куда-то в пятки.
Она спит с ним. Она. С ним. Спит.
Эта мысль острой стрелой протыкает тонкую оболочку моего самообладания, и оно лопается, превращаясь в неопрятные лохмотья. В груди, подобно намоченной фанере, разбухает чувство потери, а в глазах против воли начинает щипать.
Не выдержав напряжения, опускаю взгляд на пыльный бетонный пол. Смотреть на скуренные до фильтра бычки и шелуху от семечек куда приятнее, чем на полуобнаженную Елену в компании мужа, с которым она, судя по всему, снова сошлась.
– Егор, что-то случилось? – обеспокоенно выдает она, застывая на пороге.
«Ты случилась!» – хочется выкрикнуть с обидой, но вместо этого я молчу. Понимаю, что мои запальчивые обвинения будут звучать глупо и неуместно. Она мне ничего не должна. Нас связывает один-единственный поцелуй.
– Хотел узнать, как твое здоровье, – наконец сипло отзываюсь я. – Ты на звонки не отвечала.
– Дим, ты иди, ладно? – обращаясь к мужу, она мягко кладет руку на его плечо. – Я буквально на пять минут.
Этот самый Дима стреляет в меня подозрительным взглядом, но рогом все же не упирается: подтянув джинсы, разворачивается спиной и скрывается из виду. Тем временем Елена проворно просовывает босые ноги в стоящие на обувной полке лодочки и, захлопнув за собой дверь, выходит ко мне на лестничную площадку.
– Егор, тебе не следовало сюда приходить и…
– Я пришел, чтобы сказать, что люблю тебя, – перебиваю упрямо.
– О, господи… – она устало смыкает веки и накрывает ладонью лоб.
Из-под халата видны ее тонкие скульптурные ключицы и соблазнительная ложбинка груди, но с каждой новой секундой во мне цветет отравляющая душу уверенность в том, что я, в отличие от этого неприятного Димы, никогда не увижу Елену без одежды. Никогда не коснусь губами ее кожи в запретных и оттого самых желанных местах.
Если честно, я даже не знаю, зачем все это говорю. Зачем признаюсь в любви и открываю нараспашку сердце. Ведь и так понятно, что ничего не будет. Елена не ответит на мои чувства взаимностью и не выберет меня. Не разведется с мужем. Не переедет со мной в Москву и не станет моей девушкой.
Эти мечты – лишь воздушный замок, на который подул суровый ветер реальности. Елена несвободна и проводит время в постели со своим мужчиной, а я – просто мимолетный эпизод ее жизни, который она скоро забудет. Всего лишь наивный студент, по глупости влюбившийся в молодую преподавательницу.
– Егор, прости. Я знаю, что сама тебя обнадежила, но…
– Я так понимаю, проблемы твоего брака успешно разрешились? – снова перебиваю я.
Не хочу слышать эти банальные оправдания а-ля «дело не в тебе, дело во мне». От них только хуже. Елена слишком воспитана, чтобы лупить правдой по лбу, хотя, говоря по совести, лучше бы именно так она и поступила. Еще тогда, когда я в первый раз признался ей в чувствах. Высказала бы все, как есть, без заморочек из соображений тактичности. Иногда вежливость оказывает плохую услугу: взращивает надежду там, где ее быть не должно.
– Да, мы с мужем помирились, – кивает Елена, обнимая себя руками. – Решили дать нашей семье еще один шанс.
– Понятно, – несколько раз киваю головой, пытаясь примириться с новой реальностью, в которой мое сердце не просто разбито, а прямо-таки разорвано на куски. – Ну тогда удачи. Тебе и твоей семье.
Не дожидаясь ее ответа, я стискиваю зубы и, до боли сжав кулаки в карманах ветровки, устремляюсь вниз по лестнице. Стены подъезда давят, а пульсирующий шум крови в ушах пугающе нарастает.
– Егор… – раздается мне вслед обеспокоенное и печальное.
Но я не оборачиваюсь. Незачем. Все самое важное сказано, а растягивать свою муку во времени я не хочу. Достаточно уже помучился. Может, я и влюбленный дурак, но точно не мазохист.
Глава 62
Егор
Шумно хлопнув подъездной дверью, вылетаю из дома Елены. Голова раскалывается, а в ногах ощущается противоестественная ватная слабость. Черт подери, так и до приступа недалеко! Не зря говорят, что любовь людей в могилу сводит.
Кинув рюкзак прямо на асфальт, приваливаюсь спиной к шершавой стене и, прикрыв глаза, медленно сползаю вниз. Я вообще-то почти не пью, но сейчас мне отчаянно хочется нажраться. Прям некультурно, до поросячьего визга, до забытья. Чтобы сбежать от гнетущей реальности и избавиться от боли, которая острыми когтями раздирает мне сердце.
– Егор? – совсем рядом раздается смутно знакомый девчачий голос.
Распахиваю веки и тут же упираюсь взором в Асю Романову, которая стоит в метре от меня и встревоженно бегает по мне глазами. Девчонка одета в белую, застегнутую на все пуговицы блузку и зеленую юбку средней длины. Выглядит она, как всегда, немного странно, будто инопланетянка, очутившаяся на Земле по ошибке, но при этом кажется довольно милой.
– Привет, – отзываюсь я, натягивая дежурную улыбку. – Ты чего здесь делаешь?
На самом деле мне не очень интересно, но надо же поддержать разговор, верно? Как-никак мы с ней в одной группе учимся.
– А я тут живу, – выдает Ася, неуверенно приподнимая уголки губ.
– В этом доме? – удивляюсь я.
– Ага, – кивает она.
Надо же, как тесен мир.
Вновь пробегаюсь взглядом по девчонке и вдруг замечаю, что у нее в волосах красуется маленькая веточка сирени. Подумать только, со всеми этими страданиями по Елене я и не заметил, как наступила самая восхитительная пора и зацвела сирень. Помнится, мама всегда любила позднюю весну, называя ее временем счастья и надежд.
– Красиво, – говорю я, любуясь Асиным нехитрым украшением.
– А, ты про это? – она обхватывает пальцами веточку и смущенно ее поправляет. – Просто шла мимо куста сирени и вспомнила одно хорошее стихотворение…
– Какое? – опять же спрашиваю не из интереса, а потому что ее праздная болтовня отвлекает от неприятных ощущений.
Романова как-то нервно поводит плечами, будто борясь со стеснением, однако через секунду собирается с духом и негромко выдает:
– Стал длиннее день, и весна идет, расцвела сирень, сердце ласки ждет. Голубым ручьем мне поет весна…
– Все идут вдвоем, только ты одна, – подхватываю я с улыбкой.
Мне тоже знакомо стихотворение. Откуда – не помню. Может, в школе учил, а может, просто где-то слышал. Оно и вправду хорошее. Хоть и девчачье, конечно.
– Ты знаешь? – поражается Ася, округляя глаза.
– Как видишь, – усмехаюсь я. – Как-то само в памяти всплыло.
– А я очень люблю стихи, – неожиданно делится она. – По несколько штук в неделю учу.
– Правда? Зачем?
Самочувствие понемногу нормализуется, и я наконец нахожу в себе силы подняться на ноги.
– Да так, просто. Нравится создавать себе настроение.
Пытаюсь оттряхнуть сзади ветровку и джинсы, а
