Наконец она смогла заговорить. Ее голос был низким и скрипучим:
– Но ты же едва меня знаешь.
– Я провел целый день в твоей компании, – с готовностью ответил Роберт. – И мы пересекались раньше множество раз. Я наблюдал за тобой в Лондоне. Учитывая сложную ситуацию, в которую тебя поставили герцог и его сестра, ты вела себя превосходно. Ты оставалась спокойна в любых обстоятельствах. Во всем проявлялись твои чистота, нежность и сострадательный характер.
Она смотрела на него, изумленно моргая. Как будто это был какой-то извращенный сон. Его слова прозвучали так официально. Видимо, Роберт долго репетировал. Сара вновь покачала головой.
– Ты не понимаешь.
Его карие глаза были очень серьезны.
– Почему? Я знаю тебя, Сара. Я уверен, ты станешь прекрасной женой. И твой отец со мной согласен.
Она потерла лоб, представляя, как Роберт спрашивал у отца разрешения жениться на ней. Сара зажмурилась. Ей очень не хотелось причинять Роберту боль, но это должно быть сказано:
– Роберт, я не могу выйти за тебя замуж.
– Ну что ты говоришь? Конечно, можешь!
– Нет. Я действительно не могу.
На его лбу пролегли складки, выдающие его печаль.
– Я дам тебе время на раздумья, сколько захочешь. Буду ухаживать за тобой как полагается. Я сделаю все, что нужно.
– Нет. Этого не случится никогда. Мне очень жаль.
– Может быть, ты все же подумаешь?
– Нет, Роберт.
– Дай мне шанс доказать тебе…
– Нет, – повторила она.
Ее душа рыдала. Как было бы здорово, полюби Сара Роберта. Но нет. Она была уже потеряна для всех безвозвратно.
Роберт покачал головой.
– Я не могу принять такой ответ. В нем нет никакой логики.
– Но я не люблю тебя.
– Я заслужу твою любовь, она придет со временем.
Сара продолжала отрицательно качать головой.
– Я сожалею.
Его рот искривился от злости. Вся мягкость, которая была в его голосе, вдруг исчезла.
– Почему тогда? – Роберт сверлил ее своими темными глазами. – Скажи мне почему?
– Я не могу. Прости.
«Прости, Роберт. Мне так жаль». Но Сара знала, что все извинения в мире не способны спасти ее от его отчаянного взгляда.
Она отвернулась и рассматривала свои руки, сцепленные на коленях, но кожей чувствовала этот взгляд.
Наконец он тихо сказал:
– Это герцог, не так ли?
Каждый нерв в теле Сары вздрогнул, как будто получил разряд тока.
– Что? – Она повернула голову.
– Это герцог. Вы придумали себе любовь с ним.
О Боже! О Господи!
– Я… – Сара яростно затрясла головой, затем чуть успокоилась, собралась и прорычала: – Позволь заметить, что это не твое дело!
– Это уже достаточное подтверждение для меня, – ответил Роберт скрипучим голосом. – Сара, даже если ты была вовлечена в какую-то связь с герцогом Трентом, ты должна понимать, что из этого не может ничего получиться.
Она не могла больше терпеть этого. Она не собиралась сидеть здесь и обсуждать свою любовь к Саймону с Робертом Джонстоном.
– Он никогда не женится на тебе, – продолжал Роберт. – Он никогда не сделает тебя хозяйкой своего дома. Я хочу разделить с тобой все. Мою жизнь. Мой дом. Детей.
Сара посмотрела на него глазами, полными слез.
– Ты не понимаешь, Роберт. Уже слишком поздно.
Впрочем, для них всегда было слишком поздно.
Роберт понял. Она видела, как изменился его взгляд.
– Черт возьми! – прошептал он. – Ты отдала ему все. Так?
Она не ответила.
– Свою любовь. Свое тело.
Сара закрыла глаза. Роберт посмотрел на ее живот, руку с которого она не спускала ни на миг.
– Ты беременна? Да? От него?
Сара уронила голову на грудь, опустила плечи и разрыдалась.
Ко всеобщему удивлению, этой ночью в Айронвуд-Парк прибыл Люк. Когда Саймон и Сэм спустились к завтраку, он сидел развалившись на диване, пил кофе и разговаривал с Тео и Марком. Стенли еще не было. Не было и Эзме.
Люк казался трезвым, но темные мешки под глазами говорили, что не пьет он не так давно. Он хмуро сообщил, что его поиски матери не дали никаких новых результатов. Саймон уже знал об этом от нанятого им сыщика, так что не удивился.
Люк не упоминал об их последней встрече, не оправдывался, не извинялся и не требовал никаких объяснений, за что Саймон был ему благодарен. На плечах герцога сейчас висело и без того очень много проблем, помимо бесконечных ссор с братом, и он не хотел начинать все заново.
За завтраком Саймон рассказал братьям о том, что Джеймс будет сегодня в Бордсли-Грин. Он не удивился, когда все выразили желание отправиться туда с ним. Через полчаса они уже ехали на север в фамильной карете.
Честно говоря, Саймон как раз на это и рассчитывал. Ему хотелось воспользоваться возможностью поговорить со всеми братьями без присутствия Стенли. Он должен был открыть им секрет, который тяготил его. Больше всего его радовало возвращение Люка. Было бы несправедливо рассказать правду всем, кроме него.
Пока грохочущая карета продвигалась в северном направлении, Саймон рассказал братьям все. О том, как Стенли пришел к нему и предложил жениться на своей дочери, но он отказался. И о том, как Стенли, якобы «сожалея», дал ему информацию о незаконном рождении братьев и начал шантажировать, принуждая к браку.
Герцог рассказал Марку и Тео, что они были результатом связи их отца и Фионы Этвуд, которая на данный момент проживала в пригороде Лондона. Братья уставились на Саймона в изумлении, и он поведал им о том, что они с Сэмом ездили к этой женщине, и она все подтвердила.
Тео с трудом сглотнул.
– И что, она похожа на нас?
Саймон вздохнул и отвернулся.
– Сейчас она уже старая. Похоже, у нее была трудная жизнь.
– Там на столе стояла почти пустая бутылка джина, и от самой Фионы разило алкоголем, – добавил Сэм резко. – И вообще она имела желтушный нездоровый вид.
Тео бросил настороженный взгляд на Марка, который все еще сидел молча и неподвижно.
Саймон поморщился.
– Конечно, сейчас она на вас не похожа, но имеет некоторые схожие черты.
Тео вопросительно посмотрел на него.
– Вы все мои братья, – сказал Саймон. – И это никогда не изменится.
– Но мы… – Тео вздохнул. – Получается, что мы незаконнорожденные.
На его лице был написан такой ужас, как будто он мог потерять ногу, а не слово «лорд» перед свои именем.
Наконец заговорил Марк:
– Мама никогда не относилась к нам как к чужим детям. Всегда любила как собственных. Как ты объяснишь это, Трент? Если бы мы были не ее, она должна была сторониться нас, а не держать столько лет у своей юбки.
– Мама есть мама. Взяв вас, она сделала вас своими сыновьями. И мы должны всегда помнить об этом.
