увидела капли запекшейся крови в уголках его губ.
Я подвинула стул к его кровати и села.
– Дядя Джим? – Я взяла его за руку и едва удержалась, чтобы не поморщиться, ощутив холод его кожи. – Пожалуйста, очнись. Ты мне нужен.
Время шло. Я успокоилась.
Честно говоря, я привыкла сидеть в больничной палате и ждать. Ожидание не всегда означало что-то плохое. Я ждала, пока маме станет лучше.
Ждала результатов экспериментального лечения. Я все время чего-то ждала. Если бы случилось нечто ужасное, мне не пришлось бы ждать. Его бы сразу отправили на операцию. Или что-то в этом роде. К тому же, самочувствие дяди улучшилось после моего переезда. Он сбросил вес. Ел больше овощей и меньше сладкого. Единственное, что меня беспокоило, – кашель. Но даже кашлял Джим меньше. Он всего-то простудился. Он ведь не стал бы обманывать меня. Только не насчет простуды.
– Очнись, – прошептала я. – Пожалуйста, очнись! – Я сжала его пальцы.
– Вы племянница Джима?
Я обернулась. Передо мной стоял врач. Он внимательно посмотрел на меня, изучил опытным взглядом. Я и не слышала, как он вошел, из-за гудения приборов.
– Да. – Я отпустила дядину руку и встала. – С ним все хорошо? Он очнется?
Врач пролистал папку с документами.
– Мы дали ему препараты, чтобы он немного отдохнул.
Я облегченно вздохнула.
– Значит, он скоро очнется?
– Через несколько часов. Ему ввели морфий, чтобы облегчить боль.
– Когда я смогу забрать его домой?
– Домой? – Он покачал головой. – Боюсь, это невозможно.
– У него всего лишь простуда. Ему нужен покой. И горячий суп.
Я рассмеялась, но мой смех прозвучал фальшиво. – У него не простуда. – Врач засунул папку себе подмышку. – Я только что поговорил по телефону с его онкологом. Он годами сражался с болезнью, но несколько месяцев назад перестал принимать лекарства. Так как они больше не помогали ему.
– С чем сражался? – Я не знала, кто такой «онколог». Какой-то заумный термин. Но я знала, что заумные медицинские термины обычно не означали ничего хорошего. – У него просто был сильный кашель. Я пыталась убедить его, чтобы он обратился к врачу, но дядя говорил, что это ерунда. Это… ерунда. Правда ведь? – Я даже не верила собственным словам, когда произносила их.
– У него рак легких четвертой степени. Простите. Я думал, что вы в курсе.
У меня перехватило дыхание.
– Так возобновите лечение.
– Оно ему больше не помогает. Слишком поздно.
– Нет, не поздно. Он ведь уже здесь. Так лечите его!
Врач покачал головой.
– Как я уже сказал, сейчас он отдыхает. Мы дали ему морфий, чтобы снять боль. Это самое большее, на что мы способны. Я бы посоветовал вам начать приготовление.
– Приготовление к чему?
Мой мозг отказывался воспринимать информацию. Это не врач, а псих, сбежавший из психиатрического отделения! В «Мерси Хоспитал» лечили психов? Не припоминаю.
– К похоронам, – абсолютно спокойно ответил врач, но у меня перед глазами все потемнело. Я судорожно покачала головой. – Может, нам стоит позвонить кому-то еще? Вашим родителям? Или другим родственникам?
Я повернулась к дяде. Услышала его хриплое дыхание. Увидела кровь в уголках губ. Вспомнила о том, как резко он похудел. Он не был здоров. Он был болен. Он умирал.
– Сколько ему осталось?
– В лучшем случае, несколько дней. Но, возможно, всего несколько часов. Мне правда очень жаль.
Я не слышала, как врач ушел.
Я ничего не могла расслышать за тяжелым дыханием дяди и моими всхлипываниями.
Глава 31
Понедельник
– Привет, малышка, – прозвучал знакомый голос.
Я подняла голову от грубой больничной простыни и посмотрела на дядю. Он снял кислородную маску. Его дыхание показалось мне не таким уж хриплым. Я не сомневалась, что всего лишь уснула за просмотром фильма и все это мне приснилось. Мы снова сидели на кушетке у нас дома, снова смеялись!
Вот только настойчивый писк приборов мешал мне в это поверить.
А также больничная койка, на которой лежал дядя.
Я думала, что выплакала все слезы. Но они снова потекли у меня по щекам.
– Почему ты ничего мне не сказал?
– Я прекратил лечение за несколько месяцев до того, как умерла твоя мама. Когда ты приехала… я не хотел расстраивать тебя очередными дурными новостями. Я думал, что у меня осталось больше времени.
– Но еще до этого… врач сказал, ты много лет сражался с раком. Ты ничего не говорил нам.
– Вам с мамой и так приходилось несладко.
– Тебе не стоило оставаться с болезнью один на один! – Я не понимала, что меня мучило сильнее: то, что он никому не рассказал о своем лечении, или то, что он посвятил последние месяцы жизни заботе обо мне.
Он сжал мою руку.
– Неужели мы больше ничего не можем? Мама лечилась разными экспериментальными методами! – Но я устал сражаться, малышка. Очень устал.
– Ладно, – прошептала я, пытаясь справиться со слезами. Ради дяди мне предстояло оставаться сильной. Но силы испарились. Я чувствовала, как распадаюсь на миллион крошечных осколков. – Все нормально.
Дядя покачал головой.
– Я понимаю, как твоей маме удалось продержаться так долго. Ты – замечательная девочка, Бруклин. Ради тебя стоит сражаться.
И ради него тоже стоило сражаться. Я отдала бы что угодно, лишь бы он продолжал дышать. Все, лишь бы и он не покидал меня.
Я держала его руку до того момента, пока он не испустил последний вздох. Пока его пальцы не похолодели. Пока медсестры не увели меня от него.
Глава 32
Среда
Миссис Алькарас удочерила меня. Она подписала согласие стать моим опекуном незадолго до смерти дяди. Кеннеди думала, что дядя приносил свидетельство о браке. Но Джим не планировал начинать новую жизнь. Он пытался уладить дела перед смертью. Как оказалось, я оставалась единственным человеком, кто не знал о том, что с ним происходило. Кеннеди и ее матери было известно о болезни дяди. Но, в отличие от миссис Алькарас, Кеннеди считала, что он продолжал принимать лекарство. Она думала, что ему стало лучше. Смерть дяди стала для нее ударом, как и для меня. Я слышала, как она всхлипывала по ночам перед тем, как уснуть. И у меня не хватало духа сердиться на них обеих.
Я покосилась на Кеннеди, лежавшую на кровати в нашей общей маленькой комнате. Подруга ровно дышала. Я тихонько встала с постели, стараясь не потревожить ее, и на цыпочках прокралась к входной двери. Миссис Алькарас крепко спала. Через дверь я слышала, как она сопела. Я уже и привыкла к этим звукам. Как будто они сопровождали меня всю жизнь. Но я не хотела забывать дядю. Я провела с ним не так много времени, но все равно не собиралась отпускать эту часть своей жизни. И вряд ли когда-нибудь соберусь.
Я побрела по коридору в дядину квартиру. Почти все вещи уже были собраны в коробки. К концу месяца в квартиру въезжали новые жильцы. Но до этого момента… я немного успокаивалась, возвращаясь сюда.
В квартире по-прежнему пахло им. И когда
