Расстегнув наконец рубашку, Блейз наклонилась над поросшей волосами грудью Эйдана и, приникнув к его левому соску, сильно укусила.
Эйдан вскрикнул от боли и прижал Блейз к себе. Она застонала и разжала зубы.
— Блейз…
— Заткнись!
И она принялась за его правый сосок. Но на этот раз она ласкала его кончиком языка. Эйдан застонал еще громче. На этот раз — только от наслаждения и непреодолимого желания, охватившего его. Блейз приподняла голову и нежно поцеловала его резко выделяющееся адамово яблоко. Потом начала покрывать поцелуями его тело, спускаясь все ниже и ниже. Пока не дошла до пояса. Расстегнув его, она пробежалась кончиками пальцев по бедрам Эйдана, коснувшись тыльной стороной ладони его восставшей мужской плоти.
— Блейз, ты сведешь меня с ума…
— Заткнись!
— Позволь, по крайней мере, тебе помочь!
Он слегка приподнялся на кровати и стянул с себя брюки.
— Спасибо, — пробурчала Блейз. — А теперь молчи!
Она сняла с него домашние туфли, потом — трусы и сжала пальцами его возбужденную мужскую плоть. Эйдан выгнулся навстречу ей и вскрикнул. Блейз же, не обращая на это никакого внимания, наклонилась, покрыла поцелуями его бедра и, положив руки ему на колени, властно развела в стороны ноги. Он громко застонал, изогнувшись всем телом, а она осторожно взяла в рот его затвердевшую плоть, кожа которой показалась ей нежной как шелк. Из груди Блейз вырвался стон. Несколько минут в комнате было слышно лишь чмокание ее губ и тяжелое дыхание Эйдана.
Блейз оторвалась от тела Эйдана, встала и быстро сбросила с себя всю одежду. Он как зачарованный смотрел на ее роскошное тело, казавшееся совершенно нереальным на фоне огня камина, и не мог оторваться.
Ее кожа была белой как молоко. Волосы на голове и лобке — золотистыми. Казалось, они излучают тепло.
— Блейз, ты прекрасна, — прошептал Эйдан.
— Заткнись! Впрочем, нет. Лучше повтори то, что сейчас сказал.
— Ты прекрасна, Блейз. Я люблю тебя. Прости меня…
Блейз глотнула воздух и облизала от волнения пересохшие губы. Она встала коленями на кровать, нагнулась над Эйданом и прошептала:
— Конечно, я прощаю тебя, большой глупый ребенок!
— Я так люблю тебя, Блейз!
— Эйдан, я знаю это. И тоже очень люблю тебя. Поверь мне. И никогда больше в этом не сомневайся!
— Никогда! Клянусь!
Блейз почувствовала, что по ее щекам текут слезы. Она наклонилась еще ниже и прильнула к его губам. Его сильные руки сомкнулись за ее спиной. Когда Блейз на мгновение чуть отстранилась, Эйдан прошептал:
— Извини меня, Блейз. Я не хотел доводить тебя до слез.
— Заткнись же! — фыркнула снова Кейра.
И опять прильнула к его губам. Дыхание Эйдана прервалось, а сердце громко застучало. Наконец, выпив, казалось, его до дна, Блейз подняла голову. Но Эйдан тут же прижал ее лицо к своей груди.
— О, Эйдан, — только и смогла прошептать она, чувствуя, как горит и трепещет все ее тело.
— Заткнись! — прошептал уже Эйдан, заключая Блейз в объятия.
Он поднял ее на руки, положил на ковер напротив камина и осторожно лег сверху. Одним властным движением он глубоко проник в нее. Глубоко… Очень глубоко.
Блейз почувствовала неземное блаженство от его тяжелого, но непреодолимо влекущего к себе тела. В экстазе она стонала, скрежетала зубами, кричала. И это еще больше распаляло Эйдана. Ее ноги обвили его талию и сомкнулись за спиной. Он почувствовал себя счастливым пленником. Но и Блейз в тот момент не могла даже представить, что сможет когда-нибудь отпустить его. Когда Эйдан все же отстранился, она крепко вцепилась пальцами обеих рук в его сильные плечи. И вновь заставила проникнуть глубоко в свою плоть. Снова в такт двигались их тела, а страстные стоны одновременно вырывались из груди обоих.
Она смотрела в его прекрасные глаза, становившиеся зеленовато-карими, когда он проникал внутрь нее, и блеклыми, когда отстранялся. Блейз казалось, что она видит в них отражение своей души.
Этот человек принадлежит ей.
Ей одной.
— Эйдан, — тихо позвала Блейз только для того, чтобы самой услышать его имя. Произнести его своими губами.
А Эйдану уже не надо было отводить взгляд от ее глаз, чтобы понять по губам, какое слово она в этот момент произносит. Он читал его в этих бездонных глазах. Чувствовал сердцем…
Они лежали, упиваясь счастьем, усталые, изможденные силой взаимной любви. И молчали. Голова Эйдана покоилась на плече Блейз. Волосы упали на ее щеку и опутали подбородок.
Молчание.
Тишина.
Через окно они видели, как морозный туман на улице постепенно поднимается все выше и выше. В комнату проникли лучи солнца, бросив мягкий свет на лежащих на ковре обнаженных любовников. На стене мерно тикали часы.
Блейз неохотно пошевелилась. Эйдан приподнялся на локтях и долго смотрел на нее. Она вдруг показалась ему такой хрупкой и воздушной по сравнению с ним самим, что он осторожно отодвинулся, словно боясь разбить или как-нибудь повредить это совершенное создание Природы. Но руки Блейз тут же обхватили его за плечи и крепко прижали к себе.
— Нет, Эйдан, не уходи!
— Я не уйду. Никогда больше не уйду от тебя!
— Только попробуй! Я тебя так изукрашу кулаками, что забудешь свое имя!
Эйдан почесал щеку, как бы подтверждая, что уже имеет некоторый опыт. Потом улыбнулся и полушутя-полусерьезно сказал:
— Но тогда не лучше ли будет тебе выйти за меня замуж? Мне очень бы не хотелось когда-нибудь снова довести тебя чуть ли не до невменяемого состояния. — Увидев, что Блейз изумленно смотрит на него, Эйдан поспешно добавил: — Кроме того, теперь, после того как ты натерпелась от меня, не пришел ли черед попытаться сделать из Эйдана Шоу по-настоящему честного человека? Уж не говоря о том, что наши любовные утехи явно становятся привычкой, от которой трудно избавиться.
Блейз рассмеялась и долго не могла успокоиться.
Значит, из этого милого увальня нужно еще сделать честного человека? Как будто он и без того не воплощение честности и порядочности…
Она взяла лицо Эйдана в ладони и, глядя ему в глаза, сказала:
— Полагаю, что мне надо попытаться это сделать. В конце концов, какая-нибудь несчастная женщина может взять тебя… Господи, что за чушь я болтаю! Это все шутки, Эйдан. Не слушай меня.
— Итак, каковы наши очередные фермерские задачи? — весело спросила Блейз, глядя на распаханные плодородные поля.
Стоявший рядом Эйдан вдохнул всей грудью морозный свежий воздух и, жмурясь от еще по-зимнему бледных солнечный лучей, задумчиво сказал:
