Мари на протяжении этих трех дней единолично заправляла заводом, предоставив Серене возможность целиком посвятить себя обустройству маленького домика, восседавшего на склоне горы над рудником. Это была тяжелая и грязная работа, но Серена, мечтавшая о собственном жилье, трудилась с энтузиазмом.
К вечеру, правда, она настолько уставала, что даже не имела сил составить Мари компанию у телевизора в большом доме на вересковой пустоши. Она просто поднималась в отведенную ей комнату — свою бывшую комнату — и укладывалась спать, забываясь крепким, лишенным каких-либо видений сном, после которого наутро пробуждалась вновь свежей и бодрой.
Один раз звонила Вив, чтобы излить Мари свое раздражение и обиду на Серену, но той удалось утихомирить гнев сестры, объяснив, что поселиться на время в Уинтерсгилле девушку вынудили обстоятельства: ей требовалось перебрать одежду, которую она оставила в доме десять лет назад. Отчасти это было правдой. Серена, действительно, отыскала в своих старых вещах годные для носки предметы туалета, — главным образом, нижнее белье и ночную сорочку, — но этого, разумеется, было мало, и потому, прежде чем приняться за уборку в своем новом доме, она на полдня съездила в Мидлсбро, чтобы приобрести кое-что из одежды взамен сгоревшей во время взрыва, произошедшего в минувшее воскресенье.
— Ты уверена, что тебе стоит в одиночестве копаться в вещах матери? — спросила Мари в четверг утром, собираясь отправиться в Кейндейл.
— Ничего со мной не случится. Неужто я не смогу совладать с собой, увидев драгоценности и прочие безделушки?
— Как знать? — озабоченно промолвила Мари. — Там хранится твое прошлое, дорогая.
— Вот именно, Мари. Прошлое. А мне теперь следует думать о будущем.
— Ты говоришь прямо как Макс, — улыбнулась Мари. — Знаешь, а в тебе ведь много от него.
— Полагаю, это очень кстати, раз уж я согласилась взять на себя заботу о Кейндейле. — Серена, лукаво улыбнувшись, стала убирать со стола грязную посуду, оставшуюся после завтрака.
— Ты больше не испытываешь ненависти к Кейндейлу?
— Нет. — Серена, отвернувшись от раковины, тихо засмеялась. — Эй! Ну что ты так тревожишься, Мари? Чувствую, что я скоро срастусь с ним душой и телом.
— И тебя не пугает, что ты изо дня в день будешь видеть только завод, и днем, и после работы — в окно своего тесного убогого домика.
— Завод — это всего лишь здание. Я постепенно узнаю людей, и они мне нравятся. По-моему, я им тоже нравлюсь, хотя некоторые не хотят забывать те глупости, что я вытворяла.
— Холт, кажется, приезжает завтра?
Лицо Серены омрачилось.
— Вроде бы рано утром… или, возможно, даже ночью.
— Что ты собираешься делать? — прямо спросила Мари, облокотившись на стол. — Скажешь ему о том, что нашла в чулане у него дома?
Серена передернула плечами.
— А куда ж деваться?
— Только не делай из этого проблему, любовь моя.
Девушка порывисто развернулась.
— Почему же? Думаю, я заслуживаю объяснения.
— Он ни в чем не виноват.
— Откуда ты знаешь?
— Знаю. — Мари уставилась взглядом в стол. — Знаю и все. Поверь мне, Серена. Ради Бога, не бросай ему в лицо дикие обвинения.
Серена, подбоченившись, подошла к столу.
— К чему ты клонишь, Мари?
Женщина подняла голову.
— Ты своенравная, прямая, заводишься с полоборота. Такая же, как Макс. А Холт… он ведь просто человек, дорогая, и я не хочу, чтобы ты губила свою жизнь…
— Еще раз! Ты ведь это хотела сказать, да?
Мари посмотрела ей в лицо.
— Да, — ответила она. — Это. Но только потому, что я знаю, каких мучений тебе это стоило.
— А не кажется ли тебе, Мари, что я обязана потребовать у Холта объяснения относительно куртки с капюшоном под лестницей в его доме, в которую, как утверждает молва, был одет человек, последним видевший моего отца живым? Разве это не мой долг перед отцом?
— Но у меня тоже есть куртка с капюшоном, Серена. — Мари встала из-за стола. — Показать?
— Не болтай глупостей.
— В чем же тут глупость? Под подозрением находятся все обитатели Кейндейла и окрестностей, имеющие куртки с капюшоном. Разве нет?
— Конечно, нет!
— Только Холт.
— Нет. Нет. Я вовсе не это имела в виду. — Серена была в смятении. — О, Мари, — она беспомощна развела руками, — я так не хочу, чтобы оказалось, что на обрыве с отцом находился Холт.
— Когда погиб Макс, Холт был в отъезде, в Шотландии. И тебе это известно.
— Да, — подавленно отозвалась девушка.
— Но ты почему-то сомневаешься.
— Он уезжал один. У него нет алиби.
— Его алиби — если таковое ему понадобится — тахограф. В тахографической карте указываются и фамилия водителя грузовика, и даты, и пункты назначения, и сколько часов он провел за рулем, сколько сделал остановок, откуда тронулся в путь, куда прибыл. Господи, Серена, ну как ты не понимаешь? Холта и близко не было в Кейндейле в день гибели Макса.
— Но мы ведь не видели эту карту.
— Не наседай на него, Серена. Говорю тебе, он не имеет никакого отношения к гибели Макса.
— Однако утверждать это с полной уверенностью ты не можешь.
— Могу, любовь моя. Поверь мне.
— На каком основании?
— Не спрашивай. На этот вопрос я отвечать не стану.
Одно скажу: выброси из головы мысль о причастности Холта к гибели твоего отца. Он не виновен.
— Значит, я должна весь остаток жизни провести в сомнениях?
— Серена, некоторые вещи приходится принимать на веру. — Мари взглянула на настенные часы. — Послушай, мне надо идти. Правда. Сегодня четверг. В десять должны привезти зарплату. Я не могу оставить это на Джеки.
— Прости, Мари. — Серена вздохнула. — Много со мной хлопот, да?
— Просто разберись в себе. Приведи в порядок свои мысли и чувства, а также тот идиотский дом, в котором вознамерилась поселиться. Сделай это. Сегодня. В выходные Марк перевезет мебель, а мы с тобой тем временем займемся малярными работами. Договорились?
— Слушаюсь, босс.
Мари весело хмыкнула и направилась к выходу.
— И не вздумай горбатиться, как проклятая, — предупредила она от двери, погрозив девушке пальцем.
— Не буду, — с легкостью пообещала Серена, заведомо зная, что не сдержит слова. Она страстно желала поскорей обзавестись собственным жильем, да к тому же ее мучила совесть за то, что Мари вынуждена вот уже на протяжении недели одна тащить на своих хрупких плечах весь завод.
Проводив Мари, Серена вымыла посуду, прибралась на кухне и уже подумывала, чтобы подняться на чердак, как вдруг зазвонил телефон.
