По-моему, я в порядке. Я ошарашена и оцарапана, но, кажется, ничего не сломала. Тим, Флоренс и предположительная мать Тима скачут к нам, но, к моему удивлению, толпятся вокруг Джинни, которая теперь безмятежно щиплет траву у обочины и совершенно меня игнорируют.
— Хромает, — говорит Флоренс, мрачно покачав головой. — Ох, милая, должно быть, это серьезно.
— Нет, я вроде в порядке, — говорю я, сама поднимаясь с гравия и отряхиваясь. Все трое так яростно глядят на меня, что мне на мгновение чуть не захотелось сломать ключицу, повредить ногу или уж, по крайней мере, так треснуться о землю, чтобы потерять сознание.
— Да не ты, — резко отвечает Флоренс. — Джинни.
— Вызови ветеринара, — рявкает мать наТима. — И убери эту мерзкую девку прочь из моего дома.
— Ты довольна? — спешиваясь, злобно спрашивает у меня Тим. — Джинни серьезно пострадала, она может даже захромать. Теперь никаких скачек на много месяцев, а может, вообще никогда.
— Тим, я так сожалею, я не нарочно, это был несчастный случай…
— По-моему, лучшее, что ты можешь сделать, — это уехать. Немедленно. Ты должна понимать, что твое присутствие в нашем доме более нежелательно.
В таких случаях вы сразу узнаете, кто ваши настоящие друзья. Я позвонила домой, и Кэролайн прибыла мне на выручку. Она одолжила автомобиль у своей матери, бросила все свои дела, и они с Джейми совершили трехчасовое путешествие по ухабам, чтобы забрать меня.
Кажется, я прорыдала всю дорогу домой.
ГЛАВА 27
МОЖЕТ БЫТЬ, ЭТИ ВЕЧЕРНИЕ КУРСЫ
НУЖНЫ МНЕ, КАК РЫБЕ ЗОНТИК
Так рассуждаю я, пока еду в ДУК на следующее занятие.
Может быть, я попросту впустую трачу время?
Я вхожу в аудиторию, и девочки устраивают мне овацию в благодарность за гостеприимство на прошлой неделе. Я улыбаюсь, машу всем рукой и занимаю свободное место в заднем ряду, неподалеку от Сары, симпатичной светловолосой стюардессы, к которой на званом ужине цеплялся тот противный парень.
Ира ведет занятие как обычно, обходя каждую и опрашивая деловым тоном: удалось ли встретиться с кем-нибудь интересным у меня в гостях? Со сколькими новыми холостяками смогла поговорить? Давали ли они свой телефон, а если нет, то почему?
На этот раз первой ученицей в классе становится Мэгз.
Она, сияя, рассказывает нам о своем многообещающем романе (ее слово, а не мое; я, кажется, употребила это слово на букву «р» всего пару раз за всю жизнь) с Дамьеном Дилени. Все сработало. Как она задавала ему множество вопросов (что, в общем, и положено делать: заставить мужчину говорить о себе, и он будет беседовать с вами весь вечер — так утверждает теория), как она выпила два бокала вина, чтобы расслабиться и не производить впечатления скованности, и наконец (момент замешательства), когда она обнаружила, что оба они живут в одном районе, она спросила его, не откажется ли он подвезти ее домой.
Стопроцентный успех. Они поцеловались, он взял у нее телефон и с тех пор звонит ей каждый день.
Единственный мужчина, который звонит мне каждый день, — это Джейми, и в половине случаев потому, что просит меня устроить его на работу.
— Он просто замечательный, — говорит Мэгз. — Он даже пригласил меня на чашку чая к своей матери.
— Я очень вами довольна, — говорит Ира, и Мэгз, сияя, краснеет до корней волос.
— Остальные в классе должны учиться у вас. Вы вышли за пределы своей личной матрицы, стали гораздо лучше выглядеть, для чего, видимо, вам пришлось основательно потрудиться, воспользовались своим шансом и получили результат. А теперь вы, кажется, нашли человека, который вас искренне любит. Отличная работа. Держите меня в курсе всех происшествий и не останавливайтесь на достигнутом. Дамы, поаплодируем Мэгз!
— Спасибо, — благодарит Мэгз, пока мы вежливо хлопаем ей. — Хотя, если бы не Эмилия, ничего бы не случилось.
— Мы дойдем до Эмилии, не сомневайтесь, — говорит Ира, переходя к Саре, моей соседке. Класс хихикает в предвкушении безумных историй, которые они услышат от меня. Ох, мама дорогая…
— Я принарядилась для вечера, — разочарованно отчитывается она. — Я даже сделала педикюр. И что получилось? Ничего. Я не хочу обвинять ни одного из мужчин, которых вы привели, но из тех, с кем мне удалось поговорить, мне не понравился никто и никто не проявил ко мне ни малейшего интереса. Кроме просьб о протекции на скидку на авиабилеты. Поэтому я сделала то, чем вовсе не горжусь.
— Что именно, милая? — заинтересованно спрашивает Ира.
— Я так зла на себя.
— Скажите нам. Мы здесь, чтобы помочь вам.
— Я вернулась домой в глубоком унынии — как всегда, когда стараешься и знаешь, что прекрасно выглядишь, а все равно никто не обращает внимания… в общем, у меня был приступ эс-эм-эс-мании.
— Извините, что?
— Я начала писать эс-эм-эс своему бывшему. Бывшему и давнопрошедшему. Самому бывшему из всех. Я знаю, знаю, что я полная идиотка…
Бедняжка Сара, думаю я, искренне переживая за нее — а кто бы ее не пожалел?
Роковой бокал, как я это называю. Кто знает, какой глоток вышибет вас из равновесия? И вот вы уже сидите дома в одиночестве, решив, что это удачная мысль — позвонить мужчине, которого вы считали любовью всей жизни, несмотря на то что он порвал с вами и даже не звонит, чтобы узнать, каково вам…
Вот так, однако…
— Милая, позвольте мне вас прервать, — мягко, но решительно говорит ей Ира. — Вам нужно задать себе один вопрос. У этого мужчины когда-нибудь случался приступ эс-эм-эс-мании, как вы выразились, когда он писал вам? Звонил ли он вам поздно вечером, когда был одинок и скучал по вам?
— Никогда, — шмыгает носом Сара. — Ни разу.
— И о чем это говорит? Дамы, вы всегда должны помнить мое правило для женщин. Пока вы все учитесь позиционировать себя на брачном рынке, вам не помешает некоторое количество доброго старого самообладания. Говоря проще, если мужчина вами заинтересовался, то позвонит, а если нет, то нет. Мужчины любят быть преследователями. Они любят чувствовать, что завоевали вас. Это значит, что вы должны поработать головой. Вы учитесь отбирать потенциальных женихов и отсеивать неподходящих, но без агрессивного преследования того, кого выбрали. Нет лучшего средства, чтобы его отпугнуть.
Пять рук немедленно взвиваются в воздух, и Иру засыпают градом вопросов о том, когда следует звонить. Как долго следует ждать, прежде чем сделать вывод, что мужчина не собирается звонить? И не устарели ли все эти правила «пусть он сам звонит, бегает, преследует» в двадцать первом веке?
Я опять погружаюсь в задумчивость и черчу каракули в блокноте, пока Ира ведет разъяснения и пытается пригладить все взъерошенные перья.
