два шага назад.
Я делаю глубокие вдохи, как боксер между раундами. Мне нужно побрызгать водой на лицо. Мне нужен секундант, который хлопнул бы меня по щеке и сказал, чтобы я не теряла голову.
Его рубашка криво сидит на груди. Случайные пуговицы расстегнуты. Я вижу немного темных волос и загорелый пресс.
— Снимай рубашку.
Он проводит рукой по губам и улыбается.
— Минуту назад ты хотела посмотреть мой чердак.
Его шутка остается без внимания. Я собираюсь сорвать с него одежду, как бешеное животное, если он не начнет раздеваться, причем быстро.
Я делаю еще один шаг назад. Таким образом дразня, и он отвечает, поднимая руки к своей рубашке. Одна пуговица расстегнута. О его теле слагают легенды: накачанные мышцы, стройные линии. Все то время, что он проводит в спортзале, действительно окупилось. Утром я пошлю владельцу корзину с фруктами.
Он выдергивает руки из рукавов, и одежда падает на пол. Я ненавижу, что мы сейчас находимся в полутемном коридоре. Я хочу посмотреть на него под увеличительным стеклом в окружении ярких флуоресцентных ламп.
Его руки касаются пояса, и я в три быстрых шага оказываюсь рядом с ним. У меня не очень ловкие руки. Я уже много лет не расстегивала мужской ремень, может быть, никогда, но он не тянется, чтобы взять его. Он становится все тверже, когда я наконец добиваюсь успеха. Брюки от костюма немного сползают на бедрах, и две резкие линии образуют букву V, ведущую вниз… вниз… вниз.
Я падаю на колени.
Он пытается убедить меня встать.
Мягкий ковер впивается мне в кожу.
— Лорен…
Если он пытается убедить меня встать, то не должен казаться таким чертовски возбужденным при виде того, как я стою перед ним на коленях. Я смотрю из-под опущенных ресниц, расстегивая его молнию.
Его челюсть плотно сжата, а глаза прожигают меня насквозь. Я ухмыляюсь, и он прерывисто выдыхает.
Я еще даже не прикоснулась к нему.
Наклоняюсь ближе и запечатлеваю целомудренный поцелуй у основания его пресса.
Мне это никогда не нравилось. В прошлом минеты меня не интересовали, и на самом деле у меня было не так уж много практики, но это кажется чем-то врожденным. У меня мягкий, влажный рот, и у Бо есть кое-что, что он очень хотел бы засунуть в него. Проще простого. Я никогда в жизни не чувствовала себя более уверенной в себе. Я ниже ростом, чем Бо, слабее, моложе. Он, наверное, так привык топать по жизни, полностью контролируя ее, но в этот момент я стою перед ним на коленях, восседая на троне.
— Мне это нравится, — говорю я ему, когда мои пальцы скользят по резинке его трусов.
Я могла бы спустить с него штаны и полностью освободить его, но так кажется сексуальнее. Я просовываю руку дальше внутрь, сжимаю его твердую длину в ладони и облизываю губы.
Его голова откидывается назад, а глаза закрываются. Провожу рукой взад-вперед по его твердому члену.
Думаю, он близок к тому, чтобы признаться мне в любви.
— Бо?
Он стонет в ответ.
— Ты не можешь кончить, если я сделаю это с тобой. Я хочу, чтобы ты подождал, когда мы… ну, ты понимаешь.
Он жадно кивает.
Я поглаживаю его, пока говорю, и его бедра выгибаются под моей рукой. Думаю, могла бы попросить его переписать свой дом и бизнес на меня, и он сделал бы это, без лишних вопросов.
Его рука у меня в волосах. Он притягивает меня ближе, и я стягиваю его трусы ровно настолько, чтобы поцеловать самый кончик, затем приоткрываю губы и провожу по нему языком. Он шелковисто-мягкий, достаточно большой, чтобы заполнить мой рот, а потом еще немного. Я отстраняюсь от него и снова погружаю его в рот. Я делаю это еще раз, и, мне кажется, я смогла бы найти восхитительный ритм, но меня тянут вверх и отрывают от пола. Мой рот все еще имеет идеальную форму буквы «О». Может быть, это не так интуитивно понятно, как я думала?
— Плохо?
Он смеется и перекидывает меня через плечо. Уже второй раз за сегодняшний день мужчина несет меня, как мешок с картошкой. Прогрессивная феминистка во мне протестует, но не очень громко. Его рука сжимает мою задницу, когда он несет меня вниз по лестнице. Я раскачиваюсь из стороны в сторону, раскинув руки, как на перевернутых американских горках.
— Слишком хорошо, — слабым голосом уточняет он.
Он не мог справиться с моим ртом на нем.
Мои щеки раскраснелись.
— О-о-о-о.
Как только мы оказываемся в его комнате, он опускает меня на свою кровать, и я послушно сажусь на край, когда он наклоняется передо мной. Теперь наши роли поменялись местами. Мне нравится, когда он стоит на коленях; мы с ним одного роста. Наши губы идеально совпадают. Я наклоняюсь вперед и целую его просто так, потому что я хочу этого, и ничто меня не останавливает. Это наш первый поцелуй за день, и мне кажется, что он давно назревал. Мой рот, руки и язык говорят сами за себя: наконец-то. Да, я так долго ждала этого. Минуты проходят в мечтательном состоянии. Мы узнаем все, что нам нужно знать. Он вводит меня в курс дела. Наклони голову и приоткрой губы. Да, позволь мне лизать, кусать и сосать. Его руки находят заднюю часть лифа, и я не понимаю, как я в него влезла, но ему удается вытащить меня из него. Она падает мне на колени, и его руки заменяют шелк. Жесткие, теплые, мозолистые руки, шершавые, когда они скользят по моей чувствительной коже. Каждый маленький нерв на его пути становится заметен, когда он проводит по ним кончиком пальца.
Обиженные протестуют. Единственное решение, чтобы он касался каждой моей части. Мне нужно, чтобы он толкнул меня назад и прижал к кровати, чтобы я почувствовала всю его тяжесть.
Я прерываю наш поцелуй и вдыхаю. Его глаза опускаются, и он наслаждается каждым обнаженным дюймом моего тела, моей скромной грудью, моим животом, который дрожит, как бы сильно я ни старалась сдержать реакцию своего тела на него.
— Пялиться невежливо, — поддразниваю я, игриво толкая его в плечо.
Он ловит мое запястье и прижимается губами к моему пульсу, прежде чем повернуться и улыбнуться. Он выглядит дьявольски хитрым и опасным с этими яркими глазами и загорелой кожей. Я думаю, что когда-то, когда была подростком, он мне снился таким. Раньше я задавалась вопросом, каково было бы, если бы он смотрел на меня так же, как сейчас.
