— Прекрати, а то я так и не приготовлю ужин, — со смехом запрокидывая голову, сказала она.
— Может, плюнем на ужин? — предложил Роб, обнимая ее за талию.
— О, ну уж нет! — запротестовала Эйприл, улыбаясь ему через плечо. — Я редко готовлю, но если все-таки готовлю, то ни за что не позволю пропадать моим стараниям даром.
— Ладно, сначала мы отведаем произведение твоего кулинарного искусства. — Руки Роба скользнули вниз. — А потом утолим голод иного свойства.
Эйприл резко обернулась.
— Ты хочешь скушать меня? — шепотом спросила она.
— Как голодный волк.
— Ну что ж, ужин придется отложить…
— Юстин, мне нужна твоя помощь, — обратилась Изабель к владельцу кожевенной лавки «Театральные наслаждения» на Бликер-стрит.
Юстин галантно поцеловал ей руку.
— Для вас, леди, — все что угодно.
— Мне надо с тобой поговорить. — Изабель многозначительно посмотрела на веселую парочку, рассматривавшую весьма забавную кожаную упряжь.
В лавке предлагался широкий выбор изделий из кожи: юбки и штаны, корсеты, пояса, бюстгальтеры и бикини. Здесь продавались также игрушки для «Ди энд Эс» — плети, кандалы, ошейники, различные ремни и веревки.
— Мы можем спуститься вниз?
Юстин кивнул и оставил лавку на свою помощницу — миниатюрную рыжеволосую женщину, которая, как смутно припомнила Изабель, была на ее последней вечеринке в компании своей подруги-любовницы.
Лавка находилась в старом двухэтажном доме в Вилладж. Этим домом Юстин владел уже лет двадцать.
— Внизу — «подземелье», — напомнил Юстин, когда они перешли на жилую половину дома.
— Я знаю. — Изабель нервно передернула плечами.
Юстин пристально посмотрел на нее, но ничего не сказал.
Они спустились в плохо освещенный подвал, переоборудованный под «подземелье» для представлений «Ди энд Эс». «Подземелье» было оснащено обычными для таких помещений приспособлениями: вмурованные в стену оковы, набор деревянных колодок, козлы для порки, ярма и разнообразные кольца, свисавшие с потолка.
У двери стоял потрепанный, но довольно широкий диван. Изабель плюхнулась на него, протянув руку Юстину и приглашая его сесть рядом.
Юстин был весьма импозантным мужчиной — в меру накачанный торс, пепельно-серые волосы и усы, большие темные глаза, так и светившиеся соблазном. Изабель не сомневалась, что успех Юстина в амурных делах объяснялся в первую очередь умением преподнести себя: красотки просто таяли только от одного его взгляда.
— Что случилось?
Изабель, поджав губы, задумалась: она не знала, с чего начать. Они с Юстином никогда не были любовниками, поскольку в сексе оба предпочитали роль лидера, но поддержать друг друга в трудную минуту было для них делом чести.
Изабель знала Юстина не первый год; они любили и уважали друг друга.
— Эй, я же вижу, что что-то не так.
— Послушай, Юстин, ты — один из самых моих близких друзей в представлениях. — Изабель горько усмехнулась. — В отличие от тех, кто в последнее время лишь изображает из себя моих друзей.
— Они хорошие люди.
— Знаю, но я не об этом… Почему все обычные люди считают нас проклятыми извращенцами?
— А еще душевнобольными, — добавил Юстин.
— Неужели им не хватает ума понять, что правильнее и, кстати, куда честнее признаться себе в своих слабостях? Мне всегда казалось глупым скрывать очевидное.
— И ты совершенно права.
— Люди ежедневно причиняют друг другу боль: кто-то бьет свою жену, кто-то скандалит на улице, кто-то изводит своих подчиненных. И все это нормально. А мы же почему-то извращенцы. Нравственные уроды, как они говорят.
Юстин не ответил. Подобные рассуждения ему доводилось слышать и прежде — все участвующие в представлениях теми или иными словами говорили об одном и том же. Изабель не сказала ничего нового — она пришла сюда, чтобы просто высказаться. Высказаться и спросить.
— Юстин, мы долгое время были с тобой друзьями. Я видела, как ты играешь. Я знаю, что партнеры верят тебе и их доверие безгранично.
Юстин внимательно посмотрел на Изабель, пытаясь понять, куда она клонит.
«Господи! Ну что ты мямлишь», — ловя его взгляд, мысленно обругала себя Изабель. Ей все еще трудно было перейти к главному, перейти к тому, зачем она пришла.
— Я хочу почувствовать себя рабыней. Нет. Мне нужно подчиниться. Но не навсегда. Только один раз. Ты — единственный человек, которому я могу всецело доверять.
— Это делает мне честь, — спокойно сказал Юстин.
— Ну что, попробуем?
Юстин взял Изабель за руку. Вид у него был несколько озадаченный, но вместе с тем весьма благостный.
— Если ты действительно уверена, что хочешь этого.
— Это… это необходимо.
Изабель окинула взглядом «подземелье», отметив про себя колодки для рабов и кандалы, выглядевшие, откровенно говоря, не так уж и забавно. Она вдруг поняла, насколько жутким может показаться это место, когда знаешь, что не ты, а тебя будут хлестать плетьми.
«Рина», — подумала Изабель.
— Изабель?
— Все в порядке. — Она заставила себя улыбнуться. — Я хотела бы сделать это сегодня, сейчас, если ты не возражаешь.
— Послушай, не будем гнать. Ладно? Давай немного посидим и расслабимся. — Юстин откинулся на спинку дивана и обнял Изабель за плечи. — Я пытаюсь переварить ситуацию. Согласись, трудно вот так сразу изменить свое отношение к близкому тебе человеку. Может, хоть скажешь, почему ты вдруг решила изменить своему амплуа?
— Я не могу. — Изабель покачала головой.
Пристально посмотрев на нее, Юстин задумался.
— Я не ошибусь, если скажу, что это связано с каким-то эмоциональным конфликтом? — после недолгих раздумий спросил он.
— Да, похоже на то. — Изабель коротко рассмеялась.
— В таком случае, помимо плетки, не помешают и слова утешения. Если тебе станет невмоготу, дай знать — и я немедленно прекращу.
— Конечно, но… — Изабель колебалась. — Я не хочу, чтобы это была сцена посвящения в покорные. Я хочу жестокого наказания. Как можно более сурового и как можно менее обидного.
— Значит, ты просишь о наказании. Ты чувствуешь себя виноватой и хочешь, чтобы я избавил тебя от этого чувства.
— Все верно, дружище, но не будем слишком углубляться в психоанализ. — Криво усмехнувшись, Изабель нервно передернула плечами.
— Согласен. Только скажи мне вот еще что. А ты не можешь переключиться с Чарли?
— Нет. Я не вижу в нем господина. К тому же, — она смущенно опустила глаза, — я не знаю, как долго еще мы будем встречаться.
