- Есть отбивные. Хочешь?
- Потом.
- Ладно.
Эд протянул длинную руку и отвел прядь с ее лба.
- Пора, Кукла.
- О чем ты?
- Извиняться пора. Девочка чуть не утонула по твоей милости.
Вика сглотнула и опустила глаза.
- Ты не понимаешь.
- Объясни.
- Я не могу и не умею. Никогда и ни перед кем не извинялась.
- Все бывает впервые.
Мужской голос звучал устало, но настойчиво. Где-то в глубине души Вика понимала, что Эд прав, но согласиться с чем-то и выполнить это - не одно и то же. Она представила себе Синичку, их разговор, и ей стало тошно.
- Все равно не могу.
- Это не обсуждается.
Вика дернулась, как от удара.
- А если я откажусь, ты... уйдешь, оставишь меня?
Эд вздохнул и поднялся с табурета. Обошел стол, поднял Вику и прижал ее спиной к деревянному ребру. Взял за плечи, отстранил назад и заглянул в лицо.
- Нет. - Вика выдохнула с облегчением и потянулась к нему, но Эд еще не закончил. - Кукла, ты должна научиться отвечать за свои поступки - не ради меня, ради будущего ребенка. Эгоистичная мать - худшее, что может ожидать его в жизни.
На ее глаза неожиданно навернулись слез - от усталости и напряжения. На злость не хватало сил. К тому же Эд хотел, как лучше.
- Хорошо.
- Что именно?
- А поговорю с ней. Завтра.
- Не откладывай.
Он позволил ей прижаться к своей груди. Вику успокаивало мерное биение его сердца. Она решилась спросить.
- Ты меня любишь?
В широкой груди что-то зарокотало - наверное, тихий смех.
- Не верю своим ушам. Кукла мечтает о любви?
Она обиделась и попыталась отодвинуться, но Эд не отпустил. Спасибо и на этом.
- Этого хочет каждая женщина. Ты же не сомневаешься, что я - женщина?
- Нет.
Руки Эда заскользили по ее груди, опустились на бедра, сжали жестко, на грани боли, как ей нравилось. Дыхание Виктории тоже участилось, но она еще не узнала того, что хотела.
- Не заставляй меня спрашивать еще раз.
- Кукла, я не знаю, что такое любовь. А как можно пообещать то, чего не понимаешь, не можешь определить, пощупать? Привязанность, благодарность, желание защитить, помочь, уложить в постель - все это понятно и ощутимо. Чувствуешь?
Еще бы! Горячая плоть недвусмысленно вжалась в нее, вызывая жар во всем теле.
Позже. Она поговорит с ним позже, решила Виктория, открываясь навстречу горячему поцелую. Наверное, именно это ей нужно сейчас больше всего.
Вике удалось прошептать:
- Пойдем в постель.
Эд покачал головой и простонал:
- Держись за меня.
Он посадил ее на столешницу, раздвинул в стороны полы атласного халата, а затем колени. Казалось, Эд не удивился ее наготе, но несколько мгновений смотрел на налившиеся пики и мелкие завитки. Он сдвинул Вику на самый край и расстегнул замок джинсов. Полное вторжение вызвало взаимный стон. Глубокие, резкие, жадные движения заставили дрожать обоих.
На протяжении дальнейшего часа они не произнесли ни единого слова, лишь в какой-то краткий миг передышки перебрались в спальню, где продолжили начатое - медленнее, но не менее страстно. Спустя какое-то время, после очередного раунда, Вика снова потянулась к Эду, но он остановил ее поцелуем в лоб.
- Тебе достаточно.
Распластав пальцы на ее животе, он словно объяснил почему.
- Тебя мне всегда мало.
Вика поцеловала его живот. Эд ущипнул ее пониже спины.
- Испорченная девчонка.
- Раньше ты не жаловался.
- Я и теперь не жалуюсь. - Эд сел и свесил ноги с кровати. - Кукла, мне нужно уйти. Боюсь оставить Мать Терезу без присмотра. Это ее первая ночь дома после больницы.
Вика не хотела его отпускать, но и цепляться за него не могла.
- Можно мне с тобой?
- К Терезе?
- Да. Возьмем с собой еду, которую я приготовила. Подогреем. Накормим старушку.
Некоторое время Эд молчал, видимо, взвешивая все "за" и "против", а затем буркнул:
- Даю тебе пятнадцать минут.
Глава 33
Остап поцеловал Яну в висок и нахмурился.
"Горячий".
Пульс частил, но не слишком, поэтому будить он ее не стал. Решил, что сон в этой ситуации нужнее. Вместо этого он оделся и отправился на кухню, кипятить чайник.
Потягивая зеленый чай, Дорош думал о том, как лучше поступить. Если раньше он ждал приглашения, то теперь, когда стало ясно, что без последствий не обошлось, Остап решил остаться у Яны на ночь.
Подумать только, он чуть не потерял ее сегодня. Если бы поехал в гостиницу, как планировал...
Звонок в дверь прервал неприятные мысли.
Остап открыл дверь и замер сначала в недоумении, а затем в некотором смущении. Он отступил в сторону, пропуская в прихожую пожилую пару.
- Добрый день. Точнее вечер. Почти ночь.
- Тонко подмечено.
Мужчина с копной седых волос смерил его недоверчивым взглядом. Получилось грозно, хоть тот и уступал Остапу в росте.
- Вы кто? - Симпатичная маленькая женщина, с волосами, выкрашенными в рыжий цвет, тревожно оглянулась по сторонам. - И где Януся?
- Я сейчас вам все объясню.
Остап помог женщине снять плащ, раздумывая с чего лучше начать. Не так он представлял себе знакомство с родителями Яны.
- Мама? Папа? - Дорош поднял глаза, услышав милый, но хриплый голосок. - Вы не говорили, что приедете.
Яна стояла в дверях, кутаясь в теплый халат. Она обхватила себя руками и, покусывая губы, переводила глаза с родителей на Остапа и обратно. Он невольно залюбовался милым, заспанным лицом. Эта девушка нравилась ему в любом виде.
- Никак помешали?
Отец Яны поставил на пол брезентовый рюкзак и начал снимать куртку.
- Почему? Нет. Я спала. А Остап... Да, познакомьтесь, это Остап. А это Евгений Павлович и Марина Николаевна.
- Очень приятно. Дорош.
Он протянул руку Евгению Павловичу, и тот после короткого колебания пожал ее, не спуская с него глаз.
- Ага. Сейчас посмотрим, насколько приятно.
- Папа!
- Молчи, Яна. Сейчас я не с тобой разговариваю. А вам, молодой человек, есть что сказать?
