– Она назвала тебя Екатериной Виллер! Такое совпадение было бы слишком крутым, не считаешь? – зафонил внутренний голос.
– Тогда я буду считать, что это был ангел, который спустился на землю и пришел мне на помощь! – разозлилась я.
– Почему бы тебе не спросить у нее самой? – предложил голос. Впервые я подумала, что червяк-то дело говорит. Немедленно набрала номер Елены. Плевать, сколько у нее сейчас времени.
– Елена?
– Кто это? – сонно пробубнила она.
– Это Катя Виллер. Мне срочно надо узнать, кто вас нанял. Скажите мне имя, – приказным тоном потребовала я.
– Что? – замолчала Елена. Молчала около пяти минут. Я уж было испугалась, что она уснула обратно.
– Елена?
– Я здесь, – изменившимся голосом отозвалась она. – А зачем вам это?
– Я тут полагала, что по гроб жизни обязана подругам. Что они обеспечили ваше появление на моем пороге. А теперь выходит, что вы и вовсе непонятно откуда взялись!
– Но ведь никто не пострадал, – резонно заметила она.
– И что? Мне надо знать, кому я обязана спасением? Кто этот загадочный Чип и Дейл? – ерничала я.
– Я не могу сказать. Я гарантировала конфиденциальность. И ничем не смогу вам помочь, Катя. Извините. Я могу снова лечь и уснуть? – уверенно послала меня она. Я обалдела.
– Конечно, – сказала я, но Елена уже повесила трубку. Она совершенно не нуждалась в моем разрешении. Я сидела и пыталась собрать в кучу мысли, которые рассыпались шариками по кухне и теперь перекатывались по полу. Как у Лошарика. Из мультика.
– Так не бывает! – наотрез отказалась верить мне Римма, когда я ей рассказала об этом.
– Невозможно! – заявила Лиля, когда Римма рассказала об этом ей.
– Бред какой-то! – пожала плечами Таня Дронова.
– Можно с тобой поговорить? – стесняясь, спросила Анечка, неожиданно нарисовавшись на моем пороге около семи часов вечера. Ей я не рассказывала, но, думаю, кто-то ее тоже ввел в курс дела.
– Конечно, – кивнула я. – Чай будешь?
– С удовольствием, – она явно чувствовала себя не в своей тарелке.
– Ты что-то хотела мне сказать? – одобрительно улыбнулась ей я. Она поджала ноги под табуретку и отхлебнула чай.
– Да. Я не знаю, насколько это важно, но может, тебе будет интересно, – издалека зашла она. – Мне Лиля рассказала, что тебе сказала твоя адвокатша. Про конфиденциальность.
– Да уж, – смутилась я. – Мистика!
– Я тут вспомнила, что было, когда ты позвонила Римме на работу. Тогда, еще из Америки. Мы же все были на работе, так что это не стало тайной.
– И не сомневалась. И что было? – загорелась я.
– Римка тогда долго бегала по отделу и возмущалась, что ты ставишь ее в идиотское положение, – с трудом продиралась сквозь необходимость сплетать слова в связный рассказ Анечка. Я не торопила ее. Даже в полиции, когда дают показания, никто никого никогда не торопит.
– Идиотское? – переспросила я. – По-моему, если уж в нем кто-то и был, то я.
– Да, но весь офис гудел, какая ты растяпа, что не можешь ужиться с нормальным мужиком.
– Как же у нас все-таки любят перетряхнуть чужое белье, – с пониманием отозвалась я. – Судят, как будто своими глазами видели!
– А больше всех тогда смеялась Селиванова.
– Селиванова? – похолодела я.
– Ага, – многозначительно кивнула Анечка. – Селиванова. Она прямо вся ядом изошлась, что ты сама во всем виновата и заслуживаешь всяческих проблем. И что надо тебя поучить жизни. Ни в коем случае денег не высылать. Пусть ты, мол, сама решаешь, как выпутываться.
– А Римма? – нахмурилась я.
– Ну, Римма тут не причем. Она трепыхалась, конечно, но главным образом из-за того, что деньги не представляла себе где взять. А дело-то не в этом.
– А в чем? – неожиданно заволновалась я.
– Ну, ты же помнишь, что Селиванова с Полянским…
– Помню! – оборвала ее я. Еще бы я не помню, если это было самым последним и самым мощным ударом перед моим отъездом.
– Так вот. На следующее утро Селиванова пришла как в воду опущенная. Вся такая бледно-зеленая. И весь день ходила, слова не вымолвила. А потом мы узнали, что она с Полянским страшно поругалась. Он разорвал с ней отношения!
– Разорвал? А что, у них были серьезные отношения? – скривилась от боли я. Надо же! Год прошел, а мне все еще больно.
– Ну, не до такой степени, чтобы детей крестить, но он за ней часто приходил. Плотно встречались.
– И что? – решила не задерживаться на этом я.
– А то. Селиванова крепилась-крепилась, но все равно потом Лиля из нее все вытрясла. Она рыдала у нее на плече!
– Рыдала? – ахнула я. – Селиванова? Да у нее же слезные железы давно атрофировались.
– Говорю тебе, рыдала, – радовалась от своего успеха перед публикой Анечка. – И обзывала всех мужиков идиотами, которые не разбираются в людях. Я еще тогда подумала, что они поругались из-за тебя.
– Из-за меня? – ахнула я. – Какая ерунда! Почему?
– Я же помню, что между вами что-то было. А Селиванова могла тебя начать поливать грязью. То есть, сто процентов начала. Могла и при Полянском, так ей чесалось. Она ж тебя ненавидела. Еле сдерживалась.
– Не понимаю, – помрачнела я. – А за что? Я ей дороги не перебегала. Если уж на то пошло, это она у меня Илью отбила. То есть, он сам отбился. Как кафель в ванной.
– За то, что Полянский так ее и не полюбил. Ты когда уехала, она только что не плясала на костях. Все вокруг него кружила. Наслаждалась добычей. А потом началось. Он то придет, то нет. То придет и все стоит около Риммы, про тебя выспрашивает. Она аж бледнела. Она ему звонит, что-то там кричит, требует, а он трубки бросает. А после того раза и вовсе исчез. Как отрезало. Точно из-за тебя.
– Не может быть, – уперлась я.
– Почему? – заволновалась Анечка. – Они расстались на следующий же день после скандала. После твоего звонка.
– НЕ МОЖЕТ БЫТЬ! – заорала я.
– Почему? – опешила Анечка.
– Да просто потому, что прошло слишком много времени. Он не так и сильно меня хотел, бросил за минуту и не обернулся. А теперь ему на меня плевать, давным-давно плевать! – я лила, лила на нее свои обиды, свою боль. Господи, я даже не представляла себе, сколько их. Передо мной прокрутилась та последняя сцена, где я стою и храню это чертово достоинство, а Илья больше не звонит, не звонит, не звонит. Кругом один Лайон без конца и края. Если Илья меня любил, я ни за что не уехала бы. Если бы он меня любил, то не стал спать с Селивановой на моих глазах. Или стал бы? Я-то стала на его глазах!
– Ну, я подумала, что просто… а вдруг это как-то тебе поможет? – растерялась Аня. Я выглядела неадекватно, что и говорить. Кто бы мог подумать, что это сочетание букв – Полянский – до сих пор разрывает мне сердце тысячей осколков.
