успел принять душ во второй ванной. Одетый в светлую рубашку и тёмно–серые брюки, он выглядел уверенным и абсолютно несмущённым моим присутствием. В отличие от меня. Я не знала, куда деться от его пронизывающего взгляда.
– Вернее, добрый день, – поправил он меня.
Встав, он жестом пригласил меня сесть и отодвинул стул для меня.
– Спасибо, – пробормотала я, опускаясь за стол, отмечая про себя, насколько галантным вышел этот маленький и, по сути, малозначащий жест.
Первая галочка в списке качеств моего мужа. У Оливера, при всех его достоинствах, галантности было, как у такомского моряка.
Эти мысли снова натолкнули меня на то, что тянуть с разговором нельзя.
На тарелке передо мной лежал лёгкий завтрак: омлет, несколько видов ветчины и сыра, рядом стояла розеточка, судя по цвету, с вишнёвым джемом, на тарелке поменьше – блинчики и те самые ванильные круасаны, аромат которых я почувствовала из коридора.
– Ты будешь чай или кофе? – поинтересовался Джастин.
– Кофе.
– С сахаром, без?
– Без и с молоком, если можно, – опережая его новый вопрос, добавила я.
Он улыбнулся моей предусмотрительности и взял белый кофейник с ароматным напитком.
– Я запомнил, – наполняя мою чашку, сказал он. – Кофе чёрный, без сахара, но с молоком.
Джастин наклонился ко мне ближе, затем поднял взгляд, и наши глаза встретились. Я задышала чуть чаще или мне показалось?
Галантность и мужественность, сочетаясь с природной сексуальностью и обаянием, говорили о его внутренней силе и способности быть нежным не только в постели, но и вне её.
При дневном свете зелень его глаз казалось не просто особенной – уникальной. Я вроде как раньше и не встречала такого оттенка. Кажется, я бы и дольше наслаждалась разглядыванием его внешности, если бы он не прервал контакт.
– Приятного аппетита, – пожелал Джастин и вернулся к своему занятию.
– И тебе, – беря в руки вилку, ответила я, подлавливая себя на том, что смотрю, как его рука с обручальным кольцом, перелистывает страницы газеты.
Спрятавшись за чашкой кофе, я тайком разглядывала новоиспечённого «супруга». Удивительно, насколько расковано и почти бесстатусно, чуть ли не по-пацански он выглядел вчера в клубе. Даже съездил по лицу тому нахалу. Но сейчас я видела, что Джастин не так уж прост, как он тогда мне показался. В нём чувствовалась порода и сила, природная убеждённость, что время и окружающий мир принадлежат ему.
Позволив себе немного понаслаждаться чудесным завтраком и видом из окна, я, наконец, отложила приборы и взглянула на Джастина с холодной решимостью.
И поняла, что совершенно не знаю о нём, ничего. А надо ли это? Надо ли нам узнавать друг друга? К чему? Его невозмутимость смущала. Или он ждал, пока начну я, или решил дать мне спокойно поесть, а потом перейти к серьёзным разговорам?
– Я готова, – внезапно сказала я.
Он оторвался от чтения и уточнил:
– К чему?
– К разговору.
– О чём? – он нахмурился.
Мы что играем в двадцать вопросов?
– О разводе, – пискнула я и уставилась на него.
Джастин замер, затем медленно и как будто устало выдохнул, аккуратно опуская газету на лежащую рядом салфетку, после в упор посмотрел на меня, как на какую–то диковинную зверушку.
Я поморгала и даже пару раз кашлянула, напоминая, что жду его ответных слов.
Мобильник на столе завибрировал. Откинувшись на спинку стула, я дала понять, что подожду, пока он ответит, но Джастин просто нажал отбой и снова уставился на меня.
И когда я уже ждала тех самых слов: "О, спасибо, Шеннон, что ты сама первая об этом упомянула, а то я хотел, но как бы стеснялся спросить"; он открыл рот, и я подумала, что мне не помешало бы хорошенько ущипнуть себя.
– О чьём разводе? – вызывающе спросил Джастин, словно ожидал каких-то пояснений от меня.
– О нашем.
– Я вчера поклялся почитать и любить тебя перед людьми и Богом...
– Перед Элвисом, – автоматически поправила я.
– Хорошо, перед Элвисом... Элвис благословил наш брак, и я...
– Это шутка такая? – перебила я. – Мне нужен развод. Ты… ты… ты просто не понимаешь, как он мне нужен! – думая про Оливера, заикалась я, затем откинула салфетку с колен и вскочила на ноги.
Он поднялся следом за мной.
– Слушай, Джастин, ты классный парень, – начала я, понимая, что говорю какие–то ужасные, не укладывающиеся в моей голове вещи, – мы вчера здорово провели время, ты спас меня от того назойливого типа. Спасибо. Действительно. Я реально благодарна тебе за это. Мы хорошо повеселились, даже слишком хорошо, но мы сделали то, о чём каждый из нас уже сожалеет. У тебя своя жизнь, у меня своя. Люди, родные, может быть, любимые, – я громко сглотнула, думая о подругах и женихе, – работа, семья… Чёрт возьми, я даже не знаю, из какого ты города... – Я досадливо взмахнула руками. – Я не знаю, сколько тебе лет, кто ты и кто твои родные, я, проклятье, даже фамилии своей новой не знаю, – воскликнула я и тут же замолчала, осознав, что это правда.
Я вообще взяла его фамилию или оставила свою?
– Мне двадцать семь, я живу в Сиэтле, моя семья – это мать, отец и две надоедливые сестры и моя фамилия Уэйнрайт, – внезапно заговорил он. – Что ещё тебя интересует? Ах, да, я пью чёрный кофе с двумя ложками сахара и никого молока или сливок.
Он замолчал, давая мне время переварить информацию.
И, кстати, ты взяла мою фамилию.
Приехали…
Я сцепила руки, нервно надавливая пальцами на тыльную сторону ладони – жест, всегда помогавший мне вернуться в реальность и обрести равновесие.
– И потом с твоей стороны не особенно романтично предлагать мне развод, когда и суток не прошло с момента нашей свадьбы, – добавил он, подходя ближе.
– Не особенно романтично?! – возмущённо воскликнула я.
Он или искренне забавлялся, или издевался надо мной!
– Послушай, – примирительно начала я, – может, у тебя вчера сложилось обо мне превратное впечатление, но я не склонна к импульсивным решениям, – вскинув голову, сказала я.
Он наклонил голову и приблизил губы к моему уху. Один лёгкий выдох, и мне уже хотелось задрожать.
– Вчера ты была чертовски импульсивна, – понизив голос, почти прошептал он.
Я замерла, наблюдая за тем, как его ладони
