class="p">Глава 34
Милли
— Черт возьми, неужели этот разговор только что состоялся? — У меня вырвался смешок, когда я рухнула в кресло и начала вращаться.
Когда я остановилась, головокружение в моей голове не имело ничего общего с вращением, оно было связано с Фордом. Мои пальцы скользнули к тому месту на шее, где он меня поцеловал. Мне не нужно было зеркало, чтобы понять, что он оставил след. След, который я буду носить с мечтательной улыбкой.
Я думала о том, чтобы завести детей. Когда-нибудь. С подходящим мужчиной.
Форд. Он всегда был подходящим мужчиной. И это — мы — казалось… правильным.
— Боже мой. — Я схватила телефон со стола, собираясь позвонить Отем и все ей рассказать, но вдруг кто-то прочистил горло.
Мой взгляд упал на открытую дверь.
На Адриана.
Мы не разговаривали с тех пор, как он поцеловал меня во время игры. Судя по тому, как сердито он сжал челюсти, я сомневалась, что он пришел извиняться.
— Привет, — сказала я, и мое хорошее настроение улетучилось.
Он покачал головой, уперев руки в бока, а его взгляд опустился в пол, как будто он пытался взять себя в руки. Между нами повисла тишина, и в этой тишине волна паники пробежала по моим венам.
Он видел, как Форд уходил отсюда, не так ли?
— Я люблю тебя, — прошептал он, почти шепотом. Затем он поднял глаза, и в его взгляде было столько боли и разбитого сердца, что у меня внутри все перевернулось.
— Адриан.
— Я люблю тебя, Милли, — его голос дрогнул.
Не любил. Любит.
Он все еще был влюблен в меня.
О боже.
— Мне жаль. — Больше сказать было нечего.
Только это было неправильно. Вместо того, чтобы уйти, обида на его лице сменилась гневом. Нет, яростью. Его глаза пылали яростью, когда он посмотрел на меня.
— Я знал, что между вами с Фордом что-то происходит. Ты не могла просто сказать мне?
— Я… — Я не могла никому рассказать. Даже сейчас я не могла в этом признаться. — Прости, что причинила тебе боль.
Адриан раздраженно фыркнул.
— Что будет, когда он уйдет? Что будет, когда его уволят?
Уволят? У «Диких котов» был успешный сезон, а Форда любят его сотрудники и игроки. Кроме того, выпускники и спонсоры были просто в восторге от него. Любой, кто побывал на футбольном матче, мог сказать, что он покорил публику.
— Почему Форда должны уволить? — спросила я, но мне не нужен был ответ. — Это был ты, не так ли? Ты тот, кто жаловался Курту.
Адриан не ответил. Он просто махнул рукой, закрывая тему.
Он делал также, когда мы были вместе. Всякий раз, когда я поднимала тему, которую он не хотел обсуждать, — его напряженные отношения с отцом, его сестра, которая всегда была груба со мной, — он отмахивался. Таким образом заканчивая обсуждение.
До сих пор я не осознавала, насколько сильно это меня беспокоило.
Может быть, потому что Форд был таким же открытым, как небо Монтаны.
Эти жалобы, должно быть, подавал Адриан. Или, по крайней мере, одну из них.
Все это время я подозревала, что жалоба из-за Джоуи исходила от Курта. Но что, если это было не так? Что, если бы это был Адриан?
Он был в том баре после первой игры и, должно быть, видел, как Форд и Торен выпивали. Он мог пожаловаться на это. И он, должно быть, видел Форда и Джоуи в тот день, когда тот привел ее в кампус.
— Форд — хороший человек. — Я выпрямилась, и мой взгляд встретился с взглядом Адриана. — И хороший тренер. Он хорош для этого места. Твоя ревность очевидна.
— Конечно, ты защищаешь его. — Не сказав больше ни слова, Адриан бросился по коридору, вероятно, направляясь прямиком в кабинет Курта. Его шаги звучали, как гвозди, забиваемые в гроб.
Гроб, который был моей карьерой.
Когда по моему телу распространилось ощущение холода, я обхватила себя руками за талию, тупо уставившись на гладкую поверхность своего стола.
Это было оно. Это был конец моего пребывания здесь.
Долгие месяцы я знала, что этот день настанет. Это был мой выбор. Форд был моим выбором. Вот только никакое время не подготовило меня к этому странному чувству, поселившемуся в моем сердце. Я не злилась. Мне не было больно. Мне не было грустно.
Я просто почувствовала… облегчение.
Больше не нужно прятаться. Больше никаких секретов.
На моем столе рядом с мониторами стояла фотография отца в рамке. Он был одет в форму и улыбался в камеру. Он бы гордился мной, не так ли? Отцу бы понравился Форд.
Я взяла фотографию и прижала ее к сердцу. Затем открыла ящик стола и сунула ее в сумочку.
Хоть я и долго здесь проработала, мне не потребовалось много времени, чтобы привести в порядок свой кабинет. Несколько безделушек. Личные вещи, такие как жевательная резинка, тональный крем и бальзам для губ, были вынуты из моих ящиков. Остальное было оставлено для человека, который получит это кресло следующим.
Я только надеялась, что он или она полюбят «Диких котов» так же сильно, как и я. Что он или она будут болеть за каждого спортсмена, независимо от его пола или вида спорта.
С вещами, сложенными в сумочку, и сумочкой тоут, которую я спрятала в нижнем ящике стола, мне ничего не оставалось, как ждать Курта. Я уставилась на открытую дверь, поглядывая на часы.
Это было похоже на ожидание казни. Минуты тянулись медленно, и с каждой секундой мое сердцебиение начинало учащаться. Оцепенение, которое я испытывала ранее, исчезло.
Это было ужасно. Я больше не могла ждать.
Поэтому я разблокировала свой компьютер и отправила последнее электронное письмо. Затем поднялась на ноги, сделала глубокий вдох, чтобы набраться сил, и с гордо поднятой головой направилась из своего кабинета к Курту.
Он сидел за своим столом, обхватив голову руками. Свет, льющийся из окон, отражался в его седых волосах, делая их почти белыми.
Поехали. Я расправила плечи и постучала в его открытую дверь.
— Курт.
Он поднял голову.
— О, привет, Милли.
Я ожидала увидеть на его лице разочарование. Вместо этого он выглядел… измученным.
— Входи. — Он жестом пригласил меня сесть на один из стульев напротив его стола.
Я тихонько прикрыла дверь, не желая, чтобы кто-нибудь подслушал наш разговор. Затем села, положив руки на колени. Я открыла рот, собираясь заговорить, но он опередил меня.
— Думаю, мне придется уволить тренера.
У меня отвисла челюсть.
— Что?
— Форда. — Курт потер виски. — Мне только что звонил глава фонда.
Глава
