Глава 8
ИЛЬЯ
- Я Илья, - представляюсь высокой девушке на пороге и шире распахиваю дверь, отступаю с прохода.
Она шагает ко мне в квартиру. Поправляет очки, осматривается в просторной прихожей, долго изучает потолок с росспыпью стветильников и лишь потом переводит взгляд на меня.
- Рита. Подруга Олеси.
- Наслышан, - выглядываю на площадку. - Ты одна или спутника ждем?
- Одна, - она сбрасывает стоптанные туфли.
Сдерживаю удивление и мысленно недоумеваю, что общего у моей невесты с...Ритой. Кудрявый небрежный хвост, китайская кофта, короткая юбка и помада, ядовито-красная, мне даже на расстоянии пахнет вазелином.
- Олеся на кухне, занимается салатами, - первым иду по коридору, машу рукой в сторону кухни. - Сюда.
Можно было бы в ее в комнату проводить, предложить выпить, но сегодня я не галантен. У меня нет настроения развлекать подруг Олеси, этот ужин затевался ради одного человека, и ее еще нет.
Сую сигарету в зубы, щелкаю зажигалкой, выхожу на лоджию и дергаю жалюзи. Распахиваю окно.
Во дворе носятся дети, на качелях пристроилась парочка, они целуются, я плебейски сплевываю вниз. Во рту горечь, и это не от дыма, и не от пары стаканов виски, которые я залил в себя пять минут назад.
Стряхиваю пепел и вижу машину.
Синий джип заруливает во двор, паркуется возле клумбы, которую ежедневно поливает бабулька из соседнего дома.
И из машины выходят Летовы.
У него в руках пакет с логотипом супермаркета, у нее цветы. Ей не идет эта фамилия, она должна была взять мою, вспоминаю и усмехаюсь, я ведь всерьез собирался жениться, не слушал никого, ругался с друзьями.
У судьбы странное чувство юмора.
Тушу бычок в пепельнице, вовзращаюсь в комнату, оттуда в коридор. Давлю кнопку на трубке домофона и щелкаю замками.
Стать другом ее мужа, втереться в доверие. Уложить ее в кровать и шантажировать, и смотреть, как она день за днем сгорает, как ее идеальная жизнь разваливается, трещит по швам.
Это не месть, я больше не знаю, что это, с горизонта как-то резко испарились все ориентиры, маяки.
- Вы даже не опоздали, - широко улыбаюсь, когда Никита переступает порог. Жму протянутую руку и ничего не чувствую, ни угрызений совести, ни вины, ни сожаления, вместо сердца льда кусок, камень - такие сравнения книжными казались, пафосными, нелепыми, а теперь все по правде, я мертв давно.
- Хорошая квартира, - говорит Ира, прижимает к себе цветы.
- Могу экскурсию по дому провести, - ловлю ее руку, она вздрагивает, этот разряд передается и мне, я забыл как это, касаться ее, хочу тисками зажать, чтобы на оливковой коже остались следы мои пальцев. Сглатываю и притягиваю ее ближе к себе. - Никита, все на кухне. Там еще девушка пришла. Рита.
- Риту я знаю, Рита-Рита, свет очей моих, - напевает он и шелестит пакетом, скрывается за поворотом.
Он в приподнятом настроении.
- Мы теперь каждые выходные будем дружеские посиделки устраивать, в гости ходить, по ресторанам, - перечисляет Ира и вырывается, в грудь мне впечатывает цветы. - На. Чего ты добиваешься?
- А ты не веришь в нашу с тобой дружбу, совсем? - иду на нее. Она стоит, не оступает, держится, и лишь когда я бутонами шлепаю ее по щеке, пятится в комнату. Хватаю ее за локоть. - Смотри, Ира, - рукой обвожу большое помещение в бело-черных тонах. - Вон там на стене раньше висел твой портрет, поминишь? Сейчас на его месте картина, она посимпатичнее.
- Перестань, - она пытается выдернуть руку, но я сжимаю крепче, смотрю на стену с дурацкой мазней и перестаю видеть, чувствую запах ее духов и помню, он по воздуху, с дыханием в кровь, распространяется, как чертов вирус. - Иди сюда, - за руку тащу ее к двери, выталкиваю на балкон, ладонью упираюсь в поясницу, заставляя выгнуться, прижаться к узкому подоконнику. - Здесь, ночью, когда у нас света не было я тебя трахал, а ты орала на весь двор о своей любви.
Он молчит, не вырывается, смотрит вниз. Пальцы побелели, с такой силой сжимает раму.
Оглядываю ее платье, строгое темно-синее с высоким воротничком, она теперь взрослая замужняя женщина, а не та девчонка в джинсовых сарафанах, до глаз которой мой мир сжался.
Я собирался быть мягче. Чтобы она не бегала от меня, не боялась, я собирался на нервы ей действовать, методично, долго, пока не сведу с ума, но прошел всего день, и спятил я сам.
Тру лицо и встаю рядом, смотрю вниз.
Она не уходит, кусает губы, пальцы не разжимает, словно отпустит опору и вывалится.
- Илья, - она поворачивается. - Несколько месяцев прошло. Мы не станем друзьями, никогда. Но и врагами быть необязательно.
- Ты думаешь?
Смотрим друг другу в глаза, как раньше, черные омуты на поллица, черные ресницы и брови, черные волосы треплет ветер, я был глуп, что позволил втянуть себя в это, оно любовью зовется, или как там, это чувство не светлое, люди врут, я полгода во тьме кромешной.
Цветы пахнут, как она, швыряю букет на пол.
Ира выпрямляется. Сдвигает в сторону штору, по розам топчется и выходит с балкона.
Двигаю к себе пачку, выщелкиваю сигарету, закуриваю.
Обязательно нам быть врагами, Ира, выхода нет.
Три года назад, август
ИРА
- Я запрещаю тебе встречаться с этим Ильей, слышала меня! - визгливо орет мама.
Затыкаю ладонями уши, нет, я не слышала, и слышать этого не хочу. Хлопаю дверью и ношусь по комнате, распахиваю шкаф и сгребаю с полок вещи, цветной мятой кучей они рушатся на пол.
Тащу стул и встаю, с верхней полки сбрасываю рюкзаки.
Сажусь и торопливо, как попало, распихиваю одежду.
- Ну и куда ты собралась? - дверь отлетает к стене, а мама вырастает на пороге. Складывает руки на груди. - Думаешь, нужна ему, обрадуется он, что ты к нему переедшь? - ее не устраивает мой игнор и она всплескивает руками. - Ира, он взрослый мужчина!
- Она старше всего на семь лет! - выкрикиваю. - И я уже давно совершеннолетняя!
- Ага! Совершеннолетняя! - тоже повышает голос она, сварливо топчется по моему слуху. - И зачем ты ему такая? Не работаешь, про учебу не думаешь, с сентября в институт, как ты собираешься учиться, он же только позвонит, а ты и бежишь, как собачка!
- Не помешает
