сводит от её скупых ответов и скованного вида. Что-то явно произошло. Но Тая почему-то не хочет мне об этом говорить. Интересно, почему?
– Так зачем ты меня обманула?
– Извини. Я просто хотела заскочить к родителям ненадолго. И потом сразу поехать к тебе.
– Это я уже понял, – начинаю раздражаться я. – Почему просто не сказала, что ты у родителей?
– Боялась, ты разозлишься, что я тебя не предупредила заранее.
Ну это просто пиздец. Я открываю рот, да так и не нахожусь с ответом. Теряю дар речи. Она прикалывается сейчас? Или я в её глазах действительно такой тиран?
– Тая… С чего бы я на тебя злился? Ты не обязана отчитываться передо мной за каждый шаг.
Она молчит, уставившись в одну точку перед собой.
Я полностью дезориентирован. И зол. Ненавижу, когда чего-то не понимаю. Светлячка будто подменили.
– Тая. Никогда больше меня обманывай, пожалуйста.
– Хорошо, – кротко кивает она.
– Ну ты чего такая, а? – устало спрашиваю я, на ощупь нахожу её хрупкую ладонь и легонько сжимаю прохладные пальцы.
– Просто устала.
– Ну хорошо…
Приезжаем домой. Уже наверху я вспоминаю о забытом на заднем сидении машины букете. Но забиваю на него, решив, что сейчас, наверное, не самый подходящий момент. Тая ведёт себя всё так же холодно и отстранённо. Не смотрит на меня, прячет взгляд. Это вымораживает просто.
Уже башка болит от попыток понять, что с ней происходит. Обидел кто-то, что ли? Но почему не хочет говорить? Может, отец что выкинул? А Тая жаловаться на него не хочет. Да, вполне может быть…
Чёрт, я свихнусь от этих догадок.
– Ты голодная? – спрашиваю я, помогая малышке снять пальто.
– Нет.
– У мамы поела?
Кивает.
– Посидишь со мной тогда? Я ещё не ужинал.
– Хорошо.
Моем руки, перемещаемся на кухню. Светлячок усаживается за стол, я разогреваю для себя заказанную в ресторане еду, а Тае наливаю кофе, который она так любит. Ставлю перед ней дымящую чашку.
– Хочешь что-нибудь сладкое?
– Нет, спасибо.
Занимаю место за столом напротив малышки. Смотрю ей в глаза и в очередной раз терпеливо спрашиваю:
– Что произошло?
– Ничего, – упрямо повторяет она.
– Я ведь всё равно узнаю. Расскажи лучше сама.
Наконец, Тая вскидывает на меня свои огромные глаза, и её щёки вмиг вспыхивают румянцем.
– Зачем ты следишь за мной? – выпаливает она возмущённо.
Я прикрываю на секунду глаза и с облегчением выдыхаю. В этом, что ли, весь вопрос?
– Я ведь уже сказал – для твоей безопасности.
– Почему мне угрожает опасность?
– Больше не угрожает. Я просто привык всё держать под контролем, Тая. Мне спокойнее, когда я знаю, что за тобой присматривают, вот и всё.
Малышка хлопает глазами и смотрит на меня так, будто я монстр какой-то. А потом вдруг спрашивает с вызовом:
– А если я тебе изменю, что тогда будет?
Тупо моргаю несколько раз и медленно поднимаю брови. Это что еще, блять, за вопросы такие?
– Хочешь мне изменить?
– Ответь на вопрос, – требовательно произносит она. – Что будет, если я так поступлю?
– Мы расстанемся, – пожимаю я плечами.
– Я тебе изменила.
Чего?
Так, стоп. Она разыгрывает меня сейчас? Что за дебильная шутка? Или это не шутка? Но когда бы она успела изменить?
Как бы там ни было, шутит Тая сейчас или нет, это всё мне ни хрена не нравится.
– Когда. С кем, – выцеживаю я сквозь зубы, глядя на неё из-под бровей.
– Сегодня в больнице. С твоим другом Никитиным.
В груди как-то странно колет. Режет. Блять. Сука. С Никитиным? Сегодня?
Кажется, уже слишком много подробностей для розыгрыша. Получается, она сейчас серьёзно это всё?..
Блять.
Встаю и выхожу из-за стола, так и не притронувшись к еде. Подхожу к окну, скольжу невидящим взглядом по огням ночного мегаполиса.
Не понимаю, что происходит. Вроде бы мозг информацию переварил, но сознание никак не хочет её принимать. Бред какой-то. Тая? С Никитиным? Как это возможно?
Сегодня утром ещё улыбалась мне, ластилась, сердечки отправляла…
А Илья? Он же сам недавно мне говорил, что патологически верен жене. Какого чёрта? Это между ними такая страсть вдруг вспыхнула? Чувства? Помню, как он на неё смотрел, температурил постоянно, боялся, что обижу девочку… Чёрт. Это… просто какой-то треш.
Поэтому она так странно себя сегодня вела? Поехала к родителям, обманула, перепуганная была всю дорогу.
– По обоюдному согласию? – глухо спрашиваю я, не оборачиваясь.
Не знаю, зачем интересуюсь. И так ведь понятно уже всё. Где Никитин и где насилие. Да и он, черт возьми, красивый мужик. Что у меня не вяжется? Тая такая… Только слепой не западёт. А Никитин далеко не слепой. Всё логично. Логично. Просто. До тошноты логично, понятно и просто. А я дебил, олень конченый. Сам же их свёл.
Тая что-то говорит за моей спиной, всхлипывает, но я не слушаю. Не вижу смысла дальше вести диалог. В башке будто вакуум образовался. И так противненько звенит.
Достаю из кармана телефон, набираю Лешу.
– Можешь подъехать сейчас ко мне? Таю нужно отвезти домой к родителям.
Сбрасываю вызов, оборачиваюсь.
Она стоит напротив меня, вся в слезах.
– Это неправда, слышишь? – бормочет. – Прости меня, я наврала, дура, у меня ничего не было с Ильёй Сергеевичем, я его даже не видела сегодня! Просто подруга по совпадению выбрала именно его клинику, и я была там, но между нами ничего не было, клянусь!
– Наврала… – эхом отзываюсь я с горьким скепсисом.
Задний ход включить решила, но уже поздно, девочка. О таких вещах не лгут.
– Да! Я просто хотела посмотреть на твою реакцию! Нельзя же так, ты следишь за мной, запираешь в квартире, контролируешь постоянно…
– Сегодня наблюдение с тебя будет снято. Собирай вещи и спускайся вниз, сейчас подъедет Лёша, отвезёт тебя домой.
Тая смотрит на меня невыносимо виноватым взглядом, вся красная, слёзы катятся по щекам и опухшим губам. Я вспоминаю как целовал сегодня эти губы, эти щеки, глаза её небесные, и кончик носа, и скулы, и подбородок… Внутри всё дико болит, будто там свежая ножевая… Или, скорее, рваная.
– Костя, прости! Я просто дура!
– Пошла вон.
Она смотрит на меня с дрожащими губами, окончательно дорывая мне сердце. Потом разворачивается и выбегает из кухни. Блять, а я-то думал, меня давно уже ничего не способно выбить из колеи.
Не знаю, сколько проходит времени, прежде чем в прихожей хлопает входная дверь.
По-хорошему надо было пойти, проводить до машины. На улице уже ночь. Но я не могу. Не могу сдвинуться с места.
Что может
