Вот что и говорить, а дело нечисто. Может у нас у всех венец безбрачия? В смысле у меня, матери, бабушки… Или проклятие на роду? Я же могла в новогоднюю ночь познакомиться с любый парнем. А получился женатый Игорь. Зуб даю, это не просто так. Это потому что моей прапрабабке кто-то позавидовал.
И по этой же причине злой рок развел меня с Игорем. Не видать нам семейного счастья. Как в большой Москве еще раз встретиться? Я же ни фамилии его не знаю, ни телефона, ни адреса в социальных сетях… И свой номер не оставила.
А я-то скучаю!
И хотя меня периодически терзают разумные сомнения, что мой потерянный возлюбленный, которого сглазила какая-нибудь кривобокая соседка сто пятьдесят лет назад, забыл обо мне часа через два, чувство потери все равно не отпускает.
Я даже делюсь своей болью с мамой, однако она не проникается:
— У твоего Игоря жена, три любовницы и куча левых связей. И нечего сопли распускать, лучше нового парня ищи. Или об учебе думай.
Об учебе. Подумаешь тут об учебе, когда жизнь только блеснула своим бриллиантовым краем. А мама слишком сурова для подобных сантиментов, да и вообще не поймет.
Но только я беру волю в кулак и пытаюсь включить здравый смысл, моя фантазия опять отсылает меня к воздушным замкам и розовым единорогам, где я, в белом платье и фате на башке, иду под руку с прекрасным принцем Игорем, а его жена…
Не существует ее короче.
Ведь если включить фантазию, то все могло бы закончиться иначе. Допустим я ничего не узнала, пребывала бы в счастливом неведении. Мы сначала прекрасно проводим время в номере, после чего обмениваемся телефонами и начинаем встречаться… Он вскоре понимает что жить без меня не может, дарит сто одну розу и кольцо с крупным бриллиантом. Стоя на одном колене, он предлагает мне замуж.
А его Вера, не выдержав конкуренции, в один прекрасный момент дает Игорю развод, а я так и живу, не зная что у него вообще была жена.
Дальше мы покупаем мне красивое свадебное платье, летим на острова… Не важно какие… И у нас рождается целая куча детишек.
Злой рок разрушил наше светлое будущее. И ведь будь я менее гордой девушкой, я бы Игорю все-таки позвонила.
Тоже интересное наблюдение: вот я! Вроде один и тот же человек, но в разные периоды — разный. То есть четыре дня назад я была гордая, а сейчас — нет. Вот такой парадокс. Правда о моей внутренней деградации никто не знает, кроме мамы. Но все равно приятного мало.
Следующую неделю я реву.
Потому что становится очевидно, что принца по имени Игорь я больше не увижу, а на ненавистную учебу уже пора. А так если разобраться, особых проблем у меня и нет. Ну может только одна, самая маленькая: у меня задержка. Кажется. Вообще я календарик как другие девочки никогда не вела, поэтому так сходу определить, все ли нормально не получается. Или наоборот, не нормально. Ведь я не могу забеременеть! Я читала что с первого раза… Впрочем я уже себя так утешала.
В интернете пишут что после потери девственности цикл всегда смещается. Выглядит это жизнеутверждающе, но есть нюанс: главное чтобы я следующие месячные не увидела через девять месяцев. Как раз к празднику Дня Знаний. Хотя какой к черту это праздник. Одни слезы. А так будет сразу два повода. Или все-таки один? Если я рожу первого сентября, то точно на учебу не выйду.
Что-то мои мысли не туда несутся. Может, обойдется все-таки?
И когда после старого нового года мама снимает гирлянды и убирает елку, я все-таки решаюсь купить тест. Который у меня лежит еще месяц. Я периодически орошаю его слезами, но использовать по назначению не решаюсь.
Потому что кто бы что ни говорил, а я уже и без теста в курсе, что той соседке, которая мою прабабку сглазила, надо было сразу космы выдрать. Эффективное у нее колдовство, прервать традицию одиноких матерей походу не выйдет. Я попала. И даже фотки счастья Валеры с его генеральшей меня никак не трогают. Я даже не злорадствую, разглядывая ее не самое симпатичное лицо. Потому что и без них проблем навалом!
Во мне что-то неуловимо меняется. И это что-то — это моя грудь, лицо, задница. Все внутри. Но я до последнего надеюсь на лучшее. Может это просто гормональный фон? Но увы и ах. Собрав волю в кулак, я все-таки делаю тест и убеждаюсь, что интуиция меня не подвела. Две полоски. Чертовых две полоски!
Глава 9. Диана
Глава 9. Диана
Если бы небо разрушилось и упало на нашу улицу, это произвело бы на меня куда меньшее впечатление, нежели беременность. Конечно же надо делать аборт! Потому что… Да боже мой, я вообще не понимаю, как теперь жить, если я все так и оставлю! Это же орущий младенец под боком, двадцать четыре на семь! А это значит ни замуж не выйти, ни учебу не закончить… Ни погулять. Хотя кажется я уже нагулялась, хватит пока что.
Один плюс: Новый год я провела с огоньком! И запомню на всю жизнь, если конечно у меня крыша не уедет от бесконечных воплей младенца. Вот в этом я вся: еще не родила, а уже устала.
Минус в моей ситуации один, но большой. Хрен с ним, с замужеством… Но на подлеца Игоря алименты не подать. И даже на Валеру не подать.
Печаль и депрессия. Мать есть, ребенок в животе ждет своего часа, а с кормильцем — облом. Надо узнать будет ли платить мне государство за еще одного члена общества и гражданина. Главное чтобы это не были разные люди. Хотя у нас в роду вроде близняшек не было. Или были?
Неделю я хожу, раздумывая над перспективами стать матерью, особенно учитывая что работать я не научилась, а пособие по рождению ребенка не особенно большое. И меня разрывает на две части. Здравый смысл говорит, что чем раньше сделать аборт, тем лучше. А вот сердце… Его лучше не слушать.
Нет, самой такой вопрос не решить. Поэтому, набравшись смелости, однажды вечером, за ужином, я сообщаю матери:
— Я беременна.
Вот так. Без подготовки. Во время образовавшейся паузы при пережевывании пищи. Мать правда жевать тут же перестает и ошарашено поднимает на меня глаза. Между макаронами по-флотски и кофе подобные новости звучат особенно драматично. Хотя в нашем случае трудно выбрать момент, чтобы скрасить пилюлю.
— Ты шутишь.
— Ты видишь чтобы я смеялась? — кстати зря говорят что при беременности тошнит и меняются вкусы на какие-то необычные. Типа хочется пельменей с огурцами или манной каши с чесночном соусом… Я никаких изменений в своем организме не чувствую. По крайней мере пока что.
— А кто отец? Этот… Из отеля? — наконец прожевывает пищу и с усилием глотает.
— Да, он был первым и единственным моим мужчиной. — произношу то ли с гордостью, то ли с сожалением. Нет, с гордостью: никаких шарад «кто же папа». Хотя… Ребенку придется все равно сочинять что папа летчик. Улетел в космос и сошел с орбиты. Сгорел в стратосфере! Очень грустная история.
