аркашу. И нужно ж было папуле позвать этого прохвоста именно сегодня!
В общем, реакция её мне понятна: он у нас самый красивый. Прям картинка заглядеться. Я вижу, какие она на него взгляды бросает. Нужно во что бы то ни стало поддержать легенду, что он у нас нетрадиционал. Я в это не верю, но лучше перестраховаться. А то, глядишь, уведёт у меня невесту, считай, из-под носа. И свадьбу, свадьбу скорее, пока не опомнилась и не передумала!
Папка что-то там распинается, и я пытаюсь сосредоточиться.
– Я хотел бы, чтобы сегодня собралась вся семья за этим столом. Жаль, что не удалось. Но я всё же не теряю надежды, что однажды мы сможем объединиться и стать настоящей дружной семьёй.
Ему бы речи толкать с высокой трибуны. Ну, это его как раз. Он у нас Великий Босс. Умеет.
– Нет ни одного человека, который бы не делал ошибок. Я не исключение. Поэтому именно сегодня хочу попросить у всех прощения. За обиды, за неумение находить компромиссы. За жёсткость.
Обещать, что исправлюсь и изменюсь, не буду. Я останусь всё таким же неудобным и противным, властным и авторитарным. Но хочу, чтоб вы знали: я всех вас люблю. И взрослых, и не очень.
Последние годы я стремился нас объединить. Не потому что это прихоть или лицо перед обществом, нет. Потому что семья – это самое ценное, что может быть у человека. Жаль, что я не пришёл к таким мыслям много лет назад. Может, сделал бы меньше ошибок, меньше наломал дров. И я верю, что однажды мы соберёмся в полном составе. Не принудительно, а потому что каждый из нас почувствует потребность быть рядом с самыми родными и близкими людьми.
Иногда очень тяжело проговорить самые нужные и важные вещи. И было бы неплохо, если бы мы иногда выговаривались. Делились проблемами. Учились друг другу доверять.
Он вздохнул, и я понял: ему тяжело далась эта помпезная, немного корявая речь. Но отец произнёс её искренне, и все это почувствовали, хоть и сидели немного растерянные и оглушённые.
– Я горжусь тобой, сынок, – разорвала тишину бабуля Ася. – Ты наконец-то вырос и понял, что семья – это ещё и ответственность. И собственный пример, между прочим, не лишний, – бросила она орлиный взор на Сашку, что сияла, светилась, как неоновая вывеска, и все это видели.
Папка улыбнулся счастливо и тоже вперил огненный взгляд на свою жену. По рядам семейки слоновьими шагами пробежался ропот, и после этого напряжение спало, сдулось навеки. За столом заговорили, послышался смех.
– Боже, как он хорош, – пробормотала Варежка, и я уже приготовился начистить Аркашке морду. Но она смотрела не на блистательного братца, а на папку Драконова.
Я всё равно её ревную. Ко всем, кто для неё хорош. И хочется быть таким же. Для неё. Исключительным. Самым-самым. Нужным всегда, каждый день и каждую ночь.
Это был полосатый вечер. Вскоре все плюнули на этикет и перебрались поближе друг к другу. У нас было слишком мало общих воспоминаний – все мы росли в разных семьях, а поэтому почти не знали друг друга. Больше со стороны да не с совсем хорошей стороны.
Сашка держалась особняком. Как выдернутый из стены гвоздь. И моя добрая Варежка, можно сказать, насильно притянула её в «женский круг» – к бабульке и Нике. У Сашки с Никой особая «любовь». Если говорить честно, Сашка всем насолила и перца в задницу подсыпала, но лёгкое вино и доброжелательность творят чудеса.
– Я как будто взрослею, – расплакалась мать Драконов. – Всё время будто в стране Кривых Зеркал жила. Жизни толком не знала. Ваня опекал меня, лелеял, берёг. И… получилось, что получилось. Ещё немного – и я осталась бы у разбитого корыта.
Бабуля гладит её по плечу, успокаивая.
– Я тогда чушь спорола, – кается она перед Никой. – Думала, Ваня опять надавил, заставляет Димку жениться против воли. Ведь уже один раз такое случилось. И ничего хорошего из того брака не вышло. Вот я и решила помочь. Не разобравшись. Ведь Димка мне друг, школьный товарищ, можно сказать. Подумала: помогу ему женитьбы избежать. Я всё время думала и мучилась, что меня не любят. Что Иван женился на мне… даже не знаю, почему. Может, потому что я наглая и бессовестная тогда была. Охмурила его, окрутила. Завлекла. Всё время на этом играла – на… плотском влечении…
Ей тяжело выговариваться. Она плачет и глотает слова, пытается выплеснуть из себя боль и тёмные бурлящие страсти, что терзали её и до конца не ушли.
– Не разводи сырость, – машет рукой Ника. – Всё забыто давно. Нам бы сейчас кружок драконих организовать. А то они у нас буйные да властные. Так тяжело иногда тормозной колодкой работать.
Она мне когда-то очень нравилась. А сейчас я счастлив, что Димка увёл у меня Нику. Да кому я лгу: это Ника точно знала, кто из нас двоих ей по душе. А ещё больше я радуюсь тому, что Тинку умыкнул Серёженька. Вот как появится, спасибо ему скажу огромное. Даже в ноги покланяюсь, с меня не убудет. И жаль, что их сейчас с нами нет. Могли бы и прилететь. Испания не край земли, между прочим.
– Нельзя их на минуту оставить – сразу принимаются то плакать, то планы по завоеванию мира строить, – пристраивается рядом со мной Димка. Они о чём-то с отцом спорили. Сейчас папка в оборот Аркашу взял. Что-то разговор у них серьёзный, но тихий, в общем шуме не разобрать. Дядя Саша тоже не явился. Выше его достоинства. Будет потом рвать и метать, что папка Аркадия привечал. У них это вечная конфронтация. То Сержа отец пригрел, сейчас вот – младшего дракона в семью втягивает. А он, я смотрю, и не против. Хотя тоже буян ещё тот. Мы с ним пересекались не раз. Дружбы лишь особой не водили, хоть и родные почти.
– Раз ваш отец такой добрый, – вздыхает Варежка, – может, и с матерью бы вы своей встретились и поговорили. Бабуля Ася говорит, он ей запрещал с вами видеться.
Это для меня новость.
