Довлатов мне недавно сказал, что ты активно впаривал немцам его, а не меня. Почему?
Я решаю перейти сразу к делу, некогда ходить вокруг да около. Диктофон в кармане моего пиджака включён. Кровь из носа мне нужно выбить из Славы подтверждение.
Глаза агента нервно забегали. Сейчас будет как уж на сковородке. Тихо вздыхаю. Как мне надоели эти кошки-мышки. Почему приходится выбивать из всех правду?
— В смысле впаривал его? — прикидывается, что не понимает, о чем я. Слегка смеется, — Ник, ну ты чего? Не знаешь, как происходит продажа футболистов, что ли? Как можно кого-то впарить? Это же не рынок, где покупатель впервые видит товар и не знает, как он на самом деле работает. Клубы следят за футболистами и сами их себе выбирают. Моя работа лишь в том, чтобы договориться о приемлемых для всех условиях контракта.
— Поэтому я недоумеваю, как и почему ты навязывал Мюнхену именно Довлатова. Если разобраться, это прецедент. По крайней мере я не слышал, чтобы агенты впаривали клубам каких-то игроков.
Слава снова смеется.
— Ник, я тебя не понимаю. Ты ревнуешь меня к Довлатову, что ли? Так Мюнхен все равно выбрал тебя и правильно сделал. Твой уровень намного выше, чем у Тимура.
— Хорошо, я задам вопрос по-другому. Московский клуб предложил тебе деньги за то, чтобы ты сделал все возможное для продажи Тимура, а не меня?
Слава на несколько секунд застывает, словно его поймали с поличным.
— Я не понимаю, о чем ты.
Блядь, он меня уже бесит. Может, и ему миллион долларов предложить? Что ж они все без денег говорить не хотят.
— Московский клуб не хотел меня продавать, — не спрашиваю, а констатирую факт.
— Да, и я говорил тебе об этом. Помнишь?
Помню. На одной из наших встреч Слава сказал, что клуб не хочет меня продавать, но решающее слово за мной. Тогда мне это польстило. Я почувствовал себя ценным игроком.
— Насколько сильно они не хотели меня продавать? На что готовы были пойти, чтобы удержать меня?
Слава прищуривается, видимо, пытаясь прочитать мои мысли.
— Я не понимаю, к чему ты клонишь, Ник.
— К тому, что московский клуб пообещал тебе крупную сумму, если у тебя получится удержать меня, — теряю терпение. — Это прецедент и это скандал. Агент сам намеренно сдерживает продажу своего подопечного. Если такое всплывет, от тебя разбегутся все игроки, включая Тимура. Никто не захочет работать с агентом, который намеренно может испортить тебе карьеру в угоду личным интересам. Я готов сохранить это в тайне, если ты мне сейчас честно признаешься, что московский клуб пообещал тебе деньги за сохранение меня у них.
Слава загнан в угол. Пытается быстро сообразить, как отмазаться. А я уже откровенно бешусь и готов выбить из него информацию таким же путём, как из отморозка Серого.
— На самом деле все было не так, — сдаётся. Наконец-то. Сейчас, конечно, немного приукрасит ситуацию, чтоб не выглядеть последним дерьмом. — Они действительно просили сделать все от меня зависящее, чтобы не продавать тебя Мюнхену. И да, обещали мне деньги. Но я отказался.
Ха-ха-ха. Так я и поверил, что ты отказался, кусок жадного дерьма. Но делаю вид, что верю. Мне ведь нужно получить подтверждение самого факта попыток меня удержать, а не того, что Слава позарился на деньги.
— Что именно они говорили?
— Я общался с Феликсом. Помнишь его? Директор по особым поручениям.
Ухмыляюсь.
— Помню. Никогда не понимал, что означает «особые поручения».
— Ну, он типа личного помощника у гендиректора клуба.
— Я знаю.
— Просто красивую должность ему нарисовали. А то «личный помощник» как-то не солидно звучит.
— Понимаю.
— Ну так вот, Феликс мне звонил, говорил, что видят в тебе потенциал и перспективы, не хотят продавать. Спрашивал, есть ли возможность каким-то способом тебя удержать. Я ответил, что решать будут немцы и ты, что если они выберут тебя, а ты согласишься, то повлиять на это никак невозможно.
— А Феликс предлагал тебе деньги?
Слава на мгновение теряется. В его хитрой и жадной башке идет важный мыслительный процесс.
— Ну, он что-то сказал об этом. Типа могут поощрить меня материально за то, что я уговорю тебя остаться в Москве. Но я отказался!
Ага, конечно. Так я и поверил. Смотрю на агента несколько секунд, задумчиво барабаня пальцами по деревянной поверхности его стола. В принципе я получил подтверждение, что меня не хотели продавать и просили агента в этом поспособствовать. Больше Слава мне вряд ли скажет. В том, что согласился на предложение Феликса, признается только под дулом пистолета. А я устал размахивать пистолетом.
— Хорошо, — встаю со стула. — Спасибо за честное признание.
Слава подскакивает на ноги следом за мной.
— А почему ты вдруг заинтересовался этим спустя столько лет? — поспевает за мной, пока я иду по коридору его офиса.
— Просто стало любопытно.
— А Тимур прям так и сказал, что я хотел продать его, а не тебя?
— Ага. И что он с немцами пять раз встречался, в том числе ездил к ним в Мюнхен.
— Да… было такое. Но они сами нас пригласили!
— Конечно-конечно.
— Ты же знаешь немцев. Они такие педанты.
— Ага.
— Но ты в разы лучше Тимура и свое место получил заслуженно!
— Естественно.
— У Москвы не было шансов тебя удержать. Но они, конечно, хотели, потому что понимали: ты самородок.
Он ещё не устал лизать мне задницу? Я уже устал.
— Пока, Слава. Удачи тебе.
— Все, что я тебе сказал, строго между нами. Ладно?
— Конечно.
Быстрее запрыгиваю в машину, пока хитрожопый вконец меня не выбесил. Еду к Соболеву. По телефону он радушно согласился на мою просьбу об очередной помощи.
— Что-то не так с моим братом? — обеспокоенно спрашивает, как только я переступаю порог его дома. — Он вас обманул?
— Нет, твой брат сказал правду. Спасибо ему огромное. У меня теперь другая к тебе просьба.
