- я даже смотреть на него не могу, не то чтобы пальцем прикоснуться. А эта Эмили вдруг заявляет:
- Если бы ты мог посидеть с ребенком хотя бы в течение часа, это бы сильно повысило мои шансы на успех.
- Посидеть с ребенком? - переспрашиваю, не будучи совершенно уверенным в услышанном. Она, наверное, издевается надо мной!
- Ну да, посидеть с Ангеликой. В этом нет ничего сложного: я покормлю ее перед уходом и уложу спать - ты просто проследишь, чтобы с ней ничего не случилось.
- Чтобы с ней ничего не случилось... - эхом повторяю я, медленно закипая от самой мысли, что она хотя бы допустила нечто подобное. - Ты совсем ополоумела?! - в конце концов, восклицаю несвоим голосом. - Считаешь, что можешь сделать из меня няньку для своего ребенка? Скорее ад замерзнет, чем я соглашусь на подобное.
И она заявляет:
- В таком случае привыкай ко всему этому, - обводит руками устроенный ею хаос, -потому что найти работу с ребенком на руках в разы проблематичнее.
Да вы только посмотрите, какие мы смелые...
- Надо было думать об этом прежде, чем...
Договорить не успеваю.
- Только посмей! - обрывает она меня, хватая диванную подушку. - Я тебе не только подушкой, я тебе туфлей по лбу заеду. - И воинственно глядит на меня из-под растрепавшейся челки.
Она слишком много на себя берет, думается мне в этот момент, оккупировала мою квартиру, так еще рот затыкает. Вот ведь наглая девчонка! Делаю шаг в ее сторону и отбиваю пущенную подушку рукой...
- Не подходи! - буквально верещит она, стараясь убежать от меня. И выдает на бегу очередную абракадабру: - Токио - самый безопасный мегаполис в мире.
Не знаю, какое отношение Токио имеет к моему желанию хорошенько ее проучить, только мы не в Токио, да и злить меня ради собственной безопасности я бы ей не советовал. Ловлю ее со спины и прижимаю к себе...
- Не смей затыкать мне рот в собственном доме, - шиплю прямо в ухо, отплевываясь от забивающих рот волос. Пахнут они, между прочим, весьма неплохо: чем-то медовым, цветочно-пряным. Неожиданно даже для самого себя ощущаю волну неконтролируемого возбуждения: «а она ничего», проносится в моей голове, когда я разворачиваю девчонку лицом к себе и грубо впиваюсь в ее губы поцелуем.
В конце концов, имею право: она живет в моем доме, почему бы ей не заплатить за это натурой. Однако та, похоже, так не считает: секундная заминка - и вот эта пиранья цапает меня за губу. Со всей силы. Злобная фурия! Отпихиваю ее от себя, ощущая вкус крови на языке.
- Что ты наделала, стерва?! - рычу на злобную идиотку, прикладывая к ране бумажное полотенце. - Ты, между прочим, мне должна.
- Это за что, спрашивается?
- За то, что не выставил тебя за дверь. Может быть, именно сейчас и стоит это сделать...
- Не посмеешь, - откликается она на мою угрозу, - женщина в форме придет по твою душу и тогда сам знаешь, что будет. Ничего хорошего для нас обоих! - заключает она.
Замечаю, как вздымается ее пышная грудь, как вьются вокруг головы чуть волнистые каштановые волосы, как раскраснелись бледные щеки... И тут же одергиваю себя: она ведь и не женщина даже: так, дойная корова с писклявым уродцем. Возбуждаться на ее телеса -явный перебор даже для Юлиана Рупперта.
Должно быть, сказывается долгое воздержание: как никак три ночи без секса. Пора, верно, это исправить...
- Советую этой ночью сильно не высовываться, - кидаю вредной девице, направляясь в ванную, полюбоваться на учиненное ею безобразие. - Полагаю, вернусь не один.
- Можешь вообще не возвращаться, - доносится вслед ее голос. - Урод ненормальный.
Урод, значит... Гляжу на себя в зеркало: нет, я не урод, а прокушенная губа лишь придает пикантности образу. Впрочем, как бы там ни было, я не собираюсь из -за этой оккупантши изменять своим привычкам... И улыбаюсь неожиданно посетившей мысли: быть может, маленький эротический концерт заставит ее скорее сбежать от меня. Собрать свои вещички и умотать в неизвестном направлении! Это стало бы истинным избавлением.
С этими мыслями я и ухожу на работу, весь вечер старательно выискивая самых сексуальных красоток, всегда готовых ответить на мои заигрывания: останавливаю выбор сразу на двух и зову их к себе. Они с радостью отзываются на предложение, и я предвкушаю скорую... месть? Да, возможно, так оно и есть. Эта кусачая девица здорово меня разозлила! Пусть истекает слюнями, чертова недотрога.
- У меня тут сестра с ребенком, - предупреждаю подвыпивших красоток у двери квартиры. - Так что проходим на цыпочках, дамы. Стараемся не шуметь!
Они начинают хихикать, словно я выдал некую весьма забавную шутку, и я, подхватив их обеих за талии, волоку в темноте в сторону спальни.
Вредная мамаша не подает признаков жизни: дрыхнет, должно быть. Жаль, если пропустит такой концерт... Впрочем, я постараюсь ее разбудить... с помощью своих спутниц. Вталкиваю обеих в комнату и с ходу командую:
- Раздевайтесь. Не будем терять время!
Сам падаю на край кровати и жду, вслушиваясь в тишину за незапертой дверью. Неужели спит?
- Мы готовы, - мурлычет длинноволосая, опускаясь передо мной на колени. - Можно тебя раздеть?
- Начинай. - Позволяю ее рукам исследовать свое тело и вдруг замечаю тень в темном проеме двери. Какая-то бесформенная футболка болтается на ее теле чуть ниже бедер, а распущенные волосы слегка мерцают в бледном, льющемся из окна свете луны.
- Советую быть потише, - произносит тень знакомым, ненавистным голосом. - Не разбудите ребенка! - бледная рука тянет дверь на себя, и та прикрывается с тихим щелчком.
Значит, не спит... Отступившее было возбуждение, снова ударяет в голову, и я впиваюсь в губы голой красотки. Та стонет... громче, громче и громче - я знаю, как довести женщину до предела.
А потом квартира оглашается детским плачем...
Так не вовремя, как раз, когда я готов был прибавить «басов» к своему маленькому ночному концерту.
- Ребенок проснулся, - произносит одна из женщин. - Может быть, не стоило нам сюда приходить?
И я командую:
- Продолжай. Ребенок уймется, а мое возбуждение - нет.
Мы тщетно пытаемся отрешиться от яростного младенческого ора в другой комнате, однако выходит это из рук вон плохо. Этот самый несексуальный звук в мире убивает всю романтику момента, будь оно все неладно! Сдергиваю было покрывало, а потом плюю на это и просто распахиваю дверь своей спальни:
- Ты можешь уже заткнуть этого ребенка! - кричу девушке с младенцем на руках. - Она портит все настроение... Просто заставь ее заткнуться, - цежу уже сквозь стиснутые зубы.
Та даже не глядит на меня - неужели игнорирует?! - это заставляет меня яриться еще больше, и только потом я понимаю, что стою перед ней в чем мать родила и, верно, смущаю маленькую недотрогу.
- Вы слишком шумные, - слышу ее тихий голос. - Ангелика не может спать в шуме.
- Шуметь ты мне тоже не запретишь, - тычу пальцем в ее согбенную фигурку. И командую:
- Уйми уже этого младенца. - Потом захлопываю дверь и, тяжело дыша, падаю на кровать.
- Может быть, нам уйти? - спрашивает одна из девушек, и я тяну ее на себя. Хочу доказать, что никакие склоки со зловредной девицей не могут испортить мне ни настроения, ни правильного настроя... Однако настроя, действительно, нет: та сразу же это замечает, и, выкрутившись из моих рук, натягивает впопыхах сброшенное платье.
- Позови, когда сестра съедет, - произносит она с особым ударением на слове сестра. -Сейчас ты явно не в лучшей форме. А мне обещали нечто крышесносное... До встречи.
И она исчезает за дверью, бросив меня с длинноволосой наедине. Ничего, так даже лучше: не надо размениваться на обеих сразу...
- Иди сюда, - усаживаю девушку себе на колени и начинаю целовать ее грудь. Ловлю себя на том, что за плотно прикрытыми веками пляшут сторонние картинки: другая грудь, другие губы... Ну, блин, достало. Да и ребенок все никак не унимается... Специально она что ли его разбузыкивает?
