Ознакомительная версия.
– Толик, Толик, успокойся... – Катя вытащила Лаэртова на балкон, усадила в шезлонг, в котором до того сидела сама, и принялась обмахивать бывшего мужа газетой. – Ты ведь сейчас закипишь, как чайник!
– Нет, ты не представляешь... – никак не мог он успокоиться. Волосы торчком стояли у него на голове, обнажая высокий лоб с залысинами, очки то и дело грозили соскользнуть с носа. – Весь мой труд под угрозой!
– Я тебе очень сочувствую, – серьезно сказала Катя. – А ты можешь обойтись без этого твоего Ключникова?
– Что? – Очки все-таки соскочили, и Толик едва успел подхватить их.
– Я так думаю, что твоя мама небезосновательно выступает против твоего соавтора...
– Катя, и ты! – обреченно застонал тот.
– Я просто спросила!
– Нет, я понимаю... Но дело в том, что у Ключникова связи в издательстве, и без него никто не возьмется меня печатать!
– Тогда другое дело, – печально вздохнула Катя. – Такие времена!
– Вот-вот! Я сто раз объяснял это маме, но она решительно не хочет меня понимать...
Катя продолжала махать на него газетой.
– Ты маменькин сынок, Лаэртов, – не без злорадства напомнила она. – Борись!
– Да как с этим бороться... – Он безнадежно махнул рукой. – Маму уже не переделаешь. Она полностью контролирует каждый мой шаг! Дает мне указания, с кем можно общаться, а с кем нет... Кормит одними кашами и паровыми котлетами. А тертая морковь?! Диетическое питание, диетическое питание... – с ненавистью пробормотал он. – Ты не представляешь, Катенька, как звереешь от этого диетического питания! Она сама выбирает мне одежду, несмотря на то, что мне уже сорок лет, и я, казалось бы, должен делать это сам...
– Опять же личной жизни препятствует, – серьезно кивнула Катя. – Ты вспомни, Лаэртов, когда ты в последний раз занимался любовью?
– Катя! – побагровев, возмущенно завопил он. Потом задумался и принялся машинально загибать пальцы на руке.
– Перестань, я пошутила... – Катя шлепнула его по плечу газетой. – Меня твоя личная жизнь совершенно не интересует.
– Да, а где Мишенька? – вдруг очнулся Лаэртов. – Он у бабушки?
– Нет, он у своего отца.
– У кого? – с изумлением спросил бывший муж.
Пришлось Кате рассказать ему все то, что произошло с ней за последнее время. История получилась выхолощенная и сильно отредактированная – пугать Лаэртова душераздирающими подробностями Кате вовсе не хотелось...
– Ну надо же! – ошеломленно воскликнул он, выслушав Катю. – И ты отдала мальчика этому... Григорию Кирилловичу?
– Ага, – грустно кивнула Катя. – Григорий Кириллович оказался неплохим отцом. Кстати, никогда раньше не находила в нем этого таланта... Но жизнь идет, люди меняются.
– Да-да... – задумчиво пробормотал Лаэртов. – Я вот, например, в последнее время ко всему прочему увлекся ирландскими сагами.
– По-моему, ты всю жизнь ими занимался... – растерянно сказала Катя.
– Катюша, милая, я занимался исландскими сагами! – с укором произнес Лаэртов, но, впрочем, тут же отвлекся: – «Кухулин сидел у стен Туры под звучно шелестящим деревом; его копье было прислонено к скале, его щит лежал на траве близ него. В то время, как он думал о могучем Каирбаре, герое, убитом в битве, пришел разведчик с берегов океана, Моран, сын Фихила. «Вставай, Кухулин, – сказал юноша, – вставай: я вижу корабли севера. Многочисленны, вождь народа, враги наши!» – торжественно продекламировал Толик. – Кстати, дело закончилось плохо – враги все-таки убили Кухулина.
– Какая жалость, – вздохнула Катя.
– Да, и знаешь, какие недостатки, по мнению древнего автора, были у Кухулина? – оживился Лаэртов. – Ни за что не угадаешь! Герой, оказывается, был слишком молод, слишком смел и слишком прекрасен.
«Слишком молод, слишком прекрасен...» – эхом отозвалось у Кати в голове. И она опять почему-то вспомнила о Ганине – о том, каким тот был двенадцать лет назад.
– Так ты говоришь – давно не видела сына? – спросил Толик.
– Не совсем... Нет, мы с ним встречаемся время от времени, я звоню ему каждый день, и все такое...
– И все равно ты скучаешь по нему?
– Разумеется! Но, ты знаешь, Толик... я бы меньше всего хотела, чтобы Мика стал маменькиным сынком.
– Ну да... – снова покраснел Лаэртов. Достал из кармана большой платок, напоминающий полотенце, и принялся вытирать им вспотевший лоб.
– Я не хотела тебя обидеть, Толик.
– Я и не думал на тебя обижаться, – улыбнулся он. – Ты – единственная женщина, Катя, которая относилась ко мне хорошо. Значит, ты одна сейчас?
– Совсем одна! – засмеялась она.
– Тогда я тебе хочу кое-что предложить. Собственно, я и шел сейчас к тебе для того, чтобы посоветоваться... – Лицо Толика приобрело вдохновенно-озабоченное выражение. – Как ты относишься к провинции? К маленьким городкам, где патриархальный, размеренный уклад жизни, где тихие радости и видны звезды на ночном небе? Где нет всей этой суеты, карьеризма, поклонения Мамоне, разврата и порока...
– Ты слишком идеализируешь провинцию, – усмехнулась Катя. – Но, в общем... Почему ты спрашиваешь?
– После отца остался домик – в одном тихом городке на Оке... – Толик, будучи человеком, близким к искусству, выражал свои мысли в подчеркнуто литературной форме. – Там давно уже никто не живет. И я подумал – отчего я сижу в этом пыльном Вавилоне, что меня здесь удерживает?
– Ты хочешь уехать? – удивленно спросила Катя.
– О нет, не уехать... – Лаэртов загадочно улыбнулся и поднял вверх палец. – Сбежать! Словом, Катенька, замыслил я побег...
– От Веры Петровны?
– Не только. Ото всех! Может быть, в первую очередь – от себя...
– И что ты станешь там делать – в этом городке на Оке?
– А что другие люди делают? Просто жить, как и все! – убежденно ответил тот. – Писать свои труды. В самом деле – к черту Ключникова, надо пробиваться самому! Конечно, придется время от времени наезжать в столицу...
– А на что ты там будешь жить, Толя?
– Во-первых, у меня есть кой-какие накопления. Весьма скромные, но мне много и не надо... – с удовольствием принялся объяснять Лаэртов. – Во-вторых, там есть краеведческий музей, и мне предлагают место заведующего.
– Ого!
– Да-да, Катенька, я все продумал! У меня там есть знакомый, отец Варсонофий. Это он, собственно, и хлопочет за меня...
– Священник?
– Ну да! Исключительной души человек. Святой! Таких в столице и не встретишь...
– Вера Петровна знает о твоем решении? – беспокойно спросила Катя.
– Пока еще нет.
– Она будет против.
– Ну и что с того! – в отчаянии закричал Толик. – Мне надоело быть вечным ребенком. Я хочу жить, жить... Ты понимаешь?
Он в возбуждении вскочил, забегал взад-вперед по балкону. Потом наклонился, втянул ноздрями воздух.
Ознакомительная версия.
