– Ну, не скажи! – горячится она, но я дальше не слушаю её доказательств. Улавливаю только, что телохранители – мужчины. А уж если мужчины, то обращают внимание, во что их клиентки одеты. Логика железная. Но это же Дана. Она по-другому не умеет.
Я ещё кое-что заметила. Несмотря на свою легкомысленность и язык без костей, Дана не строила глазки мужчинам, ни к кому не приставала. Я бы сказала, держалась на расстоянии от особей мужского пола. Может, поэтому я сделала вывод: она слишком много говорит, но в ней очень силён инстинкт самосохранения. И осторожность при всей безбашенности в ней тоже есть.
Удивительно, как она буквально за несколько дней въелась в мою жизнь. Так, что я только о ней и думаю. А может, дело в том, что мне особо думать не о чем, кроме как о странной Дане?
Благотворительный вечер, на который мы попали, ничем особенным не отличался от всех других мероприятий, куда мы ездили со Стефаном. Правда, я почти раскусила его коварный план: у Неймана были развязаны руки, потому что я ни на секунду не оставалась одна. Он с чистым сердцем мог заниматься своими делами, приставив ко мне охрану и Дану, что была куда лучше любого сторожевого пса. А ещё – кладезем информации о собравшихся здесь людях.
– Вот этот лысый извращенец женится только на молодых, – шептала она мне на ухо. – Эта, кажется, четвёртая, но ещё пока не жена. Так что у него вполне есть возможность её сменить, если найдётся объект попривлекательнее. А вот эта стерва в платье цвета розы с пеплом – та ещё коза! Животных меняет, как перчатки. То ей игуану подавай, то шиншиллу. Я б ей скунса придарила и будь у меня магические способности, поставила бы какую-нибудь магическую печать, что не дала бы ей от него избавиться!
Судя по её рассказам, здесь ни одного нормального человека не было. Все сплошь идиоты, бабники, скрытые нимфоманки или просто злобные грымзы. Но её сплетни скрасили моё одиночество и сделали вечер воистину грандиозным.
Я не сразу поняла, чего не хватает. Оказывается, Дана заткнулась. Не жужжит на ухо. Я повернула голову, чтобы посмотреть, что с ней приключилось. Дана выглядела странно. Как охотничья собака, что сделала стойку и принюхивается к воздуху. Затем она больно пихнула меня локтём в бок.
– Ты видела?! – зашипела она яростно. – ОН на тебя пялится. Дыру сейчас протрёт!
– Кто? – спросила и вдруг догадалась, кто может на меня открыто глазеть. Даже почувствовала взгляд.
Индиго стоял поодаль и смотрел пристально.
– Охренеть! – стонала рядом Дана. – Ну ты совсем темнота! Это ж крутой чувак! Роберт Инденберг! Невероятный счастливчик, которого судьба поцеловала не только в зад, но и все остальные места не пропустила! А ты что, знаешь его? – догадалась она, потому что, наверное, что-то увидела в моём лице.
– Приходилось встречаться, – ответила осторожно.
– А Стефан в курсе? – тут же полюбопытствовала Дана и переводила взгляд с меня на Индиго. С Индиго и обратно. Больше в её взгляде восторга и эйфории не было. Если б я знала её лучше, то подумала бы, что она завидует или ревнует. Но предположение было настолько нелепым, что я предпочла отмахнуться от этих ассоциаций.
– В курсе, – ответила я ей и развернулась в другую сторону. Не нужно давать повод для очередного скандала. Тем более, что к нам уже спешил Стефан. Видимо, появление Индиго и мимо него не прошло.
– С ума с вами сойти можно, – пробормотала Данка. – Вы круче любого сериала, правда. А я ещё думала, что с тоски помру. А с вами, оказывается, веселее не бывает. Ну, я в туалет. Мне надо.
Она рванула в сторону. За нею увязались два телохранителя. Если она надумала немного пошалить или почудить, то ошиблась: никто ей этого не даст сделать. Так что дальше туалета она никуда не попадёт.
Стефан проводил Дану глазами.
– Подождём Дану, поучаствуем в аукционе и уйдём.
Он намеренно не смотрит в сторону Индиго, но я знаю: Стефан в курсе, что Индиго здесь. И по его сурово сжатым губам понимаю: в этот раз он не даст ему шанса ко мне приблизиться.
Глава 71
– А ты правда беременная? – спрашивает меня Дана, как только мы оказываемся в машине. Судя по всему, её распирало от сенсации, которую она, по всей видимости, подхватила, как вирус, в туалете. Больше негде. – Все об этом только и гудят!
Она снова оживлена и весела. Предвкушает танцы в клубе. Ей срочно нужно сбросить лишнюю энергию.
– Дана, мы об этом уже сегодня говорили, – я пытаюсь, чтобы голос мой звучал ровно. Стефан сидит впереди, я не могу видеть его лицо. Водитель у нас тоже как из камня. Или глухонемой.
Я вдруг думаю, что это может быть правдой. Моя беременность. Стефан больше не предохранялся. С тех пор, как вернулся ко мне в загородный дом. Но сейчас ещё рано о чём-то таком думать. Позже. И уж точно я не буду обсуждать это с Даной. Наверное, надо поговорить со Стефаном.
– Об этом мы с тобой не говорили! – возражает она мне. – Так это правда? Если да, то почему Стефан на тебе не женится?
Вот эти вопросы нужно ему задавать, а не мне. Но я знаю ответ. Поэтому делаю вид, что оглохла. Иногда это спасает, оказывается.
– Устала? – спрашивает Стефан, когда длинный вечер остался позади и мы наконец-то вернулись домой.
– Немного, – почти не кривлю душой. В этом бесконечном марафоне был небольшой плюс: Дана ощущала себя счастливой. Мне нравилось, как горят её глаза, словно она действительно наконец-то вырвалась на волю из темницы.
Стефан ведёт губами по моим волосам. Я закрываю глаза. Он стоит за спиной. Я касаюсь его груди. Руки его обнимают меня бережно. За такие мгновения можно продать душу. Только я её давно заложила и не знаю, смогу ли вернуть назад.
Нейман не делает попыток меня соблазнить. А поэтому это какое-то другое единение. Не совсем понятное и тревожащее.
В сексе всё проще. А когда вот так – сложнее и запутывается ещё сильнее. Он ничего не говорит. Я ничего не спрашиваю. Кажется, это хорошее мгновение, но мне почему-то всё равно тревожно.
Наверное, это из-за тайн. Из-за того, что я молчу. Может быть, это совесть. Бьётся во мне, требует выхода, а я никак не могу отпустить. Боюсь потому что. Не хочу ничего разрушать и терять, но всё равно однажды это случится.
В тот день я не знала, что черта, за которую я не хотела переступать, очень близко. Непростительно близко.
Дана поселилась за стенкой на четвёртый день.
Я уломала Неймана позволить ей заниматься танцами на пятый после нашего возвращения.
Два дня мы мотались с ней в поисках счастья: ей всё не нравилось, никак не могла остановиться. Я ей не мешала, понимая, что должен произойти щелчок – контакт, который поможет ей определиться и остаться.
– Если всё пойдёт хорошо, если не перегоришь и не надоест, на следующий год поступишь в хореографическое училище. Или в институт культуры. Туда, где тебе действительно будет нравиться.
– Скажешь тоже, – крутила она головой. – Я ведь танцами почти не занималась. Папа считал, что это баловство. Вот математика – это царица наук! А экономика – ваще улёт и высший пилотаж. Только из меня математик и финансист как из говна пуля. К счастью, папа этого так и не узнает никогда.
Страшно видеть, когда на такое жизнерадостное лицо набегает тень. Это тоже тень прошлого.
Каждый из нас терял близких. Всем пришлось что-то пережить, о чём не всегда расскажешь. Судьба сталкивала нас вместе, будто пыталась подсказать верное решение, но мы не умели читать её мудрёный язык.
Шли наугад, добирались на ощупь, спотыкались и падали, набивая шишки, разбивая коленки и лбы. Зато мы приобретали опыт. Учились прятать боль, скрывать порывы души и тайны, что однажды начинали тяготить.
Студию для Даны мы нашли. Такую, как ей хотелось: немного с сумасшедшинкой, но полную энтузиазма, как и сама Дана.
Это было правильное решение. На несколько дней в доме воцарились мир и покой. Дана то пропадала в студии, то тренировалась, то лежала на кровати, пялясь в потолок со счастливым выражением лица. Она улыбалась так, что невольно сжималось сердце. Даже болтать стала намного меньше. Да и приходить ко мне – тоже. Ей стало хватать собственных эмоций и переживаний.
