— А вообще служебные двери запирать надо! — вставила я. — Тогда и шляться кто попало не будет.
— Над этим уже работают. — усмехнулся Леха.
После жаркой дискуссии стало ясно, что подозревают мужчины троих покупателей и продавца. Лично я подозревала всех и каждого, но, в отличие от меня, свою версию мужчины могли аргументировать.
Итак, картина была доставлена в галерею для последующей продажи на закрытом аукционе. Покупателей, как я уже отметила, было трое: Машков Виктор Иванович — старый друг Соболева-старшего, Рында Олег Игнатьевич — завзятый коллекционер и Ставская Ольга Борисовна — давняя любовница кого-то там из местной администрации. Причем, перечисленные личности, все как один, людьми слыли обеспеченными и потратить солидную сумму на покупку картины позволить себе могли. Другой вопрос: хотели ли?
В пользу версии про виновность продавца говорило то, что картина была от различного рода неприятностей застрахована.
— Мало ли кто мог знать об аукционе, почему вы подозреваете только покупателей и продавца?
— Потому что никто, кроме этих троих, полотном не интересовался, а продать абы кому его будет сложновато. Да и не такие это великие деньги, чтобы заморачиваться ради продажи в полцены. — ответил Леха. — Про продавца, думаю, и так понятно?
— Чего уж тут не ясного. — хмыкнула я. — Захотел и картиной впредь любоваться, и страховочку получить. А почему вы не думаете, что это мог быть какой-нибудь нечистый на руку посредник? Назвал цену гораздо ниже нашей, и обтяпал свое черное дельце?
— И опять же искать надо среди тех, кому картина была интересна. Тогда и на посредника выйдем. — логично возразил Петров.
Я немного помолчала, переваривая информацию, закинула ноги на спинку дивана, чтобы лучше думалось, и тут в голове возник резонный вопрос:
— Значит картина была застрахована, и продавец, помимо шедевра, с которым и так собирался расстаться, ничего не потерял?
— Ну да. — не понимая к чему я клоню, ответили мужчины.
— И зачем тогда нам заморачиваться и искать преступника? Полиция ведь и без нас этим занимается?
В ответ раздался лишь смешок от Лехи, а затем повисла какая-то подозрительная тишина. Поняв, что отвечать мне собираются, я стянула временно лишавшие зрения пакетики и в полном недоумении оглядела мужчин: Егор сидел за столом с самым зверским видом и играл желваками — неужто его из-за картины так разбирает, а Леха с предовольной ухмылочкой переводил взгляд с меня на товарища. Поскольку тот своего загадочного поведения объяснять не собирался, начальник службы безопасности взял эту миссию на себя.
— Видишь ли, Маруся, если бы при всем при этом не были бы задеты лично интересы Егоры Станиславовича…
Я нахмурилась.
— Твоя голова. — пояснил Леха. — Тогда сошло бы это с рук злодеям, а мы с превеликой готовностью ушли бы в сторону. Но… — развел он руками. — Мы имеем, что имеем. И теперь наш Егор жаждет лично найти обидчиков и наказать. Ну прямо граф Монте-Кристо тебе в женихи достался!
— Его-о-ор. — протянула я и, склонив голову, уставилась на мужчину. — Ну скажи мне, что это неправда!
Судя по непреклонной позе и свирепому взгляду, Леха, все-таки, сказал правду, и Соболевская душа жаждет возмездия — с прискорбием осознала я.
— Ну а если мне бабулька какая в автобусе ногу отдавит, мы и ей мстить будем? — попыталась я достучаться до этого воителя.
— Это совершенно разные вещи. — отмахнулся Егор.
— А ты, значит, ему помогать собрался? — обратилась я к Лехе.
— Ну так я человек подневольный, что начальство прикажет, то и делаю.
Хоть Петров и делал вид, что помогает другу лишь по долгу службы, скрыть воодушевление и личную заинтересованность делом не смог. Или не постарался.
— А будешь много болтать, станешь очень даже вольным человеком. — огрызнулся на сдавшего его помощника Егор.
В общем, помимо бесполезных кривляний, добиться я ничего не смогла, поэтому, махнув на них рукой — взрослые уже мальчики, плюхнулась обратно на диван и продолжила прерванную процедуру. Чем на это время заняли себя мужчины, сказать не могу: издаваемые то и дело шорохи ни на какие мысли не наводили.
В квартире было спокойно, уютно, и я, пригревшись на диванчике под лучами струящего в окна солнца, потихоньку задремала. А проснулась от того, что к нам пожаловали очередные непредвиденные гости.
— Егор, милый, как я рада тебя видеть! — донесся журчащий голосок из коридора, а затем послышались причмокивания.
Я в шоке уставилась на Леху, но тот лишь безмолвно поморщился.
— А вы разве не завтра должны прилететь? — Егор был явно озадачен внезапным приходом.
— Поменяли билеты: Марина по дому соскучилась. — прозвучал незнакомый мужской голос.
Я нахмурилась: а это еще кто? Но выяснять воочию не хотелось: не в моем нынешнем состоянии.
— Ну что, ты так и будешь нас на пороге держать? Мог бы и чаю предложить, все-таки родной отец приехал. — капризно произнесла дама.
Ага, значит отец Егора пожаловал, тот самый папин партнер, которому и пришло в голову объединить две компании в непростые времена санкций. А дамочка — неужто любовница?
— Проходите. — их настойчивости, как и визиту, Соболев был явно не рад. А может просто не хотел меня показывать, и я его прекрасно понимаю — то еще зрелище.
— А так ты не один? — обвела глазами помещение Марина, оказавшаяся холеной блондинкой под сорок в небесно-голубом брючном костюме под стать дивану, который я на тот момент занимала, и повисшая на локте — моего! — Егора. По другую руку от нее стоял высокий представительный мужчина, одетый в простую футболку и джинсы. Оба загорелые и белозубые, из чего я смело сделала вывод, что прилетела парочка с курорта.
В то, что передо мной стоит отец Егора, отошедший от дел, по словам последнего, верилось с трудом. Ну или отошел от дел он вовсе не по состоянию здоровья, как я вначале подумала. Ха-ха, неискушенная жизнью Маруська! О том, что мужчины — ближайшие родственники, говорил лишь общий цвет волос, да глаз. И то, у отца с годами и те, и те заметно потускнели.
— Добрый день. — поздоровался с нами отец, его глаза ровным счетом ничего не выражали, так что о том, что он подумал о нашем сборище, остается только догадываться.
— Здравствуйте. — тихонько пискнула я с дивана, лелея надежду, что если затаюсь как мышка в углу, то на меня и внимания никто не обратит.
Петров встал и поприветствовал бывшего начальника рукопожатием, Марине же холодно кивнул:
— Марина Леонидовна.
— Алексей. — не осталась та в долгу.
Так-так, между этими двумя явно кошка пробежала, а может и целый выводок.
— Что же не представишь нам свою подругу. — мстительно улыбнулась Лехе дама, по-хозяйски располагаясь за столом и мерзко барабаня искусственными ногтями по блестящей лаковой поверхности. Эдакая горгулья с когтями. Надеюсь, Соболев-старший осознает, с кем связался.
— С удовольствием. — растянул губы в ехидной улыбке Петров и, приобняв меня за плечи, представил:
— Прошу любить и жаловать — долгожданная невеста моего лучшего друга, Павлова Мария.
Все взгляды вдруг устремились на меня, а я замерла в углу дивана с ногами, прикрытыми шерстяным пледом, с заплывшими глазами, украшенными вдобавок по кругу коричневыми пятнами от засохшей заварки, и, если бы могла, обязательно бы округлила глаза от изумления.
— Какого друга? — не врубилась Марина, или же просто отказывалась поверить в очевидное.
— Я, конечно, немного не так хотел сообщить. — обратился к родственникам Егор. — Но, можете поздравить, через месяц у нас свадьба. Маша, познакомься, это мой отец, Станислав Ильич, и его спутница Марина.
Сообщение настолько повергло всех находящихся в помещении в шок, что повисла немая пауза, достойная самого "Ревизора", а Марина даже перестала выстукивать когтями по столу. Я изо всех сил вцепилась в несчастное покрывало, чтобы не накинуться на Соболева прямо при всех — какая, нафиг, свадьба через месяц, если так называемая невеста ни сном, ни духом!
