– Ксюшенька, прости меня, ради бога! – умоляюще произнес он, беря ее замерзшие ладони в свои, – прости меня, дурака. Пойми, это все так неожиданно! У нас все будет хорошо, тебе не стоит бояться, я помогу во всем, только, пожалуйста, не плачь! – Анатолий вытащил носовой платок и вытер катившиеся по ее щекам слезы.
– Спасибо тебе, Толя, за все, – искренне проговорила она, – ты даже не представляешь, как важно для меня то, что ты сейчас сделал.
Всхлипнув еще раз, Оксана подняла на Толю сияющие глаза. Все, она победила. Петля, которую она с такой старательностью готовила для мужа, оказалась у него на горле, и теперь он уже сам, без ее помощи, день за днем станет затягивать ее на себе все туже и туже, пока страшный узел не перекроет ему дыхание окончательно.
Уйдя с головой в тетради, Светлана даже подпрыгнула от неожиданности, когда в квартире раздалась переливистая трель звонка. Направляясь к двери, она взглянула на часы, висевшие на стене кухни, и обнаружила, что стрелки перескочили целую четверть циферблата, а значит, она выпала из жизни ровно на три часа, даже не заметив этого. Встав из-за стола, она ощутила, как предательски ноет спина и разламываются затекшие плечи.
Посмотрев в глазок, Света увидела соседку Александру с коробкой в руках. Щелкнув дверным замком, Светлана распахнула дверь.
– Привет, ты чего так долго, словно через Тулу в Ленинград добиралась? – улыбнулась Александра и, не дожидаясь ответа, зашла в квартиру. – Светик, ставь чайник. Воспользовавшись всеобщим отсутствием, я умыкнула из дома половину государственной собственности, – в прозрачной пластиковой коробочке лежали нарезанные куски торта. – Ничего, что он не целый? – Александра вопросительно посмотрела на Светлану. – Ты же знаешь, в нашем доме торт целым не может остаться в принципе, он растаскивается по кускам в тот момент, когда только попадает в квартиру, еще не добравшись до кухонного стола.
– Как же тебе удалось сохранить такую роскошь в неприкосновенности? – невольно улыбнулась Светлана, кивая на коробку. Журчащая, словно ручеек, речь соседки всегда поднимала настроение и дарила ощущение движения и света.
– Я заныкала эту вещь еще со вчерашнего вечера, – честно созналась та, – и, если бы я не подсуетилась, к утру тортику приделали бы ноги, это уж точно. Конечно, в доме, где обретается четверо представителей вечно голодной половины населения земного шара, сделать это непросто, но… – Александра подняла указательный палец вверх, – но возможно.
– И как же?
Настроения у Светланы не было никакого, но переносить свои неприятности на Александру было попросту нечестным. Не так часто той удавалось вырваться из нескончаемого круговорота семейной кутерьмы, бросить своих мальчишек и заскочить поболтать с подружкой.
– У женщины есть проверенное веками оружие, с которым мужчинам не справиться никогда, сколько бы они ни старались, – уверенно заявила она.
– Слезы? – подсказала Света.
– Как бы не так, не дождутся, – задорно отозвалась та. – Ты в эти штучки-дрючки из романов не очень верь. Есть другая вещь, менее известная, зато действует безотказно. Чтобы добиться своего, не нужно ни у кого ничего выпрашивать, а тем более рыдать, нужно просто знать слабые места мужиков и уметь обратить их слабости себе во благо.
– А при чем здесь торт?
– Я тебе про него и толкую, – отозвалась Александра. – Вчера я попросила своих скинуть с балкона снег, так, не называя никого конкретно. А у мужчин как? Если тебя конкретно не назвали, значит, это к тебе не относится. Я, недолго думая, вынесла коробочку на балкон, там же сейчас как в холодильнике, и решила, что если хоть один из них пойдет бороться со снегом, значит, торт – его законный приз, а если нет – значит, не судьба. Ты же понимаешь, что сегодня утром, когда они все расползлись по своим делам, снег пришлось сбрасывать мне? Вот я и рассудила, что будет справедливо лишить этих лентяев награды.
Прерывая патетическую речь Александры, на плите тоненько и сиротливо засвистел чайник.
– А куда все твои мужчины подевались? – спросила Светлана.
– Старшенький сегодня в ночную на заводе.
– Бедный! – посочувствовала Света.
– Ничего не бедный, – возмутилась Александра, и ее черные глаза озорно сверкнули. – Вот если дома будет сидеть день и ночь, тогда действительно бедным станет, и мы все вместе с ним. Ой! – вдруг вспомнила она и полезла в карман. – Совсем забыла, зачем пришла. Я же долг собралась отдать. Вот, спасибо, Светик, ты нас очень выручила. – Александра положила на стол две бумажки по тысяче и аккуратно застегнула на пуговку карман. На ней были старенькие домашние джинсы и мужская рубашка навыпуск с потертым воротником и подвернутыми до локтя рукавами.
– Саш, если тебе нужно, оставь, отдашь позже, – сказала Светлана, пододвигая деньги ближе к Александре.
– Деньги – такая штука, что они нужны всегда, – качнула головой та, – и чем больше их у тебя, тем больше тебе требуется. Это необъяснимый парадокс, но так оно и есть. Спасибо, Светик, но долг есть долг, его нужно отдавать, я к тебе и так каждый месяц как в кассу взаимопомощи ныряю. Ничего, старшенький сказал, что на этой неделе у него зарплата будет, так что справимся.
– Хорошо, – не стала настаивать Света. – Нужно будет – заходи. – Она убрала деньги за стекло кухонной полки и стала разливать чай. – А остальных мужчин ты куда дела?
– Руслан в институте, у него сессия вовсю, Кирюха в школе на дополнительных у химозы, – двоек наполучал, а теперь грехи замаливает, а Антошка у приятеля, его хлебом не корми, дай на компьютере повисеть.
Александра пододвинула к себе чашку и внимательно посмотрела на Светлану. Внешний вид подруги ей не понравился. Зная Свету столько лет, она видела то, на что посторонний не обратил бы внимания. Уголки плотно сжатых губ Светланы были опущены вниз, лицо слегка осунулось и потемнело, а глаза, даже когда она пыталась улыбаться, оставались неживыми, погасшими, утратившими былой задор и радость. Во всех ее жестах – в повороте головы, в улыбке – чувствовалась боль и глубокое страдание, прикрываемое терпеливым молчанием и отчаянием.
– Свет, скажи, до каких пор ты намерена грызть себя поедом? – неожиданно произнесла Александра, ставя чашку на блюдце.
– Ты о чем? – неохотно откликнулась та.
– Ты думаешь, мне ничего не видно? – решительно проговорила Александра. – Да я же тебя как облупленную знаю. Столько, сколько я тебя знаю, нормальные люди не живут. То, что ты над собой вытворяешь, – это противоестественно, это не укладывается ни в какие рамки. Ты же загонишь себя в гроб окончательно.
