«Где это видано, чтобы по предварительной записи вовремя на приём попасть, правда же? Да в других комитетах и администрации засмеют, право же…», — мысли, единственное, что проносилось с приличной скоростью, хотя бы в голове, в отличие от автомобилей вокруг. Центр в разгар рабочего полдня стоял, как вкопанный. Хмурься не хмурься, кури — не кури, быстрее это всё равно не поедет, так что, пока вполне можно сделать пару звонков. Обязательных и по работе:
— Уля, в городе трэш, как вы утром?
Сначала долгое истерическое хихиканье, а после довольно злобное:
— А сам, как думаешь? В город толпа дебилов вернулась. Всё, праздники закончились! Спасибо, на КАДе асфальт доделали, — пока жена не успела врубить вербальный Везувий, надо её переключить.
— Уль, я не понял вчера — вечер сегодняшний по какому плану? Всё у тебя в силе? Я детей забираю от твоих? — вот ведь я молодец, а? Внимательный и заботливый муж, видно же!
Как ни странно, но это работает даже с не совсем юными ведьмами, потому что жена резко добреет и звучит как будто даже благостно:
— Ой, спасибо! Ты помнишь…, — ещё бы, ты ж мне голову за выходные своим мозгоправом свернула. — Да, всё подтвердилось, так что, буду рада вас увидеть уже дома. Если что, ну мало ли, мама девчонок не покормит, или Вера с тренировки поздно придёт и не успеет перекусить у родителей — в холодильнике болоньезе есть, и там, вроде как, отдельно макароны и гречка готовые, и сосиски, — жена щебечет, как в лучшие годы, явно воодушевлённая предстоящей встречей.
Ну, что ж, пусть сходит, убедится, что бессмысленное это дело, а они с дочерями дома пошуршат, покажут дорогой мамочке, как у них в семье встречают тех, кого очень ждут. Зададут правильный настрой, так сказать…
На этой оптимистичной ноте можно и прощаться:
— О, Уль, тут поехало вроде. Давай, хорошо тебе сходить! До вечера!
— И вам! Целую, — и жена исчезает из трубки. Но её место тут же занимает вечно чем-то недовольный Шеф:
— Тём, где ты есть сейчас?
— Да из КГА еду по Фонтанке. Тут плотно, час ещё навигатор даёт через Троицкий мост.
— Ясно, как съездил? Всё там нормально с письмами? Всё мы по разрешениям порешали?
Конечно, сейчас! Вот прямо когда-то у нас с первого захода даже идеально подготовленные документы подписывались. Георгиевич, старый ты жук, вечно морду кроишь, как вчера родился в абсолютно прозрачном и правовом государстве! А на самом деле:
— Юрий Георгиевич, всё по плану. Документы мы подали вовремя, сейчас ждём рассмотрения и выдачу разрешений. По всем проектам пока в сроки укладываемся.
Шеф делает очень хорошую и максимально наивную мину:
— Вот и славно! Вот ты, Артём Александрович, молодец: мужик сказал — мужик сделал! Давай, загляни ко мне, как приедешь, есть кое-что для тебя. Интересное.
Спасибо, конечно! Я ещё от прошлого такого предложения не отошёл:
— Обязательно, Юрий Георгиевич! К Вам первому зайду, даже кофе на ресепшен не выпью.
— Шутишь всё! Кофе я тебе и сам налью, если договоримся! Всё! Жду!
Шеф испаряется столь же быстро, как и жена до него, и очень кстати, потому как, похоже, за Аничковым мостом на дороге наметилась движуха.
Движуха это, конечно, громко сказано, но пока почту раскидал, да пару писем надиктовал, вот и доехали, и на парковке место есть, и с лифтами отлично — не к добру.
Насколько не к добру стало понятно, едва Артём вошёл в приёмную: всегда закрытая дверь в кабинет генерального в конце стеклянного коридора, делящего оупен-спейс на две части, стояла нараспашку. Мимо ни доставка, ни любители покурить не проскочат, ну, и возвращающиеся с условной победой ключевые сотрудники тоже. Так, с этой стороны ясно. С обратной стороной всё было столь же однозначно — Ирочка, в миру Ирина Дмитриевна, личный помощник Главного архитектора, стояла в дверях его же, Артёма, кабинета, и совершенно однозначно указывала пальцем направление движения.
Делать нечего, бояре, надо идти пить кофе, раз так настойчиво приглашают.
В кабинете Шефа, на длинном столе для совещаний, обнаружились две крохотные почти прозрачные чашечки работы ЛФЗ, кокетливо парящие. И стояли они обе аккурат перед чрезвычайно довольно улыбающимся хозяином. Кабинета и Холдинга.
— Вот что правильная мотивация с сотрудниками делает, да, Артём Александрович? Ты не вертолётом ли добирался?
— Телепортом, конечно же, Юрий Георгиевич, — скупо улыбнуться и, следуя приглашению, присесть напротив.
— Дело говоришь, давно пора! Даёшь новый вид транспорта мегаполисам! — уж слишком довольным был Шеф, настолько, что аж спину внезапно потянуло. — А теперь шутки — стенд-апу, а мы, скромные бизнесмены — к делу.
На стол легла простая серая папка.
В Бюро в такие складывали входящие документы на вновь объявленные тендеры. Если тендер выигрывали, и он шёл в работу, то документы перекладывали в зелёную папку и гордо отправляли в долгий путь согласований и выполнения. Если же удача обходила стороной, то все подготовленные материалы подшивались в чёрную папку и уходили в архив, раздел «Провал». Дальнейшая судьба проектов также отмечалась папками определённых цветов. Если из зелёной папки документы после завершения перекладывались в жёлтую — почёт и уважение, успех и денежная премия всем причастным, а если зелёную папку сменяла красная (замечания, претензии, корректировки) — прямая дорога в итоге в раздел архива под названием «Позор». И штраф, выговор с занесением, не меньше.
— А дело такое, Тёма. Прочитал я твои выкладки и пояснения с отказом Феде. Изящно, корректно и лояльно. Я оценил. Акции Федькины из Холдинга выпускать нельзя, тут всё ясно. Потому предлагаю тебе сделку: ты мне вот этот тендер привезёшь, а я тебе за это пакет Фёдора Георгиевича, со всеми вытекающими.
Папка по полированной поверхности мчит прямо в руки, а руки эти, её поймавшие, немеют.
Открыть, проглядеть основные параметры: где, что, сколько, просто по диагонали, но и так понятно — жить на работе полгода точно. Но ведь не какая-то фигня типа загородного клуба для понтовых и пафосных, не яхт — клуб, не бесконечные аутлеты. Коттеджный посёлок, город в миниатюре. Создать с нуля, как демо — версия к его кандидатской. Такая себе микро — мечта. А сверху ещё и мега — цель.
— Буду рад стать полноправным партнёром родного Бюро, — вежливо склонить голову, глядя поверх папки с рабочим прищуром, мысленно выстраивая стратегию для трёх подчинённых управлений. И выпить наконец глоток кофе, самолично поданного Юрием Георгиевичем.
Вопрос, как погоня за новым тендером отразится на семействе, Артём решил обдумать позже.
Вот подадут заявку, тогда. Наверное.
12. Ульяна. Май. Санкт-Петербург
Жизнь и раньше-то на месте не стояла, а сейчас и вовсе неслась водами бурной горной речки, прихватывая по дороге нерадивых, что зевали на её берегах. Май продолжал намекать, что медлить нынче опасно, так можно остаться в нём навсегда маяться. Если не шевелиться или тормозить, застывать, печалиться, с тоской глядя вдаль хоть поверх руля на автостраду, хоть с балкона у родителей на круглосуточно — активные магистрали Северной Столицы — все, конечная.
Два раза сходила на терапию, ещё даже не всё о себе рассказала, а школьницы уже, на новый манер, он-лайн, в последний звонок позвенели и были изгнаны из обители знаний аж до сентября. Старшую крошку, практически, с корабля на бал, подхватил поезд на юг и умчал на три недели на первые этим летом спортивные сборы. Оставшиеся в наличии барышни только успевали носиться по отчётным концертам, выпускным и финальным занятиям во всех посещаемых секциях, клубах и прочем культурном досуге. Взмыленная мать, соответственно, моталась на машине по историческому центру, проклиная пышные празднества в честь Дня основания и Дня основателя. Ну, так у нас совпало!
В последнюю из этих сумасшедших майских суббот, остро нуждаясь в тишине, покое и одиночестве, выставила супруга с дочерями на прогулку за пределы «семейного гнезда». Сама же начала, нет, не мыть — стирать — убирать, а разгружать багажник собственной машины, ибо он вчера пытался вдруг перестать закрываться.
