на освещенный проспект, — если подойдет – останемся.
— А не проще в гостиницу? – брякнула Лара, и мы оба, не сговариваясь, глянули на нее в зеркало.
— Тебе еще не хватило гостиниц? – с мрачной усмешкой спросил Демьян и потянулся к стальной коробочке с сигаретами. — Головой пора думать, Лариса. Если продолжишь творить всякую дичь – по городу скоро поползут слухи. Дойдут до Коваля. Или до его врагов, что одинаково паршиво в твоем случае.
— Меня просто оклеветали, – уперлась Лара и отшатнулась, когда Демьян щелкнул зажигалкой возле ее носа.
Он прикурил, приоткрыл окно.
Едем по ночному городу, трещит уголек его сигареты, на улице воет ветер, мне почему-то спокойно несмотря ни на что.
И, наверное, дело в нем, в этом мужчине, он внушает сразу и доверие, и страх. Сегодня он рванул к нам по одному лишь звонку, и пусть Демьян работает на папу, но мой вызов он мог запросто проигнорировать, притвориться, что не слышал, не видел.
Он так не сделал.
И за это спасибо.
Но на ночь в одной квартире...
— А правда, – неуверенно повернулась к нему, — почему не в гостиницу? Там есть охрана, и металлоискатель, и нас с Ларой можно просто оставить в номере.
— Оружие можно с подземной парковки пронести, – он выкинул недокуренную сигарету в окно и поднял стекло. — А еще можно позвонить на ресепшн и узнать, сняли ли номер сестры Коваль. Квартира надежнее.
Он свернул во двор дома, расписанного шикарным граффити с изображением избушки в заснеженном лесу.
Припарковался в ряду других машин рядом с забором и вышел на улицу.
Я за ним.
И последней сестра, с ворчанием вынесла себя наружу.
Демьян набрал номер на домофоне, и кто-то тут же открыл, не спрашивая, магнитный замок пискнул, и мы шагнули в подъезд.
Лифт гудит, мы с Ларой жмемся к стенду с объявлениями на стене, Демьян стоит, широко расставив ноги и занимает почти все пространство кабины.
Главное, что ему удобно.
Двери со скрежетом разъехались в стороны, и на площадке нас встретила заспанная блондинка с непрокрашенными черными корнями.
— Квартира хорошая, – сходу похвалила она жильё и махнула рукой, приглашая нас внутрь.
Квартира так себе. Поняла это по лицу Демьяна, когда он беглым взглядом окинул первую комнату. Ему не понравились обои с розовыми ромашками или устойчивый запах кошачьей мочи, но он к моему облегчению покачал головой и развернулся к выходу.
— И что теперь делать, на улице ночевать? – простонала Лара, когда мы спускались вниз.
— В машине, – Демьян толкнул дверь подъезда и выпал на крыльцо, в снег.
И дальше все повторилось – сигарета, приоткрытое окошко, салон в дыму и сопение Лары с задних сидений.
А потом еще раз, только в маршрут добавился круглосуточный супермаркет.
И когда в четвертую по счету квартиру мы с Ларой заползли, еле передвигая ноги – Демьян дал добро.
Отстегнул усатому мужичку-арендодателю несколько купюр, проводил его до двери, закрылся на все замки...
И обернулся.
— Я в душ, – Лара стянула шубку и кинула ее на черную ветвистую вешалку в прихожей. Отбросила за спину волосы, почапала в ванную и с грохотом там заперлась.
— Ты кофе хотела? – вспомнил вдруг Демьян расставленные на столе в спа-салоне кружки. Он снял куртку, остался в белом, под горло, свитере и черных брюках.
Белый цвет ему идет.
Особенно, этот свитер. Толстой вязки, колючий, я знаю, на прошлой неделе случайно налетела на Демьяна на работе у папы и царапнула щеку.
— Кофе на ночь вредно, – опускаю глаза на пакет на полу, в котором заманчиво просматривается бутылка с молоком и расстегиваю куртку. — Спать лягу.
На самом деле, когда мы поднимались сюда, я рассчитывала первым делом завалиться на кухню и согреть чаю, зеленого, с молоком, Демьян там еще купил шоколадку, я видела.
Но в одном с ним помещении мне душно и воздуха не хватает, его тяжелая энергетика пожирает весь кислород.
— В чем дело, Алина, – он шагнул ко мне, задев пакет, и оттуда выкатилось на паркет зеленое яблоко.
За дверью ванной шумит вода. И Лара во весь голос напевает какую-то идиотскую песню.
Я стою.
Руки Демьяна коснулись воротника моей куртки. И он медленно, словно на стриптизе, стянул ее с моих плеч.
Вздрогнула.
— Ты же сказала, что не боишься меня, – его голос низкий, хриплый, по чувствам ударил, словно по клавишам и запустил по телу мурашки, его запах морозный, с мятой, под кожу забрался, как парализующий газ.
— Я и не боюсь, – подтвердила и чуть назад завела руки, он снял с меня куртку и бросил ее нам под ноги.
— На меня посмотри.
Это не приказ даже, ведь приказа и ослушаться можно, это гипноз, мощный и черный, и я подняла глаза.
Запрокинула голову.
— Сказать мне ничего не хочешь? – его взгляд неотрывный, не в глаза, а глубже сразу, минуя тело, он сканирует душу.
— По поводу? – облизнула пересохшие губы.
— На счет той подворотни.
И моей помощи.
— Спасибо. Я уже сказала.
— Слышал. Но я жду другое, Алина, – он шагнул ближе.
В подъезде гудит лифт. На кухне холодильник. В ванной шумит вода, поет Лара.
Я не понимаю, чего он от меня хочет.
Отступила назад, он шагнул ближе. Попятилась еще, и он тоже придвинулся. Еще один короткий шаг, и я уперлась лопатками в стену, тонкой футболкой повозила по шершавой мраморной крошке и замерла.
Его ладонь тут же впечаталась в стену возле моей головы, а за ней и вторая. Он навис надо мной, к моему лицу склонился.
— Как можно быть такой глупой, Алина, – он усмехнулся, и на миг показались ровные белые зубы. — Отцу твоему я ничего не сказал. И "Спасибо" – меня не устраивает.
Эта краткая улыбка, приправленная легкой издевкой – она просто неотразима.
А он словно не знает этого, так редко, так скупо улыбается.
— Чего ты хочешь?
Спросила. И уже сама поняла, по его лицу, я помню этот голодный блеск в его взгляде, я узнала его и влажными ладонями вцепилась в край футболки.
— Я хочу тебя, – выдохнул он.
Всего три простых слова, и у меня пропал голос, и внутри вихрь поднялся, из паники и стыда, ведь я стою, прижавшись к стене, на это мужчину смотрю
