С годами Ник с дочерью стали как будто ближе и в то же время дальше друг от друга. Сильвия пользовалась огромным успехом у мужчин, их очаровывало то, что она наполовину француженка. В свои двадцать пять она уже имела профессию художника-модельера, часто работала на дизайнеров с громкими именами и сотрудничала с журналами мод, вела светскую жизнь. Но с отцом общалась крайне редко.
Ежегодно в июне они выезжали к мадам Сиси, и это было незыблемо, даже если случалось что-то экстраординарное и требующее присутствия в Штатах. Они так договорились: несмотря ни на что ездить во Францию в память о Жозе.
Ник всегда свято соблюдал эту традицию, не разбавляя их «семейный» отдых посторонними женщинами, которых благодаря его деньгам вокруг всегда вилось великое множество. Но Сильвия знала, что однажды придет неизбежное: отец найдет женщину, которая покажется ему так же хороша, как бывшая жена, и привезет ее к мадам Сиси.
И однажды пришло неизбежное: отец нашел Люсьену и привез ее к мадам Сиси.
Сначала Сильвия не без злорадства ожидала, что старуха не пустит их на порог пансионата. Но мадам Сиси вдруг принялась любезничать с Люсьеной и с каждым днем все больше подталкивала их с Ником друг к другу. Сначала это вызвало у Сильвии глубокую обиду, но вскоре Сильвия заметила, насколько показной и насмешливой была любезность, и тотчас успокоилась: мадам Сиси так же ненавидит Люсьену и ее сыночка, но по каким-то причинам хочет это скрыть. Что ж, так даже еще интереснее.
— Не трать понапрасну силы на чужую жизнь, — сказала старуха, попивая неизменный горячий шоколад и пристально глядя в спину своей гостье. — Сами поженятся, сами и разойдутся.
Люсьена была истинная парижанка, со всеми недостатками и достоинствами, присущими жителям французской столицы. Очень любила роскошную жизнь, деньги и мужчин, была в меру испорченной, в меру утонченной и в меру образованной.
Мужчин в последние годы она стала выбирать молодых, потому что ей уже стукнуло сорок пять. Так могло продолжаться долго, если бы однажды она не споткнулась о Ника.
С Ником они познакомились в незапамятные времена, когда «вместе изменяли» Жозефине. Последнее обстоятельство по просьбе Ника держалось в строжайшей тайне, ибо Сильвия ни за что не простила бы ему такой факт биографии, хотя сейчас он явно принимал совсем другую окраску.
Три года назад на одной парижской вечеринке, куда Ник сбежал отдохнуть от «семейного отдыха» у мадам Сиси, они с Люсьеной встретились снова. То, что между ними произошло, нельзя было назвать вспыхнувшей страстью, или ностальгией, или даже призраком былой влюбленности. Это был вялотекущий роман, который возобновлялся по мере появления либо Ника в Париже, либо Люсьены — в Нью-Йорке.
Но со временем связь крепла, как-то сами собой разбежались остальные любовницы отца, и Сильвия, поначалу сильно обрадовавшаяся, что он перестал гулять и остановился на одной женщине, вдруг испугалась. Обратная сторона этой медали говорила сама за себя: отец влюбился, а значит, скоро посторонняя женщина займет мамино место. Этого нельзя допустить.
А Ник словно нарочно рушил все старые замки, на которых держалась в последние годы их «семья»: на целых три месяца поселился с Люсьеной в парижской квартире, принадлежавшей, между прочим, Жозе, провез Люсьену по всем своим знакомым и всюду представлял как будущую жену. Его выбор одобряли друзья:
— Один раз попробовав француженку, дружище, вряд ли ты смог бы потом жениться на ком-то еще. Прекрасно тебя понимаю!
А потом Ник и вовсе заявил, что не намерен расставаться с Люсьеной в июне. Это было ударом под дых. Сильвия не собиралась давать свое согласие, однако отец проявил неожиданную твердость и поставил ее перед фактом: Люсьена будет жить с ними. И не только Люсьена, но еще и ее взрослый сын. Вот тут-то и начались проблемы.
Сильвия довольно быстро вернулась из Сета. Все равно, как ни советовала мадам Сиси пробыть вне дома как можно дольше, оставаться там до вечера было просто незачем. Ее прекрасное утреннее настроение было безнадежно испорчено этим загадочным Алексом и его двуличным поведением.
О том, что ее настроение стало прекрасным тоже благодаря Алексу, она благополучно забыла. Зато хорошо запомнила сцену, увиденную через стекло салона красоты. Ну что ж, все мужчины одинаковы! — подумала она, вспомнив отца.
Сильвия на большой скорости въехала во дворик, чуть не наехав на любимую клумбу мадам Сиси.
Та уже спешила ей навстречу.
— Ну как? — кокетливо спросила Сильвия, перебирая пальцами густые волосы, остриженные по плечи. — Не слишком коротко?
— Люсьена уже выползла пить кофе, — совершенно игнорируя и ее прическу, и ее вопрос, прошептала старуха. — Она сегодня встала не с той ноги. Будь, пожалуйста, поосторожнее.
— Хорошо, — недоуменно и растерянно отозвалась Сильвия. — Ну а про прическу-то ты что-нибудь скажешь?
— А. Неплохо. Но можно было бы и подлиннее. Настоящим мужчинам, насколько я знаю, всегда нравятся девушки с длинными волосами. И давай возьмем эту тему, как начало светской беседы, хорошо?
— Про настоящих мужчин или про мою прическу?
— И то и другое! — Они уже подходили к столику, и мадам Сиси хрипло шептала ей на ухо: — Иначе вы с этой мегерой съедите друг друга, прежде чем я успею заговорить о погоде.
Сильвия расхохоталась от души.
— О-о-о! Какой сюрприз! Сильвия.
Люсьена красиво раскинулась на скамье, пряча лицо за огромной чашкой кофе, который она всегда пила чуть ли не литр за один присест.
— Здравствуйте, Люсьена. Вы прекрасно выглядите.
Та с достоинством поправила рыжий крашеный локон на плече и как бы невзначай кинула тревожный взор на тропинку, ведущую к бухте. Но мужчин пока не было видно.
— Ты тоже хорошо выглядишь. Ни свет, ни заря смоталась в Сет, чтобы сделать прическу? Интересно.
— Ничего интересного. Там скучно и сутолока, как всегда. Понедельник.
Сильвия подумала: отчего такая напряженная тревога во взгляде этой женщины? Кого она ждет больше, Людвига или отца? И тут же поняла: ну, конечно же отца! Неужели он вчера слукавил — они не стали ночевать вместе, потому что поссорились?
Сильвия едва не хихикнула, но вовремя спохватилась. Не нужно смеяться над несчастной стареющей женщиной. Люсьена сегодня «встала не с той ноги», как выразилась Сиси, исключительно по одной причине: ей было плохо целую ночь без мужчины. Ну конечно, с непривычки это ужасное чувство.
— Чему это ты улыбаешься, Сильвия? — строго спросила Люсьена.
— А что?
— Просто, по-моему, для этого в нашем разговоре не было причин.
