— Ну так я тебе с собой целый пакет положу. Вечером, когда домой пойдёшь, загляни на кухню, я тебе выдам.
— Спасибо.
Поблагодарив Варвару, я вышла из кухни и направилась обратно на рабочее место. Не то, чтобы я хотела поработать, я, пожалуй, искала встречи с Изотовым. Мне казалось, что он что-то скажет дельное. Ну или не скажет, но я хоть успокоюсь тогда что всё стабильно.
И стоило мне только за свой стол и взяться за работу, как Степан Геннадьевич открыл дверь и появился на пороге своего кабинета.
— Вернулась уже? — спросил он, — У нас обеденный перерыв до трёх часов, если хочешь, можешь отдохнуть в гостиной. Там есть телевизор, можно посмотреть новости, — мягко предложил.
— Нет, спасибо, я лучше поработаю. Ведь долго не работала, всё медленно делаю.
— Ничего. Было бы желание. Я, Оленька, вот что хотел спросить, — начал Степан Геннадьевич, так и стоя на пороге свои своего кабинета.
— Что?
— Ты действительно беременна от Олега? — от этого вопроса стало даже смешно и я не смогла сдержать улыбки.
— Да, — ответила, думая, что этот вопрос будет звучать так часто постоянно.
— Ясно. Так я при Олеге не стал говорить, но вообще-то вы можете развестись. Правда, при соблюдении одного условия, — Степан Геннадьевич тянул, словно проверял интересно мне будет или нет, какие там условия и, конечно же, мне было интересно.
— Какого? — уточнила я.
— Это ты должна хотеть развестись. Сама пода́ть заявление на развод. Конечно, это будет развод через суд, но в таком случае суд не станет препятствовать разводу. Если же Олег хочет развестись, а ты против, тогда вас не разведут, пока ты не родишь, и ребёнку не исполнится год.
Всё чётко объяснив Изотов замолчал, и я молчала. А через минуту тишины Степан Геннадьевич переспросил.
— Так ты хочешь развестись? — снова смотрел прямо в глаза, лишая возможности увильнуть с честным ответом.
— Простите. Я не могу сейчас ответить на этот вопрос даже самой себе, — пожалуй, это было правдой не только для Изотова, но и для меня.
За два дня я впервые определилась хотя бы с этим.
— Понимаю. В любом случае Олег снова обратиться в клинику пройдёт обследование. И если результат будет иной, думаю между вами и разговор будет иной, — после этих слов Изотов ушёл к себе, а я воспрянула духом от последней новости.
Раз Олег решил снова провериться, значит он сомневается. Даёт нам шанс.
В Маринкину квартиру я возвращалась вечером с хорошим настроением, прижимая к груди ароматные пирожки. Варвара хотела сунуть мне ещё и банку борща, но я смогла открутиться тем, что мне нельзя таскать тяжести.
Пока кипел чайник, я успела принять душ и замотавшись в полотенце потопала на кухню, испугавшись от неожиданного трезвона в дверь. Под бешеный стук сердца подкралась к двери, посмотрела в глазок. Ожидала там увидеть кого угодно, но не Олега, с перекошенным от злости лицом.
— Что тебе нужно? — спросила его через дверь, ловя себя на том, что боюсь ему открывать.
Бережёного Бог бережёт, с этой мыслью прикрыла живот руками. Хотя думать про Олега так скверно было неприятно, но этот страх, вбитый в меня Эдиком шесть лет назад, ожил во всей этой ситуации и зацвёл буйным цветом.
— Открывай! Я знаю, что он здесь! — Олег убрал руку с кнопки звонка и принялся колотить по двери.
— Кто?! — сумасшедший!
Неужели любовника ищет?!
— Верни Костика! Он не твой сын! — орал Олег, только услышав имя сына, я трясущимися руками провернула дверную защёлку.
Олег влетел в квартиру словно ураган, сметая всё на своём пути. Уронил пустую вешалку, сдвинул комод.
— Костя выходи! Мы едем домой! — требовал Олег, бегая по небольшой квартирке, заглядывая в комнаты и санузлы, даже на балкон.
— Кости здесь нет! Ты что потерял ребёнка?! — у меня мгновенно началась истерика, за окном уже начало темнеть.
— Это всё из-за тебя дрянь! — рявкнул Олег, отшатнувшись от меня, он рванул на кухню, там ещё не смотрел.
Я же осталась стоять на месте, сжавшись от страха. Щекоча кожу по ноге из-под кромки белого полотенца, медленно ползла капелька крови. Почти прозрачная, она оставляла за собой едва заметный розовый след. Я словно вросла в пол, в ушах начало шуметь, слёзы жгли глаза, а горло охватило словно стальным воротом. Ни вдохнуть, ни выдохнуть.
Ничего не осознавала и не понимала, что твориться вокруг. Мир перестал существовать. В голове только колотилось чёткое понимание что это выкидыш. Снова. Всё повторялось, как и шесть лет назад, словно на мне какое-то проклятье.
— Оля! Ты слышишь меня?! — окрик Олега дошёл до меня, но я на него не среагировала никак лишь зажмурилась сильней, будто смогу раствориться в воздухе.
Олег
— Дурно ей, ну надо же, цирк с конями прям! — усмехнулся от того, как эта дрянь сбежала из-за стола.
Может Изотов и его повариха поверили в этот цирк, но мне-то было ясно, что весь спектакль с дурнотой она устроила лишь для того, чтобы скрыть от меня свои лживые глаза.
— И ничего не цирк, — влезла повариха, — Я когда первым сыночком была беременна, дурно было постоянно, пока в деревню не уехала. Тут-то что? Воздух грязный, вода отвратительная, продукты тьфу! Вот и дурно девоньке.
Тоже мне выискалась защитница.
— Степан Геннадьевич, ты мне скажи, реально будет развод получить, если я докажу факт измены? — спросил у Изотова, игнорируя защитную тираду поварихи.
— Не знаю дорого́й. Правда не знаю. Ну нет у меня такой практики. Я всё выясню, созвонимся. Но ты ещё раз проверься, обязательно.
Распрощавшись с Изотовым, сразу заехал в клинику, договорился наутро следующего дня. Не терпелось отделаться от этой предательницы раз и навсегда. Не станет же она упираться и продолжать врать о каком-то там чуде, когда получит свежий результат анализов.
И как только эта проныра влезла к Изотову?! Вот всегда знал, в тихом омуте, как говорится.
Долго гадал пока не дошло кто в подругах у неё... Мозг словно атрофировался, вообще давно мог догадаться, что Маринка поможет. Они как-то сразу сдружились. И на Степана Геннадьевича только она могла вывести эту дрянь. После клиники поехал по делам, которые из-за этой ситуации ни хрена не спорились. Вернулся домой злой, как чёрт и то только из-за малого. С утра совершенно забыл про него и что пацана нужно как минимум накормить. На мой зов Костик не отзывался, я обошёл всё, но дом был пуст. Этот засранец мало того что слинял, оставив записку о том, что жить хочет с мамой, так ещё и телефон целенаправленно оставил. И непросто, а положил рядом с телефоном этой суки.
Не стал терять времени, сразу поехала к ней, точно знал, что она скрывается у Маринки на старой квартире. Больше пойти ей было некуда. И оказался прав. В окнах Маринкиной квартиры горел свет. А эта гадина не хотела открывать двери, что значило для меня лишь одно. Малой точно у неё, и я был в этом уверен. Но обойдя всю квартиру, не нашёл мальчишки.
Сделал минутную паузу, глядя на пакет пирожков на кухонном столе от Изотовской поварихи. Всё верно. Это я знал про Маринкину квартиру, а Костик не знал. Значит, просто убежал паршивец и болтается где-то по городу, на свою тощую задницу ищет приключений. Выглянул в окно, скрепя от злости зубами, солнце быстро село и уже было темно. И как бы ни хотел не общаться с этой дрянью, но мне пришлось. Ведь, как ни крути, должен признать, она больше времени проводила с пацаном, знала наверняка где его искать. Нашёл её страдающей в коридоре, не веря ни единой слезинке.
— Ты знаешь где он может быть? — спросил её, но она совершенно не слышала меня.
Не сразу-то и сообразил, что с ней, да и не разбираюсь я в этих женских делах. Только когда увидел по ногам кровь, понял, что всё херово. При беременности такого точно же быть не должно́. И судя по выражению лица Ольги она это знала.
Я никогда особо не вникал в её прошлое, запрещая совать нос в моё. Только знал, что первого ребёнка она потеряла и очень тяжело это перенесла. Потому и к Костику так привязалась быстро и легко. Заменила им свою потерю, что мне было даже удобно. Няньки менялись как перчатки, не с каждой малой шёл на контакт, а я тогда задолбался быть для пацана мамашей. С меня для него и отец херовый выходи́л, хотя вроде и быстро подружились благодаря обычному детскому дурачеству.
