глаза полнились нерассказанными историями из жизни, которую он прожил. Первое поколение рожденных в Америке детей шотландских иммигрантов, он поймал американскую мечту. Ему было далеко за семьдесят, но выглядел он моложе.
Таннер сказал правду. Хэл Митчелл совсем не выглядел так, будто в любой момент упадет замертво.
— Здорово выглядишь, дедушка. — Натали была абсолютно уверена, что он здоровее, чем она. — После того, что я слышала, я ожидала увидеть тебя в постели.
— Ха, — отмахнулся он и на подходе к холму взял ее под руку. — Старый мотор слегка забарахлил, а все сделали из мухи слона. Неделю держали меня в больнице, но между нами... — Он наклонился к ней и подмигнул. — Думаю, это было несварение.
— Деда, — смешок вырвался сам собой.
— А теперь давай-ка отведем тебя в дом. Ты какая-то бледненькая, девочка моя.
Проселочная дорога круто поднималась, а у Натали все еще слегка кружилась голова. Через некоторое время дедушка остановился, и две собаки вернулись, терпеливо ожидая у его ног.
— Ты в порядке? — спросила Натали, но сама дышала тяжелее него. Он, вероятно, мог пробежать половину марафона за то время, что она будет ковылять до двери.
— Я да, но ты выглядишь так, будто тебе не помешает передохнуть. — Он улыбнулся, подошел ближе и поднял ее подбородок. — Ты такая же красивая, как бабушка в твои годы, Натали Грейс.
Она почувствовала, как от комплимента запылали щеки.
— Я никогда не думала, что похожа на бабушку. Все всегда говорили, что на нее похожа Николь.
Дедушка кивнул и сунул руки в карманы старых джинсов.
— В твоей сестре и правда было что-то от Грейс. Но у тебя не просто ее внешность. У тебя ее осанка, ее обаяние, нечто особенное во взгляде, говорящее о том, что рядом со мной благородная дама.
От его улыбки она почувствовала себя самой важной на земле. Но, с другой стороны, так было всегда.
Натали отмахнулась от его слов.
— Думаю, ты просто льстишь, как всегда, деда. — Голос сорвался, и ей потребовалась минута, чтобы упорядочить разбежавшиеся мысли. — Знаешь, до приезда сюда я помнила только отдельные обрывки. Наши с Николь проделки. Но как только встала перед воротами, воспоминания стали возвращаться. Как только что забытый сон. Странно, да?
— Вовсе нет. — Он взял ее под руку и снова ускорил шаг, не оставив ей выбора, кроме как идти рядом. Когда они приблизились к дому и увидели ее арендованную машину, он низко присвистнул. — Вот это машина.
— Папа арендовал ее для меня.
Она прищурилась от полуденного солнца, отражающегося от серебристой краски.
— Тут от нее мало пользы. Можешь спокойно вернуть ее, если собираешься остаться на какое-то время.
— Ну... — «Какое-то время это сколько?» — У меня назначено несколько встреч в Сан-Франциско. Думаю, я пока придержу ее.
Натали открыла багажник и потянулась за чемоданом, но дедушка успел схватить его раньше.
— Ого, девочка, что там у тебя?
Усмехаясь, он поднялся по ступенькам. Натали взяла сумочку и последовала за ним в большой дом.
Внутри она остановилась и осмотрелась. Ее губы приподнялись в улыбке.
На блестящем полу красного дерева в холле плясали тени. На темных деревянных стенах висели картины, а коридор впереди устилали плетеные коврики. Длинная лестница слева вела в спальни на втором этаже.
Средство для полировки и аромат роз снова подняли завесу памяти.
Все было по-прежнему.
Но все изменилось.
Натали подошла к длинному столику у стены и посмотрела на статуэтку — двух лошадей, бегущих кентером. Провела пальцем по спине одной из них.
— Я помогала бабушке полировать их. Среда была днем уборки.
Николь никогда палец о палец не ударила. Объявила, что у нее аллергия на пыль. Но Натали была не против помочь. Ей нравилось, что бабушка на несколько часов принадлежала только ей.
— Точно. До сих пор. — Дедушка со стуком поставил ее чемодан у подножия лестницы и закашлялся. — Не смотри на меня так, я в порядке. Просто немного запыхался.
— Я могу принести тебе воды.
Натали посмотрела на коридор, ведущий в кухню.
— Идем. Ты, должно быть, голодна. Я сделаю нам сэндвичи и чай.
Он быстро зашагал на кухню.
Натали поспешила следом.
Они миновали просторную парадную столовую с наполовину приоткрытыми резными раздвижными дверями, прошли через комнату, которую когда-то называли беспорядочной, поскольку только там им разрешалось устраивать беспорядок, и наконец вошли на кухню, оформленную в сельском стиле.
Горло Натали сжалось от неожиданно нахлынувших чувств.
Все было так, как она помнила.
Организованный хаос, который встречал гостей независимо от времени.
На стенах цвета сливочного масла с зеленым плющом по бордюру висели в рамках снимки виноградника, семейные фото и несколько картин их любимых местных художников. Полки старого шкафа прогибались под тяжестью кулинарных книг, журналов и фотографий. В керамических вазах на подоконниках стояли сухие подсолнечники и лаванда.
Над большой плитой ярко сияла медная вытяжка. Пустые винные бутылки с этикетками «Майлиос», как солдаты, выстроились наверху всех шкафов, некоторые датировались семидесятыми, когда винодельня только открылась. Старый холодильник был заклеен выцветшими фотографиями, открытками и рецептами.
Перед глазами пронеслось воспоминание: бабушка стоит с чем-то вкусненьким только что из духовки.
Здесь до сих пор ощущалось присутствие Грейс Митчелл, и Натали тяжело опустилась на стул.
— Ты в порядке? — Дедушка шевельнул бровями.
— Да. Просто странно. — Она сняла очки и вытерла глаза. Дедушка доставал продукты из холодильника. — Такое ощущение, как будто она до сих пор здесь. Как будто в любую минуту войдет в эту дверь.
Вместе с Николь.
Дедушка повозился с банкой майонеза, поставил ее на столешницу и, грустно улыбаясь, повернулся к Николь.
— У меня было несколько лет, чтобы привыкнуть к тому, что не войдет.
Пять лет назад посреди ночи раздался телефонный звонок.
Натали пошла посмотреть, в чем дело, потому что в такое время звонят только с плохими новостями. Она обнаружила отца с матерью в их спальне, в объятиях друг друга. Зрелище было таким поразительным, что она тихонько ахнула, выдав свое присутствие, и родители сразу же отпрянули в стороны.
Впервые после смерти Николь Натали видела в отцовских глазах слезы. И впервые за почти вечность она видела, что родители демонстрируют хоть какую-то привязанность.
— Должно быть, ты сильно скучаешь по ней, деда.
— Каждый день. Но она в лучшем мире.
— Мне жаль,
