задыхаясь от накативших эмоций, повышаю голос. Не узнаю себя, но стремительно теряю контроль. - Ты сейчас будто в трусы ко мне лезешь.
- Там я уже был, Вера, совсем недавно, - осекает меня грубо и нагло, чтобы продолжить, пока я умолкаю от шока и возмущения: - Но теперь… меня интересует нечто большее.
Обняв меня за талию, резко припечатывает к себе, а пальцем свободной руки ведет вниз по шее, вызывая мурашки на коже, очерчивает ключицу – и спускается к груди, останавливаясь на ложбинке. Ласково проходится подушечкой, невесомо барабанит там, где гулко бьется сердце, будто пытается достучаться, а потом накрывает мое декольте огромной ладонью. Не пошло, но исцеляюще. Не позволяет себе лишнего, а будто согревает. Однако простой, невинный жест действует на меня как разряд тока. Будоражит кровь, проносится электрической волной сквозь тело, подкашивает колени. Испытывающий, опасно черный взгляд подбрасывает дров в разгорающийся костер.
Вспыхиваю. Вместе со мной закипает и кофе, поднимаясь красивой, пористой пенкой, и грозится перелиться через край.
- Чушь все это, Кость, - подавшись к плите, отставляю турку и выключаю газ. - Врачи на протяжении двух последних лет твердят мне о каких-то мифических улучшениях, однако бедному бывшему мужу пришлось идти ребенка на стороне делать. Потому что я так и не смогла забеременеть, а об ЭКО он даже слушать не захотел, - отворачиваюсь от Кости, лишь бы он не видел моего бледного, расстроенного лица.
- А твой урод проверялся? – он обдает мою макушку рваным дыханием, и я ощущаю его присутствие совсем рядом.
- Больше не мой, причем, как выяснилось, давно, - стараюсь говорить равнодушно, но руки предательски дрожат, когда я разливаю кофе по кружкам. - И да, проверялся. К тому же, с любовницей у них все получилось быстро и четко. Это ли не доказательство, что дело во мне?
- И все же анализы… - внезапно охрипшим голосом начинает он и, прижимаясь сзади, укладывает ладони на столешницу по обе стороны от меня.
- Кажется, я понимаю, к чему ты ведешь, - прокручиваюсь в кольце его рук. - Кость, если ты беспокоишься о том, что мы с тобой могли этой ночью… - киваю на диван и осекаюсь под строгим искристым взглядом. Хочу успокоить Костю, чтобы он не боялся случайного залета, потому что это невозможно, но окончание фразы застревает в горле. Палец грозно взлетает вверх и ложится на мои губы, смыкая их.
- Остановись, Вера, - произносит шепотом Воскресенский, с налетом укора и примесью жалости. Последнее – я терпеть не могу, тем более, от мужчин! Поэтому взбрыкиваю в его объятиях, но он не отступает. - Догадываюсь, о чем ты, но нет. Отца двойни ты этим не напугаешь, - усмехается и покачивает головой. - Я привык нести ответственность за свои действия. Даже если и так…
- Никаких «если», - перебиваю его. И тянусь к кофе.
- Все-таки не расскажешь? – Костя берет чашку из моих рук. – Ты казалась мне смелее.
Он специально меня провоцирует. Вижу это по едва заметной ухмылке, которую хочется стереть пощечиной. Или… поцелуем. Неважно. Лишь бы он заткнулся, наконец, и остановил этот неприятный допрос.
Что за мужчина! Пробуждает противоречивые эмоции, поднимает во мне все самое светлое и доброе, но следом достает негатив из темных закоулков мой души. Его хочется любить и ненавидеть одновременно, смешивая чувства в убийственный коктейль.
Отстраняюсь от него и, устремив пустой, чуть затуманенный взгляд в пол, направляюсь к двери. Хочу уйти и от Кости, и от разговора, но, вопреки здравому смыслу, каким-то образом оказываюсь на диване, который притягивает меня, как магнит. Здесь я уже сдалась мужчине – и повторяю свою ошибку, не прошло и несколько часов. Устало и обреченно откидываюсь на спинку. Ловлю первые лучи предутреннего солнца, проникающие в кухню из приоткрытого окна и косыми полосами падающие на подлокотник и сиденье. Вбираю пропитанный свежестью и озоном воздух.
Говорят, даже после самой темной ночи наступает рассвет, а сильный дождь заканчивается радугой. Моя тьма началась задолго до измены мужа и слишком затянулась.
- Через год после свадьбы с Женей у меня диагностировали опухоль яичника, - выдаю легко и непринужденно, будто кто-то другой вселился с мое тело, завоевал разум и транслирует информацию вместо меня. - Вместо того чтобы наслаждаться семейной жизнью с мужем, я паниковала и чуть ли не постоянно находилась в больнице. Меня провели через все возможные анализы и пункции, и в итоге направили на операцию.
Оставив кофе, Костя наливает стакан воды и дает его мне. Садится рядом, но соблюдает дистанцию, оставляя воздух между нами. Мысленно благодарю его за это, потому что я на грани срыва – и могу расплакаться, если он приблизится и обнимет меня.
- Врачи предполагали худшее. Настолько, что даже предложили перед хирургическим вмешательством сохранить яйцеклетки в криобанке. На случай, если что-то пойдет не так и оправдаются самые страшные прогнозы, чтобы я могла ими воспользоваться позже: или для ЭКО, или с помощью суррогатной матери. Все зависело от исхода операции, - затихаю, потому что в груди разрастается колючий ком. Призраки прошлого накатывают на меня волнами, и я захлебываюсь страхом, будто заново все переживаю.
- А что ты?.. – прерывает вынужденную паузу Костя.
- Согласилась, конечно, - сделав глоток и с трудом протолкнув соленый комок слез, я дальше терзаю свою душу, как заядлая мазохистка. А садист, который все это начал, затаился рядом, не рискуя даже дотронуться до меня. - Я тогда вообще мало что соображала. Только после института, влюблена, замужем. Казалось, вся жизнь впереди. И вдруг такой удар.
- Верочка, - непривычно ласково зовет меня и подается ближе, но я поднимаю ладонь, останавливая его порыв. Костя перехватывает мою руку, сжимает и впечатывает в сиденье дивана между нами. – Продолжай, - совершенно другим тоном, прохладным и деловым. Однако мне так даже легче.
- Женя тогда в какую-то командировку укатил, со мной постоянно находилась мама, но она нервничала сильнее меня, и это совершенно не придавало мне сил. Не зная, на кого положиться, я решила довериться врачам. Делала все, как они говорили, - делаю глубокий вдох и шумно выдыхаю. - Мне повезло. Операция прошла успешно. После лечения мой доктор заверил, что репродуктивная функция не пострадала, и все восстановится. Правда, толку от этого оказалось мало.
- ЭКО вы не делали, - размышляет вслух Воскресенский, как бы невзначай поглаживая большим пальцем мое запястье.
