Мысли Алессандры совершили прыжок и приземлились в отвратительном болоте. Выходило, что к беременности матери Ольшак имеет большее отношение, чем отец.
Нет, невозможно. Но если так подумает отец, брак родителей обречен.
Алессандра представила себе черную комедию, согласно которой Тэра производит на свет ребенка с огненно-рыжими кудрями. Становится очевидным, что его отец Ольшак. И об этом узнает весь мир.
И все начнут трещать, мрачно подумала Алессандра, что мать вообще не имела права беременеть в таком возрасте.
Она сильно зажмурилась, а затем открыла глаза.
— Рафаэль! — обратилась она к траве, воде и небу. — Ты нужен мне. Прямо сейчас. Очень.
Одинокий черный лебедь подплыл к берегу пруда. Изящная длинная шея покачивалась из стороны в сторону, словно он прислушивался к ее мольбе.
Алессандра улыбнулась лебедю, хотя в его блестящих глазах не было сочувствия. Птицу интересовала лишь еда.
— Ничего, — сказала она лебедю и обхватила себя руками. — Пусто. Прости. Все пусто.
Сол позвонил в кабинет Дейнмана.
— Ксавьер, — лаконично бросил он. — Слушай меня внимательно. Джорджиана опять принялась за свои фокусы.
— Угу, — буркнул доктор.
С Солом Ксавьером нужно держать ухо востро.
— Она следит за Тэрой. Думаю, с помощью какого-то частного детектива. У нее фотографии, на обороте которых записаны даты и время. Безвкусная дешевка.
Его сухой сарказм настораживал больше, чем ярость или прямая угроза.
Дейнман вздохнул:
— О Боже…
— Она уже не в первый раз использует наемников. Похоже, ей это нравится. Когда наш брак умирал, она подсылала мне эффектных девушек по вызову. Считала, что они удовлетворят мои нужды и ей не придется «делать мне одолжение»!
— Знаю, — сказал Дейнман. — Я был тогда ее врачом.
— Ах да, конечно. От личного врача нет секретов.
Да уж, молча согласился Дейнман.
— Ты обязан положить этому конец, — резко сказал Ксавьер.
— Попытаюсь. Я поговорю с ней.
— Не попытаешься, а сделаешь! — отрубил Сол.
— Я попытаюсь, — спокойно повторил Дейнман.
Несмотря на внешнюю мягкость, запугать его было нелегко. Даже грозному Солу Ксавьеру, которого доктор считал самым крепким орешком из всех своих знакомых. То, что Сол — бывший муж Джорджианы, здесь роли не играло. Просто он сильная личность.
— Сделай это с помощью своих психологических фокусов, — потребовал Сол. — Гипнозом или колдовством, если нравится. Только поскорее.
— Да, — задумчиво кивнул Дейнман. Рисуя в блокноте закорючки и размышляя о предстоящем деле, он услышал сигнал отбоя.
Тэра вернулась домой ближе к вечеру, приняла предложение миссис Локтон выпить чаю, но унесла чашку в спальню. Неуклюже забравшись на кровать (внутри уже шевелился ребенок), она с наслаждением вытянулась и закрыла глаза. Тело ныло, как после тяжелой работы.
Сначала она отправилась в больницу. Возникли какие-то проблемы с ультразвуковой установкой, и Тэре пришлось целый час ждать.
Затем она поехала на Харли-стрит к своему гинекологу. Похоже, все шло прекрасно. Ее врач уже связалась с больницей и узнала результат исследования: плод развивается нормально. Кроме того, она сообщила, что сделанный неделю назад анализ водной оболочки плода не показал никаких генетических отклонений, риск которых для немолодых матерей достаточно велик.
Однако, несмотря на хорошие известия, ожидание, осмотры и разговоры заставили Тэру почувствовать усталость и странную подавленность. Она с трудом доехала домой.
Все это время Тэра думала об Алессандре. Она поняла, что дочь несчастна. Собственные чувства Тэры, вызванные беременностью, грянувшей как гром среди ясного неба, были путаными. Но если раньше Тэру волновала главным образом реакция Сола, то теперь не давала покоя легкость, с которой она получила этот дар. Пока она мучительно привыкала к чуду, Алессандра отчаянно старалась достичь того, что Тэре далось само собой.
О Господи, пусть сбудется ее мечта, взмолилась Тэра. Моей дочери нужно, чтобы внутри нее рос маленький Савентос. Так же, как мне нужен растущий внутри маленький Ксавьер.
Трое сидели за простым ужином — холодное мясо, салаты и сыр.
Тэра была бледной и не такой выдержанной, какой ее помнила Алессандра. На ней были старые застиранные мягкие джинсы и просторная белая рубашка. Волосы, вымытые перед обедом, еще не совсем просохли. Она походила на девочку.
Сол передавал им тарелки с едой и рассказывал подробности своей встречи с Роландом Грантом.
Как хорошо, подумала Алессандра, что отец — светский человек. Иначе они были бы приговорены к унизительной необходимости избегать пауз, как собравшиеся вместе незнакомцы. И в то же время притворяться счастливой семьей.
Она наблюдала за родителями, как только что назначенный детектив, посланный на встречу с заданием найти ключ к разгадке.
— Роланд все еще старается убедить меня разрешить Майлзу Кингу написать мою биографию, — сказал Сол, нарезая хлеб удивительно ровными ломтиками.
Алессандра, напряженно следившая за реакцией родителей друг на друга, заметила, что глаза Тэры вспыхнули.
— Разве я не говорил об этом? — спросил Сол. — Наверняка говорил.
— Нет, — лаконично бросила Тэра, разрывая пополам кусок хлеба.
— Неужели? — поднял брови отец.
— Мне рассказал Роланд.
— А… Понятно.
— Ему показалось странным, что я не знаю этого, — с загадочной улыбкой промолвила Тэра. — Он думает, что у нас нет секретов друг от друга.
Родители обменялись коротким взглядом, похожим на электрический разряд, и Алессандра затаила дыхание. Она вдруг вспомнила звонок по мобильному телефону и короткие ответы отца. О Господи, нет!
— Майлз Кинг — великолепный писатель, — промолвила Тэра.
— То же самое говорит Роланд, — улыбнулся Сол. — Кинг хочет месяц понаблюдать за моей работой, прежде чем начать писать.
— Это было бы чудесно! — рассмеялась Тэра.
— Для него или для меня? — прищурился Сол.
— Для обоих. И что, ты согласишься?
На этот раз у взгляда, которым они обменялись, было куда более высокое напряжение. Алессандре пришло в голову, что лязг мечей в доме Савентосов честнее и предпочтительнее этой напряженной, сдержанной уклончивости.
Что-то пробормотав, она выскользнула из-за стола, взбежала по лестнице в спальню и позвонила Рафаэлю.
Когда раздались длинные гудки, у нее упало сердце. В третий раз за вечер она пыталась связаться с Рафаэлем. Там снимали трубку и молчали. Она могла поклясться, что слышит чье-то осторожное дыхание. Алессандра называла себя и просила позвать Рафаэля. Наступала тишина, а затем слышался щелчок разъединения связи. Изабелла, решила Алессандра. Сука.
