Проснулся я ранним утром. В холодном поту. В квартире пусто и тихо, обслуга у меня приходящая, с трудом выношу постоянное присутствие чужих людей рядом. Девочку заберу, придётся привыкать. Ей нужна будет няня.
Достал телефон. Номер моей жены в списке важных контактов. Я редко ей звоню, но знаю, если наберу, она возьмёт трубку сразу.
— Да? — тихо спросит она.
Я не мог сказать, что любил её. Просто она была не такой. Она подарила мне дочь. Она была рядом, когда наша девочка умирала. Когда мы узнали, что она не наш ребёнок — экспертизы проводили, чтобы понять, сможем ли мы стать для неё донорами. Сначала я.
Тогда с ужасом понял, что малышка не моя дочь. Настя мне изменяла? Бред. Вторая экспертиза показала, что и она к нашей девочке не имеет никакого отношения.
Самое поганое — разлюбить ребёнка не удавалось. Не получилось бы. Мы проводили с ней последние месяцы. Слушали, как тихо смеётся. Смотрели, как танцует с трудом, тоненькая, прозрачная. Она поздно пошла, только в полтора года. Зато, как пошла, сразу начала танцевать… Я все равно её любил. И тогда, качая её на руках, думал о том, что у меня есть ещё одна дочь. Только родная. Любят ли её так же? Тепло ли ей? Здорова ли? Это рвало душу. И одновременно давало сил жить дальше. Потому что у меня был шанс любить снова.
Шанс заслужить прощение своей жены. Увидеть радость в её глазах.
— Я нашёл её, — тихо сказал я в темноту комнаты. — Нашёл нашу девочку. И теперь никому её не отдам.
Глава 8. Ольга
Я переминалась с ноги на ногу на перекрёстке. Мороз был ощутимый, пощипывал щеки, коленки в джинсах, все, до чего дотягивался. Я смотрела на часы то и дело, хотя точного времени мне никто не сказал. Мне велели ждать, я ждала.
Мороз не щадил и мои франтоватые сапожки из Италии, которые ещё муж купил в незапамятные времена. Думаю, эти сапожки и меня переживут, да жаль только, что в Италии не очень холодно — ещё меху внутрь бы явно не помешало.
— Холодно, — простучала зубами я. — Черт, как же холодно!
И сказала себе — жди. Думай про Дашку. Как заберёшь её. Как обнимаешь крепко-крепко. А потом сбежим вместе и никто нас не разлучит. И моя девочка вырастет на моих глазах, вырастет не как я, а самой счастливой.
Мимо проехал уже добрый десяток машин скорой помощи — не удивительно, инфекционка то вот она, за поворотом. А про меня словно забыли. Я уже порывалась звонить соседке, но тут вспоминала — не нужно её беспокоить. Начнёт нервничать, бояться, все сорвётся. И мне нужно быть спокойной ради моей дочери.
Наконец, протяжно заскрипев, рядом со мной остановилась машина скорой помощи, такая древняя, что диву даешься, как ездит вообще до сих пор. Дверь открылась.
— Ольга? — спросил молодой парень.
— Ольга! — обрадовалась я.
— Залазь тогда, — кивнул он. — Пакет там на каталке лежит, переодевайся.
Я шустро юркнула внутрь. Там было не намного теплее, чем на улице, да мне теперь не важно. Я за своей дочкой еду! От волнения щеки горят, пальцы плохо гнутся, не послушно, но то, наверное, от холода.
Сноровисто стянула свою куртку. Вместо неё синие, тоже не новые, видимо, парень свои отдал сменные, штаны и куртку с надписью скорая помощь на спине. Лицо спрятано под медицинской маской, шапку вязаную надвинуть по самые брови, волосы светлые заправить под неё полностью.
— У меня проблем то не будет? — спросил парень.
— Нет… это же моя дочка. Просто муж её хочет отнять… я заберу её и увезу, и все.
Парень в машине был один, но то не удивительно — Лена сказала, что машина едет с ремонта. Делать было нечего, я поневоле смотрела на мужское, мальчишеское почти лицо, то машину разглядывала.
— Выскакивают за миллионеров, — как будто обиженно сказал парень, — потом не знают, как проблемы разгребать. Словно простых мужиков им мало…
А мне сейчас никаких мужиков не надо вообще, пусть хоть золотой будет. Я одним своим мужем сыта по горло. Теперь бы ещё от Шахова уйти, и точно буду жить одной лишь Дашей.
— Приехали, — констатировал водитель. — Идите смело, никто и не посмотрит. Направо, потом наверх и длинным корилором. До конца дойдёте и наберите Лену, она встретит.
Я низко наклонила голову, пряча лицо, но парень прав был — на меня никто не смотрел. Приёмный покой бурлил, словно улей, но стоило чуть в сторонку отойти и сразу тихо. Голоса остались сзади, только тихий шелест моих шагов. Коридор длинный, дохожу до конца — заперто. Звоню соседке, и через несколько минут дверь лязгает замком, отпираясь.
— Пойдём скорее.
Здесь, наверху в отделении уже людно. Моя куртка явно бросается в глаза, но Лена быстро заводит меня в кабинет.
— Где она? — нетерпеливо спрашиваю я.
— Не все так просто. Вещи её тёплые тут, я заранее приготовила. А ей охрану поставили… Натуральным образом мужик в коридоре сидит и караулит. Права ты оказалась, не чисто дело.
У меня снова щеки загорелись, прижала к ним ледяные ладони.
— И что делать?
— К счастью, на мои дела он особо внимания не обращает. Сейчас повезу ей кушать. Столик на колёсах, накину скатерть… Как в кино, короче. Если снизу влезает две большие кастрюли, то одна девочка маленькая точно влезет. Надеюсь, она меня хорошо помнит, не испугается, шум не поднимет…
Скатерти не было, не долго думая, она бросила на столик простыню. Белую, со штампом больницы… А мне страшно, не передать как. Наверное, как тогда, когда бежала, думала, что догонит, понимала, роды скоро начнутся, а я в целой вселенной одна и пойти некуда… Тогда справилась и сейчас смогу.
Самое сложное это ждать. Ленка уехала и не было её целую вечность. Я ухом к двери приникла и слушаю, не задребезжат ли колёсики по плиточному полу. Задребезжали.
Дверь открылась и я по Ленки глазам поняла — получилось. Под простынь — скатерть заглядываю, а вот оно моё чудо сидит! Улыбается, а глаза испуганные.
— Иди ко мне!
Обняла, прижала крепко, как мечталось. Похудела, что ли… Хотя бред, мы пару дней только не виделись. Но вот испугалась точно, тихая такая, на себя не похожа.
— Больше никаких больниц, — рассмеялась я. — Пошли скорее одеваться.
Куртка, тёплые штаны, сапожки. Подписанный отказ от лечения уже лежит у Лены на столе. На дочкино лицо тоже маску, от греха. Пусть никто нас не узнает. Главное вниз спуститься, а уж там работник скорой помощи с ребёнком за руку точно внимания не привлечёт — детская ведь больница.
— Этот дядя приходит каждый день, — сообщает моя малышка, пока я пропихиваю её руки в курточку. — Он конечно добрый и собачкам помогает. Но мне кажется, он притворяется…
— А какая нам разница? — фальшиво улыбаюсь я. — Это же не наш дядя. Чужой. К нам он больше не придёт.
— Мама, а ты теперь доктор?
— Мама теперь шпион, — зловеще прошептала я и Дашка наконец засмеялась.
Ленку я обняла крепко, до хруста. Денег она не возьмёт, предлагала уже. Дашку за руку держу.
— Осторожнее там, — просит она.
— Всё хорошо будет… Не провожай, дорогу я теперь знаю.
Стараюсь не сорваться в бег. Иду спокойно. Я тут работаю. А эта маленькая девочка — просто пациентка. Все просто. На улице на мгновение теряюсь, машин скорой несколько, я не запомнила номеров. К счастью, парень открывает дверь и машет мне.
— Быстрее давай, — просит он. — Переодевайся, сейчас уже на вызов поедем.
Переодеваюсь, прячу форму обратно в пакет. Дашка сидит на каталке и меня ждёт. Глаза испуганные снова, не понимает, что происходит…
— Это ещё кто? — спрашивает подходя фельдфер.
Она не в курсе, ей не говорили, чем меньше людей знает, тем лучше.
— Выписали девочку, а денег на такси нет. Подбросим, нам же все равно по пути.
Женщина утомлённо глаза закатывает, но ничего не говорит. Я выдыхаю. Сердце начинает биться спокойнее только когда больница остаётся позади. Я смогла.
— Мама, мы домой? — тихо спрашивает Дашка.
