именно заказала. – Она фыркнула.
– А, понятно. Какой-нибудь чудо-агрегат. Один из тех, что вы подарили Обри.
– Хочешь, и тебе подарю? А взамен прокачусь на твоей газонокосилке.
– По рукам. С сегодняшнего дня я уволился с этой работенки.
– Хочешь сказать, теперь, когда она уехала?
Я быстро взглянул на нее.
– Вы знаете, куда она уехала?
– У меня не было возможности потолковать с ней. Видела, как вчера уезжал ее дружок. Она в это время упаковывала вещи в доме. Я спросила его, что случилось, и он сказал, что она переезжает в Бостон вместе с ним.
Я почувствовал, как загорелись мои уши.
– Вот оно что…
– Да.
Не помню, что я сказал Феломене после этого. Я даже не помню, как доехал до мотеля. Я мог ожидать от себя взрыва гнева или даже замешательства, но в действительности я просто оцепенел и не чувствовал ничего.
Зажав в руке телефон и плюхнувшись на кровать, я хотел написать Обри. Но чем больше я думал об этом, тем менее удачной казалась мне эта затея. Раз уж Обри действительно переезжала в Бостон и при этом даже не удосужилась сообщить мне, что приняла окончательное решение, то мой звонок уже ничего не изменит. Интересно, добралась ли она уже до места? И действительно ли она собиралась позвонить мне в эти выходные, как обещала? А ведь она обещала! Внезапно мое оцепенение прошло, его сменила чистая, неудержимая ярость.
Схватив кошелек, я направился в бар. Я не желал страдать от чувства потери. Я вообще ничего не желал чувствовать этим вечером.
– Плесни-ка мне рома, Крошка Карла, – с горечью попросил я, плюхаясь на свое обычное место.
Карла потрясенно посмотрела на меня.
– Я не ожидала увидеть тебя снова, Крокодил Данди.
– Ну, я просто пришел попрощаться. Завтра уезжаю домой и больше не вернусь.
Карла поспешила наполнить мой стакан, чувствуя, что я как никогда нуждаюсь в выпивке.
– Что случилось?
Я сделал глоток и стукнул стаканом по барной стойке.
– Все кончено.
– Вот как? Кончено? Обри осталась-таки с этим придурком Диком?
Мне понравилось, что она тоже подхватила эпитет, который я употреблял по отношению к нему.
– Да. Сегодня я приехал к ее дому, а там уже никого нет. Дом сдается в аренду. Этот засранец сказал соседке, что Обри уезжает с ним в Бостон.
– Это что, гребаная шутка? Ты издеваешься надо мной?
– Все. Конец истории.
– Так у нее, что, даже не хватило совести честно сказать тебе об этом лично?
– Совести или решительности, уж не знаю.
– На чем вы с ней остановились?
– Я на некоторое время вернулся в Хермоса-Бич. Она думает, что я все еще там. Она обещала позвонить мне в эти выходные. Однако я решил вернуться раньше и посмотреть, что происходит. Теперь я понимаю, что она планировала позвонить и сказать мне о своем решении уехать в Бостон.
– Мне так жаль! Извини.
– Ты тут ни при чем.
– Я действительно надеялась, что твоя история закончится хорошо. Ты заслужил хеппи-энд.
– Могли бы мы больше не говорить на эту тему? Я имею в виду, о ней? – Я с трудом проглотил комок в горле.
– Хорошо. Все, как ты захочешь.
Карла, ничего не говоря, ставила передо мной стакан за стаканом. Она понимала, что я не настроен на разговоры, и просто оставила меня в покое. В какой-то момент она остановила меня, наотрез отказавшись обслуживать дальше. Я опустил голову на стойку и сидел так, пока она вытирала столы. Бар готовили к закрытию. Я потерял счет времени. Звук телевизора и голоса нескольких посетителей звучали приглушенно… кажется, я отключился.
Карла похлопала меня по плечу.
– Давай, двигайся, парень. Я переправлю тебя через улицу.
Я забрался в красный «приус» Карлы и, откинув голову на спинку сиденья, закрыл глаза. Я был все еще пьян, но уже начал трезветь. Мне, возможно, следовало напиться до смерти, до того уровня опьянения, который помог бы забыть этот день. Поэтому в каком-то смысле, я был обижен на Карлу за то, что она отказалась и дальше наливать мне алкоголь, но в то же время я чувствовал благодарность за то, что она позаботилась обо мне.
Она завела меня в мой номер и спокойно вошла следом за мной. Я лег на спину, скрестил руки на груди и закрыл глаза. Когда я открыл их, Карлы в комнате не было. Слышался звук льющейся воды, и я понял, что она в ванной.
Я снова закрыл глаза. На этот раз, когда я их открыл, Карла стояла у моей кровати. Она распустила волосы, которые обычно убирала наверх в стиле ретро. Она смыла толстый слой своей обычной красной помады. Но наиболее примечательным было то, что она скинула всю одежду и осталась только в красном кружевном лифчике и таких же трусиках. Груди Карлы были готовы вырваться из сдерживающих их полосок ткани, а трусики едва прикрывали аппетитную попку.
– Что ты делаешь? – сонно пробормотал я.
– Помнишь, о чем мы с тобой договорились? Предложение все еще в силе. Позволь мне помочь тебе забыть все. Никаких условий, Чэнс. Только ты, я и сумасшедший секс.
Мой член дернулся, тело было не в силах контролировать естественную реакцию на такое предложение.
– Карла, крошка, ты не должна…
– Но я хочу этого. Боже, Чэнс, я так хочу тебя. Ты понятия не имеешь, что творишь со мной.
Твою же мать…
Прежде чем я успел хоть что-то сказать, она уселась поверх моих джинсов и стала тереться о мой не до конца набухший член.
– Думаю, ты готов, – пробормотала она, склонившись к моим губам.
Она поцеловала меня, и я неохотно ответил на ее поцелуй, так и не решив, принять ее предложение или столкнуть прочь.
– У тебя есть презерватив? – шепнула она.
– Нет.
– Это ничего. Тебе не о чем беспокоиться. Я принимаю пилюли, и я чистая.
Карла задрала мою рубашку, и я снова закрыл глаза. Она осыпала поцелуями мою грудь, а мой отравленный алкоголем разум рисовал образ Обри.
Обри.
Обри.
Обри.
Я попытался приподняться, но Карла осторожно пихнула меня обратно на кровать. Она принялась расстегивать пряжку ремня, а я продолжал безучастно лежать. Когда мой член высвободился и я почувствовал на нем прохладу воздуха, Карла начала гладить меня. Я знал, что она готова сделать мне минет, но что-то внутри меня воспротивилось этому. Не надо.
Я резко отодвинулся, натянул трусы, потом вскочил и застегнул молнию на джинсах.
Проведя руками по волосам, я покачал головой, глядя в пол.
– Я не могу так поступить. – Схватив
