не чувствовала такого… понимания, такой… заботы. Вы меня похитили, но были в десятки раз заботливее моего отца. И… Виктор Павлович, — я выдохнула, вскинув на него глаза, — Вы можете удочерить меня?
Мужчина побледнел. Я видела, как с каждой секундой он становится всё белее и белее.
— Если Вы откажетесь, я пойму. Я всё прекрасно пойму. Ведь мой отец… и я… всё так запутано. Да и зачем вам я… — я пошла на попятную. — Вдруг Ваша жена будет против.
— Я разведён уже семь лет, — сипло отвечает мужчина, а потом залпом выпивает чашку чая. — Ты уверена, девочка?
— В чём? — я жалобно всхлипнула.
— В том, что хочешь, чтобы я стал твоим отцом. Ты в этом уверена? Не нашлось вариантов получше? Маш, я не самый лучший вариант. Я живу один уже семь лет. Работаю с утра до ночи, чтобы заглушить боль потери. Я… Чёрт, девочка… — он вскочил и нервно заходил по кухне.
— Вы… Вы отказываетесь? — я не смогла сдержать всхлипа.
— Нет, что ты, — он так испуганно посмотрел на меня. — Просто… Машенька, — мужчина присел передо мной на корточки, — зачем тебе я? Я старый, никому не нужный мужик. Я забыл, как заботиться. Забыл, как любить.
— Чего Вы боитесь, Виктор Павлович?
— Боюсь, что не оправдаю твоих надежд. Что окажусь плохим отцом. Что не смогу защитить тебя, как не смог защитить Вику.
— Мне исполнится восемнадцать через четыре месяца. И… почему мы не можем попробовать? — тихо спросила я. — Просто… я хочу, чтобы моим опекуном стали Вы. Моим отцом по документам. Я… не хочу искать другого…
— Ты уверена в этом? — снова спросил мужчина.
— Да, — твёрдо ответила, смотря прямо в бушующий ураган в глазах мужчины. — Да! Как никогда прежде. Я прошу Вас стать моим отцом.
— Машенька, — мужчина сгрёб меня в охапку и шумно задышал мне в затылок. — Машенька…
Я заплакала от облегчения, понимая, что мужчина согласился.
— Спасибо, Виктор Павлович. Спасибо… папа, — так непривычно, но так правильно.
И снова мужчина вздрагивает, будто я его ударила. Отстраняется. Я вижу, что его глаза красные. Вижу, как он часто сглатывает, явно не желая показать мне свою слабость.
— Когда… — откашливается. — Когда нужно оформлять документы?
— Этим займётся Демьян. Только нужно отдать ему документы.
Виктор Павлович встаёт с корточек и опускается за стол. Отламывает кусок торта и отправляет в рот.
— Очень вкусно, Маша.
— Спасибо, — я смущённо улыбаюсь. — Мне помогали.
Постепенно напряжение и неловкости ушли. Без всякого стеснения я рассказывала о школе, о Саше, вспоминала маму и своё детство. А мужчина внимательно слушал и смотрел на меня с нежностью. И только в момент, когда зазвонил телефон, я поняла, что за окном уже потемнело, ребята ждут меня в машине под подъездом, а Демьян ждёт документы.
— Виктор… можно ведь так называть Вас?
— Тебя, — улыбнулся мужчина. — Можно, Машенька. Конечно, можно.
— Это так странно, — призналась я. — Вы… ты меня похитил, а совсем скоро я смогу называть тебя «папой». Стокгольмский синдром, — хихикнула я.
— Маш, я ещё раз спрошу… Ты уверенна в своём решении? — нахмурившись, спросил он.
— Да! Я хочу, чтобы ты стал моим папой. Именно ты, а никто другой.
— Хорошо, — кивнул.
— Меня уже ждут. Дай документы, пожалуйста, чтобы всё быстро оформили.
Виктор Павлович ушёл в комнату и через пару минут вернулся с документами.
Уже обувшись, я в нерешительности замерла. Привстав на носочки, поцеловала мужчину в щёку, в очередной раз, прошептав слова благодарности.
— Я завтра обязательно приеду. Уже официально твоей дочерью.
Мужчина поцеловал меня в лоб.
— Беги, Машенька. И не забудь позвонить, когда приедешь.
— Хорошо… папа…
Глава 36
Даша
— Маш, а когда ты поняла, что в Лёву влюбилась? — интересуюсь я.
После школы мы отправились в дом отца Саши и Маши. Теперь Коршунов стал единоличным владельцем всего имущества.
— Не знаю, — Маша застенчиво улыбается и трёт кончик носа, оставляя на нём след от муки. — Может, когда он ко мне знакомиться подошёл. Такой смешной, — улыбается нежно. — И до безумия красивый. Может, когда он мне платье зашил. Обо мне давно никто так не заботился.
— А Саша? — я хмурюсь. Мне становится обидно за любимого, потому что я прекрасно знаю, с каким трепетом и с какой любовью он заботится о своей сестре.
— Саша очень заботливый. Очень, — тут же залепетала Маша. — Просто… Я не знаю, — смотрит беспомощно на меня. — Просто от заботы Саши у меня в груди всё так не сжимается. Просто… я привыкла, что я забочусь о брате, а он заботится обо мне. Это всегда взаимно. И привычно. Он моя семья. Моя родной человек. А тут Лёва, — снова уголки губ приподнимаются, обозначая улыбку, — такой перепуганный и взволнованный. И одежду мне свою дал. Хотя я ему была незнакома. Я точно знаю, что влюблялась в него день за днём, — пожимает плечами. — Тут дело совсем не во внешности. Просто… — замолкает, тщательно подбирая слова. — Я видела, как он относится к тебе. Как он волновался, когда ты попала в больницу. Как его трясло. И я не могла не влюбиться. Потому что он был полной противоположностью моему отцу. Полной.
— Так глупо всё вышло, — морщусь я, вспоминая последние три месяца. — Столько времени потеряли из-за недопонимания.
— А мне кажется, что всё получилось как нельзя лучше. Неизвестно, что сделал бы мой отец, если бы я стала встречаться с Лёвой. Рано или
