Тэра взглянула на него с удивлением. Результат разговора оказался совершенно неожиданным. Озадачивающим.
– Я пробуду здесь весь день. Репетиция, потом спектакль. После этого мы снова все будем вместе.
– Но дело не в этом, Сол, – запротестовала Тэра, понимая, что она уже проиграла сражение.
Его лицо было непроницаемым, холодным.
– У меня есть два билета на сегодняшний спектакль. Лучшие места. "Золото Рейна". Одна из самых захватывающих опер в репертуаре. Алессандре понравится. Я надеюсь, вы обе придете, – произнес он официально-вежливым тоном, протягивая билеты.
Тэра приняла предложение. Она сгорала от желания найти слова или жест, которые восстановили бы живой контакт с ним. Например, ударить его. Залепить пощечину по этому аристократическому лицу и оставить отпечаток на безупречной смуглой коже.
Неожиданно он наклонился и нежно поцеловал ее в губы. Дрожь пробежала по ее телу.
– Есть еще кое-что, – стремительно произнесла она, когда он уже повернулся к тревожно ожидающей его группе людей. – "Летучий голландец" получил премию "Золотой граммофон". Роланд позвонил мне сегодня утром.
Сол резко обернулся. На его лице появилась странная смесь задумчивости и удовольствия.
– Ну, ну. Твоим хрупким плечам придется поднапрячься, чтобы выдержать бремя славы, которое свалится на них. Поздравляю, Тэра. – Он пристально посмотрел на нее, потом улыбнулся. – Итак?! – негромко пробормотал он.
Тэра нашла Алессандру в удивительно хорошем расположении духа после дня, проведенного на лыжах. Американская семья оказалась очень приятной. Дети были веселыми и смешливыми, а родители не были пугающе искусны в катании с гор, как ее собственный отец. Кроме того, они владели несколькими сотнями акров земли в Техасе и конным заводом и пригласили Алессандру приехать в любое время, когда она захочет. Они даже настаивали, чтобы она приехала этим летом.
Алессандра уселась рядом с матерью на диване и налила ей большой бокал белого вина.
– Не смотри так трагически, – сказала дочь.
– У меня такой вид?
– Нет, не совсем. Но ты выглядишь немного оглушенной. Ты сказала папе про "Золотой граммофон"?
– Да.
– И что?
– Он был очень доволен.
Алессандра плюхнулась на пол и начала щекотать ступни Тэры.
– Ну, конечно, мама, он доволен. Если честно, это совершенно фантастическая новость. Я всем рассказала об этом. Все просто потрясены.
Тэра погладила Алессандру по волосам. Как изменилось ее настроение. Стало светлее и мягче. Всего лишь один день без внимательного взгляда отца. Может быть, в этом все дело? Ее сердце камнем упало в груди.
– Это просто замечательно для тебя, мама. Тебе давно пора сделать что-то для себя! – После нескольких дней угрюмого молчания Алессандра теперь, казалось, не могла остановиться.
– Папа должен был разделить со мной награду, – сказала Тэра. – Первоначальная идея принадлежала ему. Он все спланировал и подготовил.
– Не забывай, что ты участвовала в подготовке вместе с ним. Как всегда. Бабушка все время беспокоится о том, что ты много работаешь. Трудишься в тени, тогда как он стоит в свете прожекторов.
– Неужели? Какая наглость. Вдвоем перемывать мне косточки.
– Дональд тоже участвовал. Мы все сошлись во мнении.
Тэра вздохнула, отпила глоток вина, снова вздохнула.
– О, ради Бога, не надо быть такой святой, – воскликнула Алессандра. – Папа не был бы доволен, если бы увидел, что ты так переживаешь. И ему совсем ни к чему делить с тобой премию. Он человек, которому надо или все, или ничего.
Тэра была склонна согласиться с дочерью. Она поцеловала макушку Алессандры, чувствуя гордость по поводу проницательности, которую проявила та.
– Налить еще вина? – спросила Алессандра.
– Нет. Я еще буду за рулем.
– Да?
Тэра сделала глубокий вдох. Она решила, что сейчас самое время поднять вопрос о вечернем спектакле в Фестиваль-Хаусе.
– Это захватывающая опера. Очень драматичная, – убеждающе сказала она. – Там будут русалки и драконы. Хотя лошадей, насколько я помню, нет.
Затаив дыхание, она ждала ответа дочери.
– О'кей, – сказала Алессандра весело и небрежно, как будто вся утренняя горечь была лишь тонкой корочкой льда, бесследно растаявшей в лучах солнца.
Быть может, Сол прав. Быть может, я действительно драматизирую ситуацию между ним и Алессандрой, подумала Тэра.
– К чему опять это мученическое выражение лица и эти тяжелые вздохи? – требовательно спросила Алессандра.
– Из-за тебя и папы, – честно сказала Тэра. – Я иногда чувствую себя так, будто нахожусь между молотом и наковальней.
Алессандра положила голову на колени Тэры. Искоса взглянула в лицо матери.
– Не упоминай больше о "Золотом граммофоне"! – воскликнула она. – Ты заслуживаешь Нобелевской премии мира. За удивительное терпение. И за то, что ни разу не пыталась убить моего отца.
Доктор Дейнман размешивал сливки в утренней чашке кофе, одновременно просматривая список потенциальных новых клиентов, который его секретарь напечатала и оставила на столе.
Одно из имен бросилось ему в глаза. Вызвало легкое учащение пульса и чувство сухости во рту.
Он нажал было кнопку внутренней связи, но передумал и просто вышел в приемную, держа в руках список.
Селия с улыбкой взглянула на него.
Ей нравился ее шеф. Он был спокоен, приветлив и невозмутим. Она никогда не видела его раздраженным или мрачным. Селия работала у него уже шесть лет. Она считала, что нашла хорошее место, и не собиралась уходить.
– Эта обратившаяся – миссис Джорджиана Ксавьер? – спросил доктор Дейнман. Довольно резко – по крайней мере, для него.
– Да.
Неожиданный телефонный звонок миссис Ксавьер за день до этого привел Селию в состояние возбуждения. Миссис Ксавьер была частой гостьей на страницах любимых Селией иллюстрированных журналов. Селия была в курсе ее дел – смены фешенебельных квартир, мебели, обстановки.
Селия считала, что миссис Ксавьер – идеальный объект для журналов. Она была удивительно фотогенична. Она была красива, ее одежда и украшения отличались элегантной сдержанностью. И она с таким грустным сожалением говорила о покинувшем ее муже, Соле Ксавьере. Намекала на возможное примирение. Вечно любящая, прощающая и терпеливая жена. Это было так романтично.
– Это не первое ее обращение, – сказал доктор Дейнман. – Это старый случай, на который я потратил много времени.
– О! – На щеках Селии вспыхнул румянец. Она восприняла его слова как упрек в небрежности. – Извините, доктор Дейнман. Я просто предположила, что это новая пациентка. Я проверила по компьютеру. В базе данных нет сведений о ней. И это такое необычное имя.
