Проблема в том, что Хитклифф так легко отдает.
Отдает не считая. Улыбки, тепло, объятия, время.
Это ли не любовь, в которую она никогда не верила? Которая не кричит: «Дай», а тихо шепчет:
«Бери». Бери все, что хочешь. И улыбается:
– Смелее.
– Любой?
Она подняла взгляд.
– Конечно, любой. Снимай тот, что больше нравится.
Кэтрин неуверенно протянула руку к замку на браслете с тремя зелеными бусинами, разделенными кожаным плетением, потому что каждый раз так или иначе на него заглядывалась. Красивый…
Хитклифф хмыкнул, едва заметно улыбнувшись будто бы сам себе.
– Что‑то не так?
Он повел плечом:
– А ты действительно выбираешь лучшее. – И на вопросительный взгляд девушки пояснил: – Колумбийские изумруды.
Боже! Стыд и так сжигал ее изнутри, а теперь она еще и самую дорогую вещь с него снимала.
– Нет, я не возьму, – отдернула Кэт руку, вкладывая расстегнутый браслет обратно ему в ладонь. – И пожалуйста, даже не настаивай.
– Почему?
– Это слишком дорого.
– На самом деле не так уж. Они с примесями.
Поверь, есть камни и более ценные. С ювелирно точки зрения.
– Нет, пожалуйста. Я не могу. Нет, Хитклифф.
Не обижайся.
– Кэт, – посмотрел он ей в глаза, привычно мягко улыбаясь. Словно не было того разговора на Рождество, обид и непрощения. – Нет ничего в этом мире более ценного, чем сами люди. Просто запомни, ладно?
Она хотела хоть что‑то сказать на прощание. Что угодно. Первое, что в голову придет, но не нашла слов. Он чуть наклонился, так что Кэт невольно задержала дыхание. Но лишь коснулся губами ее лба на прощание, перед тем как уйти. У Кэтрин же было чувство, что она упала с небес и разбилась вдребезги.
Шаг.
Еще один.
Вдох.
Так неправильно.
– Хитклифф! – крикнула она. Парень обернулся. – Если мы не увидимся больше. Если все закончилось, то скажи… – И произнесла совсем тихо: – Скажи мне, пожалуйста, за что все‑таки тебя осудили?
– Какая теперь разница, – ухмыльнулся он. – Неважно, – подмигнул парень и растворился в закулисной темноте.
А она долго стояла, провожая его в последний раз взглядом. Но потом в зале кто‑то вскрикнул.
Кэтрин обернулась, и сердце замерло.
– Пенни!
* * *
Стив все‑таки сделал это. Наступил на ногу, оставив черный след на замшевой туфельке и порвав подол платья. Он просто двинулся не в ту сторону, и Пенни попала прямиком ему под ноги, споткнулась об остатки своего чудесного платья и повалилась на пол. Каблук сломался, и удержаться на ногах не было шансов. Смех Эмбер стоял в ушах, как и шутки про то, что теперь Пенни точно станет королевой. Королевой позора.
Как же она устала! От этого проклятого бала, от вечных сплетен про нее и Люка, от шуток про Стива, про платье, про корону, про хоровой кружок.
Пенни сидела на полу, глядя перед собой невидящим взглядом, зацепив краем глаза выход из зала и указатель туалета. Кажется, кто‑то пытался к не пробиться, и на фоне шума слышался голос Большого Волка Уилсона, но почему‑то ни от кого не хотелось помощи и жалости.
– Руку, Пенс, – произнесла Тейлор, помогая встать. – Идем, тебе нужно привести себя в порядок.
Тейлор стояла прямо над Пенни и смотрела на нее своими огромными глазами, в которых плескались понимание и решительность. Она жалеть никого не собиралась, она пришла спасать, и это читалось в уверенном взгляде, сжатых губах и выражении спокойствия на лице. Пенни подала руку подруге, и та молча повела ее прямиком к туалету.
– Не хочу приводить себя в порядок! – сразу заявила Пенни. – Я хочу домой.
– Тише, всё, давай‑ка не терять лицо в тако день.
– О боже, Тей, всем ясно, что королевой станешь ты, зачем тебе еще одна фрейлина? Я просто хочу домой, прошу тебя!
Дверь туалета закрылась за их спинами, заглушив музыку и смех.
– Тихо! – Тейлор тут же принялась что‑то делать с растрепанными волосами Пенни, как будто их можно было спасти. – Слушай сюда, Пенни-пони.
– Ч-что?.. Откуда ты…
– Память хорошая, – фыркнула Тейлор и вытряхнула кучу косметики из своей сумочки, тако маленькой на вид.
Открылась дверь, и в туалет вошла Кэт, после чего подперла изнутри дверь шваброй.
– Диджей всех отвлек танцами. А я принесла это. – Она продемонстрировала большие портновские ножницы.
– Что ты хочешь?.. – Пенни в ужасе смотрела на роскошную юбку своего платья, которую так искусно починила Сара. Теперь спереди не хватало большого куска воздушной сетки. – И где ты это достала…
– Взяла у твоего отца, – пожала плечами Кэт.
– У… кого?
– У твоего папы. Реджинальд Уилсон, верно?
Я же ничего не забыла еще? Он один из добровольцев от родительского комитета. Изъял эту штук у каких‑то десятиклассников, они хотели…
– Он… кто? Нет, Кэт, мои родители дежурят в больнице, а не на балу и…
– Я сама вносила их в списки. Твой отец сегодня на кассе с благотворительными талонами, а мама следит за пуншем и уже выловила троих желающих разбавить его водкой. Глаз-алмаз!
– Только не реви, Пенелопа Браун, иначе мне придется заново тебя красить, – предупредила Тейлор, увидев, что у Пенни глаза на мокром месте, – а это куда сложнее, чем просто поправить то, что имеется. И черт возьми, Кэтрин Ли, зачем тебе ножницы? Неси иголку и нитки!
– Мы не станем чинить платье: у меня руки из задницы, ты тоже, если ничего не изменилось, не швея. Так что мы просто модернизируем это.
– Ненормальная, что ты творишь?! – вопила Тейлор.
Но Кэт уверенно двигалась к намеченной цели и безжалостно резала платье за три сотни баксов.
– И после этого ты говоришь, что Хит – это ходячее безумие? Ты себя давно видела? Не такие уж вы и разные.
– Заразилась, – зажав ножницы во рту и двумя руками поправляя то, что получилось, пробубнила Кэт. – Воздушно-капельным путем.
Пенни поперхнулась воздухом. Тейлор, наклонив голову, уставилась на Кэт.
– Что? – вопросительно глянула она.
– Ничего. Мы просто замерли в шоке и ждем подробностей, – ответила Тейлор. – Потому как не заметить, что между вами что‑то происходит, мог лишь слепой.
– Не будет никаких подробностей. Ничего не будет. И не стоит на эту тему больше говорить. – Кэт расправила укороченный подол и улыбнулась. – Ну вот, так даже лучше. Теперь все увидят, какие у тебя красивые ноги, Пенс.
Кэт коротко подрезала переднюю часть платья, оставив сзади длинный шлейф. Теперь не было видно порванного подола, потому что его просто не осталось.
– Туфли… Не могу же я идти босиком…
– Как здорово, что у тебя есть фея-крестная, – усмехнулась Тейлор и скинула свои туфли, почти ничем не отличающиеся от тех, что были на Пенни.
– А ты?..
– Они мне больше не понадобятся.
Как раз в эту секунду, будто по тайному знаку, кто‑то постучал в дверь, и Тейлор приоткрыла ее ровно настолько, чтобы пролезла чья‑то рука с ее зимними сапогами.
– Ты уходишь?.. А корона?
– Что‑то слишком много из‑за нее шумихи.
Может, мне и не стоит быть королевой? – Тейлор обняла подруг за шею и притянула к себе, будто собиралась сообщить какую‑то тайну. – Вот увидите, сейчас мы перепишем историю! Кэт, можно тебя на два слова?
Пока Пенни, все еще не в силах поверить, старалась глубоко дышать, чтобы не разрыдаться, теперь уже сама не зная от чего: от обиды, нахлынувших эмоций или осознания, что они снова вместе, Кэт с Тейлор начали переговоры, не отойдя и на пар метров.
– Ты не можешь уйти! – схватила ее за запястье Кэтрин. – Я уверена на девяносто девять процентов, что именно твое имя в секретном ящике.
– Кэт, – порывисто обняла ее Тейлор, прошептав: – Я не хочу там быть.
– Но как же… Кто будет?
– Кто победитель от парней?
– Нет, мне нельзя раскрывать подобную информацию, – замахала руками Кэтрин. – Это конфиденциально… это…
Тейлор смотрела ей прямо в глаза, мягко улыбаясь. Кэтрин, покачав головой, выдохнула:
