— Нам с этим скоро придется что-то делать, — сдержанно закончил он. — Мы только что потеряли нашего лучшего дизайнера.
Произнесенные так просто, эти слова застали ее врасплох. Она снова почувствовала, что ее щеки горят.
— Да, я… я знаю. Мистер Дойль сказал нам. Я… мне очень жаль.
Ее сверхчувствительным нервам показалось, что темные глаза испытующе посмотрели на нее.
— Спасибо, — сказал Ши. — Это было скверно. В сущности, я не совсем представляю, как мы обойдемся без него.
Майлс никогда бы так не сказал. Он был уверен во всем: в своем дизайне, своих родителях — и в ней. Он выбрал ее и пошел в ее жизнь, вот и все. Он никогда не сомневался в своих силах. И за рулем автомобиля он никогда не сомневался в своем умении. Но наступил тот единственный момент, когда оно оказалось недостаточным, так что ему не довелось узнать, что близилась еще одна возможность, которая могла бы поколебать его уверенность — уверенность в его избраннице.
Обычно в этой точке пугающий водоворот вновь овладевал се мыслями. Теперь этого не произошло. Она стояла, глядя на юное, подвижное лицо Ши, и внезапно у нее возникло желание защитить его.
Словно угадав ее мысли, Ши предложил на минутку выйти на улицу подышать свежим воздухом. После выставочного зала па маленькой асфальтированной площадке за домом, служившей стоянкой, было приятно свежо. По тому, как Ши затягивался сигаретой, видно было, что труды этого дня и бесконечные торговые переговоры здорово его утомили.
— Не так, как бы надо, — ответил он в ответ на вопрос Джоанны, занимается ли он сам дизайном. — Я могу изобразить узор, но кто-то должен дать мне рисунок. — Он поставил локти на крышу белого мерседеса с ирландскими номерами и устало уставился поверх него.
Джоанна подумала, до чего же широкие возможности предоставляло это поле деятельности, а потом вдруг возбужденно спросила себя: а я могла бы это сделать? может быть, я смогу помочь?
Ей показалось, что это может решить проблему. Она взглянула на мускулистые плечи в прекрасном твидовом костюме, на кремовую шелковую рубашку и длинный золотисто-коричневый с цветочным узором галстук.
— Но вы имеете какое-то отношение к сбыту, верно? — спросила она.
— В настоящий момент да. Но только из-за того, что все это случилось именно теперь, и никого не оказалось под рукой. В сущности, я занимаюсь, чем придется. Вообще-то я ткач, но пришлось поработать во всех отделах.
Еще один сюрприз. Меньше всего рассказы Майлса о брате создавали впечатление, что он постепенно продвигался в фирме, начав с нижних ступеней.
— И как прошел сегодняшний день? Или мне не следует спрашивать? — решилась она и в свою очередь облокотилась о спортивный ирландский автомобиль.
— Конечно, следует. — Он снова одарил ее этой интимной улыбкой. — Он прошел вполне хорошо, спасибо, но было одно большое разочарование. По крайней мере, так это выглядит сейчас. — Джоанна ждала. Вряд ли он станет вдаваться в подробности. В конце концов, он увидел ее первый раз в жизни всего час назад. И все же она испытывала такую близость к нему и такой интерес к его делам. — Пожалуй, можно сказать, «сорвался с крючка», — разочарованно сказал Ши. — Вчера я думал, что он уже в лодке. Крупная рыба, фунтов на девяносто.
Он углубился в подробности. «Рыба» была покупателем из крупного универсального магазина, связанного с сетью магазинов, расположенных по всей стране. Они торговали одеждой с маркой своего универмага, заказывая ее по контрактам с изготовителями. Сейчас они подыскивали твид для новой серии дамских пальто, платьев и блузок. Дизайн, который будет разработан специально для них, должен быть действительно оригинальным.
— Видите ли, при нынешнем положении дел я не уверен, что мы сумеем справиться, — признался Ши, — хотя не прочь попробовать. Во всяком случае, сегодня я заказчика и в глаза не видел, и не думаю, чтобы он теперь вернулся.
На стоянку зашел коренастый мужчина с взлохмаченными темными волосами и остановился, глядя на них. Все другие мужчины на выставке, казалось, хотели перещеголять друг друга по части шикарных костюмов, рубашек пастельных тонов и галстуков нежных оттенков. Этот был одет просто, в серый, без ворота, свитер, старые слаксы и серый твидовый спортивный пиджак.
— Ши, тебя спрашивают, — произнес он подчеркнуто ровным тоном.
— О Боже, кто еще? — Ши устало выпрямился.
— Фелгейт-Уинтер. — Тон его был сдержанным, чего никак нельзя было сказать о реакции Ши.
— Фелгейт-Уинтер? — Он бросил сигарету и растер ее по асфальту. Не требовалось быть ясновидцем, чтобы догадаться, что вернулась вчерашняя «рыба».
Не скрывая возбуждения, Ши схватил Джоанну за руку.
— Держите пальцы скрещенными, Джо, это то самое. И спасибо, что дали мне выговориться. Вы славный парень. — Мгновение он колебался; его страстное, с оливковой кожей лицо светилось, длинные ноги выглядел так, словно их влили в чрезвычайно узкие брюки. Ноги все еще стоявшего поодаль мужчины в сером нисколько не дрожали, и она редко видела, чтобы кто-либо выглядел до такой степени бесстрастным. Неужели он действительно сказал «Ши»? Он был похож на складского служащего или на полицейского в штатском.
— Желаю удачи, — дрожащим голосом сказала она, когда Ши дошел до двери; он помахал рукой и нырнул внутрь.
Джоанна и незнакомец в сером остались одни. Казалось, это был момент, когда кто-то должен был что-то сказать, но он не подал и вида, что собирается это сделать. При ближайшем рассмотрении оказалось, что в нем что-то есть: голова хорошо посажена, подбородок твердый, грудь широкая. Человек-дерево, почему-то подумала она. Неожиданно для себя она сказал:
— Твиды великолепны, верно? И расцветки. Особенно на стенде О'Малли.
Его тон был таким же ровным, как и прежде. Он словно сдерживал себя:
— Благодарю вас, — сказал он.
Благодарю вас. Тогда, должно быть, он работает в фирме — возможно, имеет право называть Ши просто по имени, потому что они вместе работали на производстве.
— О да, — с жаром подтвердила она. — У меня будет масса воспоминаний. Я… — Она вдруг замолчала.
Глаза смотрели на нее вежливо, но с очевидным безразличием. Она успела заметить, что они чистого темно-серого цвета и такие же серьезные, как и все в нем.
— Спокойной ночи, — решительно произнес он и удалился.
Не то, чтобы это ее волновало, не то, чтобы это имело значение… и, казалось бы, она испытывала слишком большие боль и страдание из-за Майлса, чтобы на что-то обратить внимание. Но даже до встречи с Майлсом, ну, просто невозможно не знать, когда ты нравишься людям, а что касается пренебрежения, — ну, такого в ее жизни до сих пор не встречалось.
