И она вышла. Как раз, когда Виктор на нервах курил уже четвертую подряд сигарету.
Увидел ее, подавился горьким табачным дымом и чуть не выронил зажженную сигарету. Сколько они не виделись? Месяц? Нет, больше. Когда она приезжала к нему домой, было только начало осени.
Тогда он не захотел с ней говорить. А вот теперь сам стоит под ее окнами. Все так запуталось, что и не распутать. Нужно рубить, вот только как рубить по живому?
Ядвига вышла из подъезда в каком-то светлом, нарядном даже пальто, и ему показалось, что на небе на мгновение мелькнул солнечный луч. Хотя какой луч может быть в ноябре, в половине восьмого утра?
Он вышел из автомобиля, откинул сигарету и сделал шаг к Ядвиге. Она, не замечая Виктора, двинулась в сторону метро. Он посмотрел на тонкую спину и подумал о том, что утро понедельника совершенно не подходит для серьезного разговора. Особенно, если собеседник спешит на работу. Нужно отложить беседу до вечера.
Говорят, нет ничего хуже, чем ждать и догонять. Догонять Виктору никогда не приходилось — он всегда был впереди, а вот ждать — не любил. Но поехал по московским утренним пробкам к офису, в котором теперь работала Ядвига. Напротив офиса было несколько кафе и бистро, Плетнев оставил машину на парковке и выбрал кафе, окна которого выходили на улицу. Устроился за столиком, так, чтобы видеть вход в здание и не пропустить Ядвигу, заказал кофе, намереваясь просидеть в кафе до вечера. Думал. Вспоминал.
Когда от мыслей стала пухнуть голова, позвонил Славику и вполне успешно провел совещание прямо в кафе. Девушка — бариста смотрела на него из-за барной стойки круглыми от удивления глазами. Виктор скупо улыбнулся ей, подозвал официанта и заказал себе полноценный обед и еще кофе. Понимал, как нелепо выглядит в своем дорогом костюме тут, в симпатичной, бюджетной кафешке больше подходящей для студентов и молодых клерков, чем для солидного владельца успешного бизнеса. Уходить и не думал — ему не хотелось пропустить момент, когда Ядвига будет возвращаться домой. Конечно, можно было бы, как и утром, подождать ее у дома, но Плетнев упрямо сидел за столиком и время от времени бросал взгляд в окно. До вечера было еще далеко, а он упорно ждал. Как мальчишка, честно слово.
Но ему все же пришлось отъехать. Позвонил Славик и звенящим от напряжения голосом категорически попросил приехать в офис, где без Виктора Алексеевича разразится вселенская катастрофа. Виктор чертыхнулся и поехал на работу, оставив щедрые чаевые.
Подчиненные встретили начальника настороженно — по офису уже пронесся слух, что директор впервые за несколько месяцев сам сел за руль, и теперь все гадали, чем им грозит подобная новость. Плетнев постарался как можно быстрее решить все рабочие вопросы и поехал обратно в кафе, время приближалось к шести.
И бариста, и официант в кафе встретили его, как родного. Бариста тут же принялась готовить для Виктора кофе, официант улыбаясь, встал у того самого столика, где Виктор сидел утром.
Но вот, наконец, рабочий день подошел к концу, и из здания стали выходить те, кто работал до шести. Виктор отставил очередную чашку, мимоходом решив, что пора уменьшить ежедневную дозу кофеина, расплатился и быстро вышел на улицу, понадеявшись, что прямо сейчас не начнется дождь. Погода оказалась к нему благосклонной и, хоть небо было пасмурным, но обошлось без осадков.
Ядвига вышла минут через пятнадцать, когда Виктор стал уже беспокоиться — а вдруг упустил, и она ушла пораньше. Но распахнулись стеклянные двери, выпуская очередную порцию офисных работников, и Виктор увидел ее. Все то же светлое пальто, перчатки и красная сумочка.
Он шагнул навстречу, перегородив дорогу и окликнул:
— Ядвига!
Глава 39
Он возник передо мной, словно черт из табакерки.
Я вышла из офиса, мысленно ругая себя за то, что так неосмотрительно надела светлое пальто. Вот пойдет дождь, да еще со снегом, и превратиться нежная шерсть альпаки в половую тряпку. Вообще, светлые вещи для промозглой московской осени это ужасно непрактично, но мне так нравился золотистый цвет пушистой шерсти, которая так и льнет к рукам.
Я с опаской вышла на улицу, надеясь, что погода будет добра ко мне, и вдруг дорогу преградили, и я, не веря своим ушам, услышала требовательное:
— Ядвига!
Подняла глаза — Он. Стоит, смотрит строго, губы решительно сжаты, хмурится.
— Вик…
Но он не дал мне договорить, ухватил за рукав и потянул куда-то в сторону.
— Нам надо поговорить.
И было в его голосе что-то такое, отчего я испугалась и торопливо согласилась:
— Конечно.
— Пойдем, — продолжая тащить меня за собой, сказал Виктор.
— Конечно, — сил хватало только на то, чтобы переставлять ноги, стараясь поспеть за Плетневым и не упасть.
Коленки дрожали, дыхание стало прерывистым, будто мне резко перестало хватать воздуха, и я сосредоточилась на нем, ну еще на ногах, которые упорно заплетались.
А Виктор все тянул меня за собой и молчал.
— А куда мы идем? — спросила наконец.
— Да какая разница, — не поворачивая головы, отмахнулся Виктор. — Туда, где нам никто не помешает.
— Можем поехать ко мне, — робко предложила, жадно разглядывая его спину, мучительно желая увидеть лицо.
Сколько раз я представляла себе нашу встречу, и вот, пожалуйста, случилось — увиделись.
— Нет, — коротко отказался он. — К тебе не надо.
Притормозил, отчего я больно ткнулась носом ему между лопаток, огляделся.
— У меня машина тут рядом. Пойдем.
Машина и вправду стояла недалеко от моего офиса, всего пару шагов. Виктор щелкнул брелком, отключая сигнализацию, и помог мне сесть на заднее сидение. Сам сел за руль, тихо заурчал мотор.
— Как ты? — спросил вдруг.
— Нормально, — ответила, совершенно не понимая: он что, приехал, чтобы поинтересоваться моими делами? — Живу. А ты?
— И я… живу.
Сидеть в метре от него и не иметь возможности просто даже дотронуться до руки, было мучительно. Мне хотелось выйти из машины, и вместе с тех очень хотелось остаться.
Молчание между нами было таким густым, что мне показалось — его можно потрогать. Оно напрягало, давило, путало мысли.
— О чем ты хотел со мной поговорить? — спросила, когда молчать уже не было сил.
— Я никогда не жалел, что женился на Марине, — ответ прозвучал неожиданно. — Пусть между нами и не было пламенной любви, но мы были семьей. У нас был дом, в который мне хотелось возвращаться. Пусть и не такой, о каком мечталось. Я работал. Я всегда очень много работал, а Марина сидела дома. То есть как раз не сидела. У нее была насыщенная светская жизнь. Кстати, я был не против. Не переживал, что она задерживается по вечерам. Не ревновал к случайным знакомым. Не устраивал истерики, когда она с подругами улетала в Италию, чтобы пройтись по магазинам.
— А зачем ты мне об этом рассказываешь? — прервала, не в силах больше слушать, как хорошо он жил с другой женщиной.
— Она мне изменила, — продолжил Виктор. — Закрутила роман с одним из своих приятелей. А самое забавное, что я поймал ее с поличным.
Я представила, как Виктор выслеживает свою жену. Едет за ней на такси, крадется по темным закоулкам, выглядывает из-за угла, подслушивает ее телефонные разговоры. Нарисованная в воображении картинка получилась настолько гротескной, что я поморщилась — меньше всего мне сейчас хотелось веселиться.
Виктор без труда прочитал мои мысли.
— Я не следил за ней. Я, как настоящий, классический рогоносец, до последнего момента ни о чем не догадывался. Все произошло, как в плохом анекдоте. Она сказала, что очень устала и ей необходим отдых. И улетела в Испанию. Тогда у нас была квартира на побережье, в Кастель де Ферро. Марины не было неделю, у меня появилось немного времени, и решил слетать к ней. Думал, провести вместе выходные. Погулять, посидеть в ресторане на побережье, порадовать жену покупками.
— Ты прилетел некстати? — догадалась я.
