Глава 3
Очутившись в старенькой тойоте Григорьева, я хоть и понемногу, но стала успокаиваться. Запах видавшей виды машины и ментоловых конфет, постепенно переключил меня от страданий к созерцанию.
Я вообще любила всю технику: машины, мотоциклы, мопеды, лодки… У меня был мопед, который отец подарил мне на шестнадцатилетние, чему я безумно радовалась. А Димке папа, почти год назад, подарил практически новый паркетный внедорожник из семейства хёндай. Эта тачка мне сильно понравилась и папа тогда пообещал, что если я отлично окончу свой промышленный колледж, отец купит мне подобный.
Костина машина мне не понравилась сразу. Дима как-то рассказывал ОлЕньке, что друг учится в политехе как и он, только на заочном, и ещё где-то в гараже подрабатывает. Вроде что-то связанное с тюнингом для машин. Так что, он не может себе выбрать машину по-лучше? Звук мотора этой тойоты уже поет прощальные песни, а Косу хоть бы что. Пускай и салон у нее чистый, но старенькие чехлы и потертые панели окончательно портили вид.
Хоть бы новые чехлы что ли купил!
Хлюпнув носом, я вытерла остатки слез с лица и шепотом спросила.
— Куда мы едем?
Мы явно следовали не в сторону нашей с Димкой квартиры.
Костя посмотрел на меня через зеркало заднего вида, но почему-то не ответил. С рассечения, на его левой щеке, не переставая сочилась кровь, которую мужчина постоянно вытирал темным полотенцем, вынутым из бардачка. Кстати это полотенце тоже лежало в мешочке.
— Куда!? — повторила я и тут же добавила, — ты зачем Димке наплёл всякой фигни? Ты отомстить что-ли мне решил….. Потому, что я тебе не дала?
Кос дернулся и сильнее сжал рулевое колесо. Костяшки на его руках побелели и сам он как-то сжался весь.
Правильно, что я не села на переднее сидение, сзади можно было наблюдать за ним. Да и дотянуться он до меня не сможет, в случае чего.
Я задавала всё новые вопросы, но все они оставались без ответа. Я снова повторила вопрос о конечной точке нашего маршрута, но мужчина продолжал молчать.
— Выброси меня на Цветочной, — начиная злиться, приказала я.
И тут Григорьев наконец ответил.
— Нет.
— В смысле «нет», — передразнила я его тон, — ты мне никто и указывать мне не имеешь права. А будешь удерживать, я тебя полиции сдам.
Костя снова вцепился в руль и лишь через минуту, глубоко вдохнув, ответил.
— Побудешь у меня, пока брат не успокоится. Это не обсуждается, Кира. Не усугубляй.
— Что именно не усугублять? То, что ты натворил не усугублять? Да если бы не ты, то ничего плохого бы и не случилось. Дима поорал бы и успокоился — обычное дело, но тебе надо было влезть и всё испортить.
Машина резко затормозила и я по инерции полетела вперёд. Стукнувшись локтем о боковую панель, я ойкнула и впечаталась взглядом в обернувшегося мужчину.
— Я тебя в палатку к себе не тащил, Кира. Это раз. От Димы я не ожидал подобной реакции. Это два. Можешь обвинять меня и дальше, но ничего уже не повернуть. Нам всем надо успокоиться и переждать. Я поговорю с ним, когда придёт время и постараюсь…. постараюсь всё прояснить и уладить. А пока. Пока ты останешься у меня. Так будет лучше.
Окончив свой монолог, во время которого Григорьев ни разу не взглянул на меня, он снова развернулся и продолжил путь.
— Лучше мне будет с друзьями, а не с вредителями. Ясно тебе? — насупившись прошипела я и выглянула в окно.
Мы оказывается заехали в самый старый район нашего города. Раньше, на окраине этого района, мы тоже жили, но со смертью Димкиной мамы, наша семья переехала в Центр — в новую квартиру. Брат до девятого класса продолжал учиться в местной школе, а потом перевелся в центральный колледж, где заканчивал старшие классы. Я же сразу училась в школе в центре, поэтому друзей/одноклассников в этом стареньком районе у меня не было. Мне этот райончик совсем не нравился. Кроме советских двухэтажек и ветхого частного сектора здесь мало что было.
— Потерпишь, — хрипло отозвался Кос и свернул в очень узкий проезд.
Пока мы двигались по этакому узкому коридору-переулку, старые клены бились в стекло Григорьевской тойоты и заставляли меня машинально отгораживаться от местного антуража. Хотя-я, если посмотреть по сторонам, можно было поставить Костиной машине твердую пятерку. Его автомобиль был явно родом из начала девяностых, а здесь всё словно замерло в своем развитии или застыло в середине прошлого века.
В самом конце проезда — в своеобразном тупике — автомобиль плавно затормозил и моим глазам предстало жилище Григорьева. Не дом, а именно жилище. Вряд ли старую и покосившиеся избу можно было назвать домом. Я даже представить не могла, что в таком месте можно жить. Даже его палатка выглядела лучше, чем это.
А может это и вовсе не его дом? Вдруг это место, куда он привозит…. Брррр.
— Ты-ы в этом доме… живёшь? — быстро проговорила я, подпрыгнув на заднем сидении.
— Нет. Это старый дом бабули. Я живу в этом доме.
Я проследила за его взглядом и даже немного расслабилась. Справа стоял дом из белого кирпича с красной крышей. Выглядел этот дом куда современнее многих сооружений в этом районе.
Из григорьевской машины я выбралась сама. Вышла и остолбенела. Кругом грязища. Причём в самом худшем смысле этого слова.
Я не какая-то там принцесска и на мопеде я гоняю не только по асфальту. Но!!! Но даже ночью, бредя по лесу, я не вляпалась не в одну грязевую область: совсем не дождливая у нас осень в этом году. А тут настоящее болото.
Показательно вздохнув, я обернулась к мужчине, который как раз направлялся в мою сторону, и приготовилась к возмущениям.
— Я сейчас тебя перенесу. Пару дней назад на улице трубу прорвало, — опередил меня Кос.
— А я думала, что здесь произошёл потоп. Странно, что затопило только вашу часть улицы. Считаю это неким знаком.
Кроссовки Коса просто утопали в вязкой жиже, но он упорно шел ко мне. На мой выпад мужчина ничего не ответил, что меня вновь взбудоражило.
— Как тяжело с тобой говорить. Отвечаешь тогда, когда захочешь. В чём прикол не пойму?
— Отвечаю тогда, когда ты говоришь или спрашиваешь по делу, — тихо ответил Григорьев и наконец добрался до меня.
— А нормальные люди могут просто общаться! Можешь ты это себе представить? Или у тебя в голове только деловые переговоры учитываются? На другие — воображения не хватает? — ворчливо прошипела я.
Мужчина почему-то не торопился брать меня на руки. Он просто стоял и смотрел куда-то в сторону. После слов об отсутствии воображения, Кос стрельнул в меня взглядом и тихо ответил.
— С воображением у меня всё хорошо. Я ведь, с твоих слов, псих. А у психов больное и очень богатое воображение. Проверять будешь?
Мне совсем не понравился его тяжелый взгляд, поэтому я решила, что лучше всего будет просто заткнуться.
— Нет, — сухо ответила я и тут же была подхвачена на руки.
И пока он меня нёс, я ещё раз поразилась его силе. Вот худой-худой, а несёт моё, совсем не худосочное, тельце словно пёрышко. Точно с ним что-то не так.
Пока я рассуждала, Костя донес меня до крыльца небольшого кирпичного дома и остановился. Опустив мои ноги на землю, он подошёл к огромному пластиковому окну и постучал.
Значит в доме ещё кто-то есть, — облегченно выдохнула я, но тут же услышала тихий шепот Григорьева.
— Как понимаешь, я не один тебя буду убивать.
— Чего? — резко вскинулась я и инстинктивно отодвинулась от коричневой железной двери.
— Это я так… типо шучу. Пытаюсь приблизиться к беседам нормальных людей. Мне удается? Как считаешь?
— Ну ты и дурак, Григорьев! — громко вспылила я и в эту же секунду дверь распахнулась.
На пороге стояла худенькая старушка и судя по её лицу, она прекрасно слышала мою последнюю фразу.
— Привет, бабуля. Познакомься, ба. Это — Кира. Кира — это моя бабушка Мария Ивановна.
— Здравствуйте, — как-то ошарашенно проговорила старушка, а я от стыда, тут же залившего щёки, смогла только тихо пропищать «здр-ти».
