— Куда это ты собрался? — говорит Данте.
— Некоторые ребята собираются потусоваться после вечеринки. Я сказал, что встречусь с ними, — говорит Себастьян.
— К черту это. Вам всем нужно идти домой, — говорит Данте.
Неро уже подогнал машину к обочине. Себастьян выпрыгивает из кабриолета, перекидывая свои длинные ноги так же легко, как встает с кровати.
— Извини, старший брат, — добродушно говорит он. — Но у меня нет комендантского часа. И ты не моя мама.
Неро выглядит так, будто хотел бы сделать то же самое, но он застрял, отвозя Данте домой. Столкнувшись с моим рассерженным старшим братом и перспективой того, что он сдаст меня отцу, я думаю, что Себастьян принял правильное решение. Я перебираюсь через сиденье и тоже выпрыгиваю из машины.
— Вернись сюда! — кричит Данте.
Я уже бегу за Себастьяном, крича через плечо: — Я буду дома через пару часов! Не жди меня!
Себастьян замедляет шаг, когда слышит, что я приближаюсь. Даже когда он просто прогуливается, мне приходится бежать трусцой, чтобы не отстать. Эти его чертовы длинные ноги.
— Пожар действительно был несчастным случаем? — говорит он.
— Более или менее, — я пожимаю плечами.
Он хихикает.
— Я даже не успел заглянуть внутрь дома. Держу пари, там мило.
— Да. Если тебе нравятся пастельные тона.
Себастьян засовывает руки в карманы. Его темные вьющиеся волосы свисают на глаза. У него самые кудрявые волосы из всех нас. Он, вероятно, мог бы сделать из них афро, если бы захотел.
— Несса выглядела хорошо, — говорит он.
— Да, она симпатичная, — соглашаюсь я. — Но не бери в голову никаких идей. У папы случится сердечный приступ.
— Я не такой, — говорит Себастьян. — Ты знаешь, что мама всегда говорила: «Спокойной воде не нужно больше воды — нужен ветер, чтобы двигать парус». Наверное, нужно найти такого маленького маньяка, как ты.
Я ухмыляюсь ему.
— Если я выйду замуж, то определенно за того, кто не сделает мне никакого дерьма. Можешь ли ты представить, как ты переходишь от того, что тобой командовал Данте, к тому, чтобы тобой командовал кто-то другой? К черту это. Я бы предпочла навсегда остаться одинокой. На самом деле, я бы совсем не возражала.
Мы как раз подходим к «Dave and Buster's», но я уже вижу в окно, что друзей Себастьяна внутри еще нет.
— Что нам делать, пока мы ждем? — спрашивает меня Себастьян.
— Здесь есть где-нибудь поблизости кафе с мороженым?
— Ты что, не ела на вечеринке?
— Ела, — я пожимаю плечами. — Но это было очень давно.
Себ смеется.
— Хорошо, от мороженого я не откажусь.
Мы идем немного дальше к озеру, пока не находим место с мороженым. Себастьян берет стаканчик, я — рожок. Мы выносим его на променад, чтобы поесть, прогуливаясь по пирсу.
Озеро такое большое, что похоже на океан. Там есть волны, такие же, как на море, и штормы. Но не прямо сейчас. Прямо сейчас вода такая спокойная, какой я никогда не видела. Мы прошли весь путь до конца пирса, до того места, которое больше всех выступает над озером.
Себастьян доедает мороженое, выбрасывая стаканчик в ближайшую мусорную корзину. Я все еще вожусь со своим рожком.
Мы болтаем о его занятиях в школе и о моих. Я хожу на курсы в Лойоле — всего понемногу. Психология, политология, финансы, маркетинг, история. Мне нравится заниматься всем, чем мне интересно в данный момент. К сожалению, я не уверена, как все это сложить в диплом.
Я думаю, папа начинает сердиться на меня. Я знаю, он хочет, чтобы я закончила и пришла работать к нему на полный рабочий день. Но он не собирается позволять мне делать интересные или сложные вещи — для этого у него уже есть Данте и Неро. Он попытается впихнуть меня в какой-нибудь скучный офис, где я буду заниматься бумажной работой. И это звучит для меня как гребаный кошмар.
Я ребенок в семье и единственная девочка. На меня никогда не возлагали особых надежд. Может быть, если бы моя мама была жива, все было бы по-другому. Но я, по сути, всю свою жизнь была одинокой. Пока я не попадала в неприятности, у отца были более важные заботы, о которых нужно было беспокоиться.
Мои братья — хорошие друзья для меня, но у них своя жизнь.
Я никому не нужна, по правде говоря.
Впрочем, это нормально. Я не ною по этому поводу. Мне нравится быть свободной и непринужденной. Прямо сейчас я тусуюсь с Себом, ем мороженое и наслаждаюсь летней ночью. Что мне еще нужно?
Это чувство удовлетворения длится около пяти секунд. Затем я поднимаю глаза и вижу двух мужчин, идущих к нам. На одном костюм, на другом толстовка с капюшоном и джинсы. У парня в костюме каштановые волосы, недавно подстриженные, руки сжаты в кулаки по бокам. Выражение ярости на его лице мне слишком знакомо, так как в последний раз я видела его около сорока минут назад.
— Себ, — шепчу я, заставляя брата выпрямиться.
— Это Каллум Гриффин? — бормочет он.
— Ага.
— Посмотрите, кто это, — говорит Каллум. Его голос низкий, холодный и полный ярости. У него очень голубые глаза, но в них нет ничего красивого. Они болезненно насыщенные, единственный цвет на его лице.
Я не знаю, кто этот парень, стоящий рядом с Каллумом. Он выглядит чертовски злым. У него телосложение боксера, бритая голова и слегка приплюснутый нос, как будто он получил пару ударов. Держу пари, он раздал гораздо больше.
Неосознанно Себастьян придвинулся ближе ко мне и немного передо мной, прикрывая меня своим телом.
— Чего ты хочешь? — спрашивает он Каллума.
Себастьян не такой угрожающий, как Данте, и не так порочен, как Неро. Тем не менее, он выше Каллума и его головореза, и его голос такой суровый, какого я никогда еще не слышала.
Каллум только усмехается. Его лицо красиво — или, по крайней мере, должно быть красивым. Но я никогда не видела такого холодного выражения лица. Он выглядит так, будто ненавидит все на свете. Особенно меня.
Не то чтобы я могла полностью винить его за это.
— Что это с вами, итальянцами? — он усмехается. — Где вы научились своим манерам? Вы приходите на вечеринку, куда вас не приглашают. Едите мою еду, пьете мое спиртное. Потом врываетесь в мой дом. Пытаешься сжечь его к чертовой матери. И крадёте у меня...
Я чувствую, как Себастьян слегка напрягается. Он не оглядывается на меня, но я знаю, что он хочет этого.
Я также не понимаю, о чем, черт возьми, говорит Каллум. А потом я вспоминаю о карманных часах, все еще засунутых в передний карман моих шорт. Я совершенно забыла об этом.
— Послушай, — говорит Себастьян, — пожар произошел случайно. Мы не хотим никаких неприятностей.
— Ну, это просто чушь собачья, не так ли? — тихо говорит Каллум. — Вы пришли в поисках неприятностей. И теперь вы их получите.
Себастьяна нелегко вывести из себя. Угрожать его младшей сестре — хороший способ сделать это. Теперь он ощетинился, сжал кулаки в ответ и встал прямо передо мной.
— Ты думаешь, что ты какой-то крутой, раз привел с собой своего парня? — говорит Себастьян, кивая головой в сторону все еще молчащего боксера. — У меня тоже есть братья. Тебе лучше отвалить, пока я не позвал их сюда, чтобы содрать твою лилейно-белую кожу.
Неплохо, Себ. Для того, кто не говорит много угроз, это прозвучало довольно угрожающе.
Хотя я не нуждаюсь в защите. Я бросаюсь вперед, чтобы оказаться прямо рядом с Себастьяном, и говорю: — Да, свали обратно в свой модный маленький особняк. Хочешь поиграть в гангстера? Ты просто ублюдочный политик. Что ты собираешься делать, забить нас до смерти своими штампами?
Каллум Гриффин пронзает меня своим ледяным взглядом. У него густые темные брови над светлыми глазами. Эффект нечеловеческий и неприятный.
— Это хорошая мысль, — мягко говорит он. — У меня действительно есть имидж, который нужно защищать. Но это забавно... Я не думаю, что в данный момент здесь кто-то есть перед кем необходимо сделать это.
Это правда. Пирс пуст, по всей его длине. В магазинах на Дивижн–стрит есть люди. Но никого достаточно близко, чтобы услышать нас, если я закричу.
