Странно, совсем тихо!
Это какой-то очень тихий участок дороги, постоянно падающие тени деревьев, а еще, я почему-то не слышу шума других машин и от этого мне непосебе! Такая тишина наводит жуть и в голову лезут жуткие мысли. Неужели он решил избавится от меня и закопать в ближайшем лесочке. Стараюсь гнать от себя эти мысли чтобы не поддаться панике и чтобы паутина страха не окутала меня своей парализующей нитью, пробирая до самых костей своим паражающим, ледяным дыханием.
Хотя нет, не думаю, если бы он хотел убить меня, то не стал бы так заморачиваться, а просто-напросто остановился бы где нибудь на дороге и престрелил как дворняжку.
От усталости, стресса и все таки имеющей место быть внутренней истерики, вновь проваливаюсь в беспамятство, видимо сработала защитная реакция организма.
А открываю глаза, когда боль в плече отдает нестерпимой болью в шее, от которой непроизвольно шиплю и резко дергаюсь назад, пытаясь избавиться от ее источника, и тут же слышу стальной, пропитанный яростью голос.
— Просыпайся давай блядь!
А мне вдруг, не хочется просыпаться, от слова совсем. Мне хочется заснуть так крепко, чтобы ни за что не слышать этот голос.
А потом следует очередная порция боли, когда пальцы хищника, впиваясь как стальные зажимы в мое плечо, трясут меня за него. От чего из глаз начинают теч слезы, а из горла вырывается сдавленный звук, больше похожий на писк.
— Оглохла сука, я сказал просыпайся! Не заставляй меня повторять тебе дважды, пожалеешь. — просто убивая на повал своей душевностью.
— Давай блядь вылезай из машины, или я тебя от туда выниму сам. — рычит этот монстр не разжимая пальцев на моем плече.
Незаканчивающаяся боль заставила открыть глаза, поймала на себе голодный, злой взгляд Зверя, он буквально пожирал глазами мое выставление на показ, ничем неприкрытое тело.
Я готова была сквозь землю провалится чтобы не чувствовать этих глаз на себе. А природное чувство стыда заставило запылать огнем мое лицо, превращая мои щеки в стоп сигнал светофора.
Но мои руки связанны и я не могу себя прикрыть, поэтому пытаюсь выползти из машины с целью хоть как-то изменить ситуацию.
Практически выпадаю из дверей и уже готовясь носом глотнуть порцию дорожной пыли, чудом удерживаюсь на непослушных ногах и избегаю этой радости.
— Стой — придавливая звуками голоса к земле, хлеще двадцатитонной, бетонной плиты. Подошел ближе выбивая из зоны комфорта.
Не желая того, я все же дергаюсь, отступая назад, хотя убеждала себя этого не делать. Волосы встали дыбом от охватившего меня ужаса, а зубы выбивали степ кроша зубную эмаль.
— Не дергайся, обхватил одной рукой два моих запястья и срезал сверкнувшим в руке ножом веревку, изрядно впившуюся в кожу моих связанных ею вместе рук.
— Не советую испытовать мое терпение попытками сбежать или выкидыванием других цирковых номеров, сделаешь хуже только себе. — прямо в губы, не сводя с меня своих прищуриных глаз.
— К сведению, если ты вдруг не особо одоренная или твой мозг пострадал в ряду произошедших событий. Километров на сто отсутствует цивилизация, а в лесу полно диких, голодных животных! Хочешь стать их обедом или ужином, беги.
Очень смешно услышать такое от Зверя, а еще смешнее когда тупой качёк говорит тебе что ты дура.
— А теперь давай пошла.
Толкнул.
Холодный, пронизывающий ветер вынудил вздрогнуть мое разморенное печкой и сном тело, заставляя ощетинится и покрыться гусинной кожей. Я как могла стянула на себе плащ, укутываясь в него чуть ли не с головой, оцепеневшими пальцами кое как застегнув оставшиеся на нем, две несчастные пуговицы.
— Пошла, что встала? — гаркая как коршун, не проявив и толики терпения, показывая всем своим видом, что он не собирается ждать пока я застегнусь.
Нееет, его свирепое лицо кричало, что он вообще, не намерен ждать, от слова совсем
Сглотнула подступивший ком из жалости к себе и неспешно начала передвигать ногами, которые не слушались меня, проводя остальные манипуляции по утеплению на ходу.
А еще моя обувь, она была совершенно не предназначена для прогулок по таким дорогам. Острые, длинные каблуки моих туфель, прорезая землю плотно входили в ее глубины искажая походку и доставляя немалые трудности при ходьбе.
— Шевелись блядь, ползет как сонная муха!
Я чуть ли не выскочила из туфель от его раздавшегося в спину, пропитанного гневом голоса. А потом в спину прилетел толчок, от которого я споткнулась, цепляясь ногой за лежащую на пути ветку. Так как один каблук плотно засел в земле и я не смогла удержать равновесие, завалилась на бок.
— Сука, ты что вообще на ногах не стоишь, ходить разучилась? Поднимайся! Блядь, мы так и до вечера не доползем.
При падении я ушибла колено и оцарапала руки, кривясь от боли, боясь разозлить Зверя сильнее все же смогла подняться, но сделав шаг без туфли, наступив на что то острое я вскрикнула, и снова упала. Выругавшись матом, схватив меня за волосы, гипнотизируя взглядом мое бледнее самой смерти лицо, еще изрядно нецензурно выразившись, перекинул меня через плечо и понес по тропинке вверх.
Одетый лишь в одну тонкую, драную футболку его тело источало жар, он буквально пылал, было ощущение что в мужчину встроена доменная печь, а в местах соприкосновения моей придавленной к его плечу груди, кожу аж жгло, в отличии от моих уже окоченевших от холода конечностей доживающих свои последние дни. Сама, я бы точно не смогла сюда поднятся, не хватило бы сил! Я была измотанна и выжата как лимон, даже сон в который провалилась по дороге не исправили бы положение дел.
Наверно я достаточно тяжелая, да и подъем видать крутой, потому как дыхание Зверя сбилось и он очень тяжело дышал, как дракон из сказки. Выглядит таким сильным, зловещим, а с трудом способен нести пятьдесят килограмм, вон как пыхтит.
Я и не думала его жалеть и топать самой, да еще и без туфли, которая так и осталась торчать в земле. Поерзав устроилась поудобнее, от чего Зверь с силой сдавил мои ноги оставляя на моей коже синяки от своих пальцев, а потом вообще скинул меня с плеча и за шкирку поволок передавливая мое горло тканью, и матерясь как сапожник себе под нос. Я практически не касалась ногами земли, он буквально на вытянутой руке как катенка, нес меня перед собой. Странно, только недавно задыхался, а тут как ни в чем не бывало тащит в руке. Я уже ничего не понимала, кроме того что тогда было удобней и теплее. Мы люди, странный народ висим на одном волоске от смерти, а рассуждаем о каком-то удобстве. Пройдя метров пятьдесят хишник остановился и наконец выпустил из рук мой плащ, еще немного и он просто удушил бы меня им. Я закашлялась от вновь прибывшего колличества кислорода в мои легкие. В отличие от меня плащ не пережил натиска, видать от давления моего веса оставшиеся пуговицы тоже отвалились, а еще разошлась строчка одной половицы, позволяя потоку холодного воздуха безпрепятственно обволакивать мое тело. А потом он буквально взашей затощил меня внутрь не проявив и капли сострадания, затолкнул в наполненную каким то снаряжением комнату, и тут же вышел чуть ли не открещиваясь от меня. Его ноздри издавали страшные звуки, которые окончательно вынудили остыть мою кровь, превращая в статую, изваяние не способное даже ворочать собственным языком.
— Посидишь тут, надеюсь коньки от холода не откинешь, пока вернусь.
И запер дверь, пробубнив себе под нос что то типо — "бабы народ ебанутый, а бегать искать меня по лесу ему не в досуг".
Глава 7
Боже он, что собирается меня тут закрыть? Нет, нет, нет пожалуйста, пожалуйста только не тут. Тут совсем нет окон, и не одной даже маленькой лампочки, я же не могу совсем без света. Я мотала головой из стороны в сторону, а мое сердце как бешеный заяц скакало в груди, но я так и не выжала сквозь свои сжатые зубы и звука. И поэтому это нет жалобно звучало только у меня в голове.
А когда Зверь запер дверь и я осталась одна на едине со своими страхами в этой кромешной темноте, в которой даже и в полоске щели под дверью не было и бледной тени проблеска, на меня обрушилась бетонная плита ужаса, размером с три футбольных поля, и весом с отколовшийся от Антарктиды ледяной айсберг таких же размеров.
